Воровские гонки

- Это для тебя полторы ты-ыщи пустяки. А у меня долги...

- Потом!

На ходу засовывая в брюки рубашку, он выскочил из спальни и еле перевел дух. Домофон у двери уже пропел свою противную мелодию. Она очень сильно напоминала повторяющееся "Дай-дай-дай". Даже домофон никогда не говорил "На-на-на". Все, что окружало Рыкова, и все, кто окружал, знали только мелодию "Дай-дай-дай". И без конца преследовали его по жизни с этими мерзкими собачьими словами.

В черно-белом экране домофона красовалась небритая физиономия с упрямо стиснутыми губами, вялым взглядом и слишком высоким лбом. Этот Дегтярь больше походил на второстепенного актеришку из боевиков, чем на частного сыщика. Домофон опять пропел "Дай-дай-дай", и Рыков нервно щелкнул сейфовым замком.

- Проходи, - предложил он гостю. - Я думаю, мы обсудим все в моем кабинете.

Дегтярь не ответил. Вживую, не на экране домофона, его лицо казалось более сплющенным, щетина превратилась в ровненько подстриженную бороду с интеллигентной сединой на подбородке, лоб стал меньше, глаза острее, а от образа второстепенного актеришки не осталось и следа. Теперь гость уже напоминал модного кинорежиссера.

- Присаживайся, - предложил в кабинете Рыков. - Куда хочешь. Здесь все дерьмовое.

Дегтярь холодным взглядом обвел новенькие кожаные кресла, стулья от французского кабинета эпохи Людовика шестнадцатого и сел на банкетку, непонятно как оказавшуюся в этом скопище импортной мебели, делавшей кабинет похожим на магазин.

- Ты как сам-то считаешь, - с хрустом упав в кресло и вытянув ноги в атласных тапках, спросил Рыков, - гнилое дело или "бабки" еще можно вернуть?

- А какое у вас дело?

- Тебе не сказали?

Нахмурив лоб, Рыков попытался вспомнить, говорил ли он сыскарям о том, что же случилось. В голове криком домофона крутилось "Дай-дай-дай". Рыков бросил взгляд на руки Дегтяря и с удивлением увидел, что у того нет указательного пальца на правой руке.

- В детстве потерял? - спросил он. - Граната? Или в драке?

- На службе, - неохотно ответил Дегтярь.

- В армии?

- В милиции.

- Так ты служишь?

- Два года назад ушел.

- Из-за пальца?

- Так какое у вас дело?

- Дело? - опять нахмурился Рыков. - А-а, дело!.. Выпить не хочешь?

- На работе не пью.

У него точно было лицо кинорежиссера. Очень породистого кинорежиссера. Нервного, злого, самоуверенного, явно считающего, что он снял лучший из всех фильмов, существующих на земле, и не понимающего, почему это видит только он один и никто больше.

- А у меня трубы горят, - наполняя стакан прозрачным джином, пояснил Рыков. - Утром Барташевский приперся с этими вонючими бумажками, потом жена, теперь ты... Опохмелиться некогда...

Хвойный дух джина пропитал тело до последней косточки, залил голову чем-то свежим и приятным, вроде бы тоже похожим на запах сосновой рощи, и Рыков с непривычной для себя легкостью рассказал о том, что знал. Почти без запинки.

- Мне необходимы все имеющиеся у вас по делу документы, - выслушав его, произнес Дегтярь. - Абсолютно все: кредитные карточки, копии банковских счетов, документы из банка, о которых вы только что говорили...

- Барташевский унес их в офис.

- А кто это? - приподнял левую бровь Дегтярь.

- Мой коммерческий директор. Правая рука. Мозги и мысли. Его тоже облапошили. Только не на двести тыщ с копейками, а на двадцать с копейками. Ты не поверишь, он даже плакал от этого...

- А он до этого что, никогда не плакал?

- Никогда.

- Где я могу с ним встретиться?

- Вот это, братан, не надо! - припечатал пузатый стакан донышком к лакированной плахе стола Рыков. - У меня, понимаешь, такое условие: о том, что ты работаешь на меня, знаю только я. И больше никто в моей конторе! Ни-икто! Даже Барташевский!

- Но документы-то я получу? - не выразив ни грамма удивления, поинтересовался Дегтярь.

- Получишь! Все! Все, что есть! Кредитки бери хоть сейчас!

Выдвинув ящик из письменного стола, он выскреб оттуда пачку карточек и протянул ее гостю. Самая яркая из них, с золотым отливом, выскользнула, ударилась об угол стола и упала на носок туфли Дегтяря. Он нервно отдернул ногу, и обесцененный, просто красивый кусочек бумаги, отлетел к алым тапкам Рыкова. Карточка не хотела уходить от хозяина.

Толстыми пальцами Рыков сгреб ее с паласа, положил вместе со стопкой других на угол стола и кивнул:

- Бери. Этим дерьмом даже не подотрешься. Колются.

Ловким движением Дегтярь вынул из внутреннего кармана пиджака черный пакетик, ребром ладони ссыпал в него кредитки и, не поднимая глаз, сказал о главном:

- Вам необходимо подписать с нами договор. На оплату услуг.

Рыков выпрямился в кресле, настороженно прислушавшись. Нет, домофон не стонал "Дай-дай-дай". А в башке было такое чувство, что слова все равно прозвучали.

- Много платить-то? - плотно сжал губы Рыков.

- В строгом соответствии с действующими расценками. Вы не волнуйтесь. Расценки средние. У нас не самая элитная фирма. Хотя по раскрываемости мы уже давно даем фору самым элитным фирмам. Просто у нас не принято хвастаться достижениями. Найти преступника - это наша работа.

- Средние, говоришь...

- Безусловно. Договор я привезу. Куда удобнее?

- Ну не в офис же!

- Я помню, конфиденциальность, - величественно выговорил мудреное слово Дегтярь.

- Короче, звони мне вечером. Телефон знаешь?

- Естественно.

- Откуда? - удивился Рыков. - Его ни в одном справочнике нет. Даже в этом... что на диске для компьютера...

- Это наша работа, - ушел от прямого ответа Дегтярь. - Я же говорил, у нас высокая раскрываемость. Милиционеров и прокуратуру за такой процент уже бы всех увешали орденами и премиями. Правда, смешными премиями...

- Договор - это ясно, - подобрал к себе ноги Рыков. - А тебе лично что я буду должен, если все получится о'кей?

- Это уж как совесть вам подскажет, - напрягся Дегтярь.

Он, как встал, когда забирал карточки, так и стоял, по-купечески сцепив пальцы у живота. Хотя купеческого живота у него вовсе не было. Его фигуре позавидовал бы гимнаст.

Глядя на него снизу вверх, Рыков тоже попытался втянуть живот, но сердце недовольно екнуло и заставило прекратить попытку.

- Двести штук... Двести штук, - пропел он. - Если найдешь все, отвалю... отвалю пару тыщ...

- Обычно с такой суммы дают десять, - не моргнув глазом, сообщил Дегтярь. - Тем более, что там не ровно двести тысяч долларов, а почти триста. По совокупности...

- А что, кого-то уже так круто обчищали?

- Кредитки - один из самых распространенных видов хищения денежных средств.

- Десять... Десять... А если пять?

- Я уже говорил, как вам совесть подскажет.

Рыков вслушался в себя. Совесть молчала. Совесть не хотела отдавать ни копейки. Ей было даже жалко бесполезных кредитных карточек, перекочевавших в карман гостя.

- Ладно, - решил он за совесть. - Семь тыщ отдам. И больше ни копья не проси! У меня наличных в заначке кот наплакал.

- Желательно пару тыщ авансом, - убрав руки с живота, по-солдатски прижал Дегтярь кулаки к бедрам. - Можно в рублях по курсу.

- Пару, говоришь?

Чувствовалось, что Рыков потерял нить разговора.

- Ровно две тысячи. Для стимула, так сказать.

В лице Дегтяря появилось что-то лакейское. Рыкову показалось, что если он даст ему эти деньги прямо сейчас, то сыщик упадет на палас и начнет целовать его тапки. Он посмотрел на палас у ног. Он был красивым, но пыльным. Тапки - тоже. И Рыкову стало почему-то жаль сыщика.

- Ладно. Две тыщи задатка дам. Последний, можно сказать, резерв. От жены прячу. Она такая крыса!

Массивная дубовая дверь в кабинет распахнулась с таким громким звуком, будто по ней врезали кувалдой. На пороге стояла Лялечка в распахнутом зеленом халатике. Ее красивое молодое лицо пылало адским огнем. Казалось, что если сейчас ей захочется, она начнет взглядом сдвигать и валить мебель.