Страница 46 из 66
Наевшиеся варги помогли друг другу вылизать шерсть (ей-ей, я отвернулась в смущении), и тоже улеглись отдохнуть бок о бок. Засыпая, я чувствовала себя особенно одинокой.
Проснулась я, когда солнце уже катилось к закату. Сквозь сон мне почудилось, что кто-то укутал меня толстенным одеялом, и мне было безумно жарко. Я попыталась отпихнуть «одеяло», но оно лизнуло меня в нос и хихикнуло с знакомыми интонациями Грр. Варги улеглись по бокам от меня, что бы греть и лечить своего человека. Меня, то есть. Так объяснила Грр. Я обняла по очереди и ее, и Аарха и вытерла слезы об их мохнатую шерсть. Ой, что-то я сентиментальная становлюсь… То плачу, то прослезЯюсь.
И вновь в лучах клонящегося с горизонту Солнца, степь ложилась под лапы варгов…
Наконец, уже в сумерках, волки замедлили бег, стали припадать к земле, а Грр фыркнула:
- Почти догнали! Посмотрим?
- А нас не заметят? – усомнилась я, – в конце концов, у них там эльф и профессиональный Следопыт. Неужто таких дилетантов, как мы не обнаружат?
- Ха! – горделиво фыркнула волчица, – орки, а в особенности варги обладают особой магией. Скрывающей!
- Так что ж ты молчала-то? – обрадовалась я.
- Я еще маленькая, – смущенно отозвалась Грр, – я только учусь!
- Отлично! Займемся практикой! – бодро отозвалась я.
Варжица фыркнула, опустилась, почти легла брюхом на камни, я прижалась к ней, и мы бесшумно поползли к невидимому пока для меня отряду. Но вот мы медленно выползли из-за огромного, размером с небольшой дом, камня, и я увидела парней. Мужчины расположились на ночь. Кони были расседланы и мирно похрустывали травой.
- Они тебя не учуют? Мол, кони волков не любят…
- Не учуют, – сосредоточенно отозвалась Грр, – не отвлекай!
Я замолчала даже в мыслях (а это мне не свойственно), и стала прислушиваться к разговорам. Разговоров, как таковых, не было.
Пин и Мэрри лежали, завернувшись с головой в плащи. Хоббитам тяжело даются поездки на лошадях. Гимли с самым сосредоточенным видом водил оселком по лезвию своей секиры, доводя ее до какого-то немыслимого совершенства, и недовольно сопел. Леголас сидел, завернув ноги в стиле позы лотоса и, кажется, медитировал. Я затаила дыхание, боясь, что остроухий меня заметит. Нет, вроде не видит! Даже и ухом не ведет. В самом прямом смысле слова. Арагорн то и дело нервно оглядывался, окидывал взглядом темнеющий горизонт, словно ожидая увидеть кого-то.
- Какой опасности ты ждешь, Эллесар? – не открывая глаз, окликнул эльф Бродяжника. Тот как-то грустно вздохнул:
- Да не верится мне, что наша… Наша осталась в Эдорасе. Почему-то так и кажется – рядом она, сейчас выйдет из кустов и снова выкинет какую-нибудь свою глупую шутку...
- Скучаешь? – фыркнул Леголас, – а кто настаивал на том, что бы ей остаться?
- Скучаю. Ужасно. Но и сейчас считаю – я был прав. Теперь она хотя бы в безопасности…
- Ты ее очень сильно обидел самой мыслью о том, что она хуже мужчины. Что ей требуется опека, охрана. А она упряма по-своему – если ей сказать, что она глупая – она в лепешку разобьется, что бы это подтвердить. Из чистой вредности. Сказал ей Боромир косички заплетать – заплела, – Бродяжник машинально подергал себя за отросшие волосы, а Леголас, выдержав паузу, продолжил самым нейтральным тоном, – сказал: «выходи за меня замуж» – она опять согласилась… Что бы не показать, что нуждается в чьем-то еще внимании и заботе.
Арагорн, похоже, решил устроить себе сеанс депиляции – дернул за прядь темных волос так, что аж зашипел от боли. А Леголас продолжал тоном теледиктора, сообщающего о самых трагических событиях:
- А она сидит сейчас, наверное, с Эовин, плачет… Потом сорвется, помчится вместе с Теоденом на поле брани под Минас-Тирит, и там голову сложит. Чтобы всему миру показать – я не хуже мужчин! Да. Эовин в прошлых рождениях этого мира так и поступала...
Бродяжник вцепился в прическу уже обеими руками. Э-э-э, да он так лысый останется! Растеряет половину своего очарования… А Леголас, словно нарочно давил ему на чувство вины.
- Теперь ты за ней присматривать не сможешь. А, между прочим, ты еще не вернул ей долг жизни. Или ты уже забыл, как она, юная девушка, закрыла тебя от стрелы орка?
Арагорн оглянулся с полностью ошалевшим видом.
- Вернуться?
- Не стоит, – тихо хмыкнул Леголас, – я думаю, что она тебя так возненавидела, что нарочно поступит наоборот.
Бродяжник, окончательно деморализованный… машинально сунул в рот и принялся жевать прядку волос. От этого зрелища последние остатки моего здравого смысла выпали в осадок, а Оптимизм радостно взвился до небес. Я подавилась сдавленным: «Вау…». Это была моя ошибка. Ибо Следопыт тут же насторожился, сплюнул пожеванные волосы, и шепотом возопил:
- КЕЙ!!! – сколько эмоций уместилось в это коротенькое слово… Если коротко: «Обнять и придушить».
- Скучали? Мы пришли!!! – провозгласила я, поднимаясь в полный рост. Хоббиты тут же перестали притворяться спящими и радостно заверещали.
Гимли гулко хохотнул, хлопая Леголаса по спине.
- Вот лекарка! А я тебе говорил – не усидит она за каменными стенами!
Леголас протянул ко мне руки, и возопил тонким голосом: «Обнима-а-а-ашки!». Пародировал явно кого-то. Кого бы это?
Арагорн просто смотрел на меня, но как! У него оказалось очень подвижное лицо. И на нем попеременно отражались то “убил бы дуру!”, то “ну, слава богу, хоть на глазах”, то “ох, так соскучился, щас расцелую!”.
Обижаться долго я не умела. Но всему надо когда-то учиться! Поэтому я с удовольствием пообнималась с эльфом, расцеловала в обе щеки гнома, получила порцию обнимашек от него, восстановила дыхание, незаметно потерла, по-моему, все-таки сломанные ребра, потискала хоббитов… Потом с холодным равнодушием глянула на Бродяжника.
- Добрый вечер, лорд Арагорн.
- Кей! – Он коснулся пальцем своего виска, поморщился, как от головной боли, – как ты сбежала... Нет, это не важно. ЗАЧЕМ ты сбежала?
- Я могу уехать и продолжить свой путь одна, – холодно откликнулась я. Пока Арагорн открывал и закрывал рот в поисках адекватного (а главное, цензурного) ответа, Леголас успокаивающе коснулся его плеча и спросил меня, неожиданно серьезно:
- Кей, скажи, ехать с нами – это твой каприз или ты ЧУВСТВУЕШЬ, что ты там нужна?
- Чувствую...
Я положила руку на отплясывающее джигу сердце. Оно орган, просто перекачивающий кровь! Не больше! Но, он, предатель, бился все сильнее, стоило мне взглянуть на будущего короля. Даже имя его не могу произнести... Все равно... Каким бы он не был, я... его...
- Чувствую! – крикнула я, отбиваясь от подобных мыслей, – я там нужна! Не знаю, зачем, но нужна!
- Тогда... Мы едем вместе, – с обреченностью в голосе подытожил Бродяжник.
====== Штурм ======
Дядюшка Азог со своей командой окопался в горах чуть севернее Изенгарда. Окопался – это не преувеличение. Замаскировались они – дай бог всякому спецназу. Если бы не наши варги, искали бы мы своих орков… До морковкина заговенья. Что это значит, не знаю, но чувствую – самое оно. Ребята успели провести разведку местности, составить план диверсионных работ и выяснить, что без нас они проблему решить никак не могут. Поэтому наше появление вызвало самую искреннюю радость. А уж как я была рада! Необходимость (придуманная мною самой) изображать холодность по отношению к Арагорну и дружеские чувства ко всем остальным довела меня почти до Кондратия. При этом всякий раз, когда мой взгляд падал на Бродяжника, щекам становилось жарко. Да, я играла “леди холодность”. Бродяжник мучился совестью, но больше извиняться не пытался. Вообще не пытался со мной заговаривать. Я тихо злилась сама на себя и на него, и эта злость помогала мне поддерживать ледяную стену между нами. Суть моего раздражения объяснялась просто – неожиданно я поняла, что влюбилась, как глупая мартовская кошка. И мне плевать, какой он на самом деле: ярый шовинист, “хищник”, который будет прогибать человека под себя, Рыцарь Печального Образа... Он мне нужен весь целиком, со всеми его тараканами, принципами, ворчанием… Я дура, да? Нет, ладно это было бы взаимное…