О чем молчал Толкиен

- Ну, слушайте. Дворецкий принес королю и королеве по стакану воды. Король выпил воду залпом, и с ним ничего не случилось, а королева пила воду медленно и маленькими глоточками. Она умерла. Почему?

- Стаканы и налитая вода была одинаковой? – первым спросил Фродо. Я кивнула.

- Важно, что это были король и королева?

- Неа.

- А то, что принес воду дворецкий? – Боромир не выдержал горделивого молчания и влез в нашу игру. А сначала фыркал на нас: «Дети!». Вообще, он оказался абсолютно беззлобным ворчуном. Нет, сначала его серьезно раздражало присутствие «особы слабого пола», но когда смирился с тем, что барышня таки да, напросилась с ними, кажется, успокоился и вредничал иногда только по привычке. Я отрицательно качнула головой на вопрос Боромира. Вдруг Арагорн приотстал от идущего впереди Гендальфа, прислушался к нашей беседе.

- В воде было что-то? – спросил Бродяжник. В его глазах было странное напряжение – словно он боролся сам с собой, – яд?

- Неа, – мне стало интересно. Наш «мистер Ледяная Статуя» выглянул из своей скорлупки.

- А какие-то добавки, вроде ягод или… – он оставил вопрос открытым, все и так прозрели. Леголас, слушая нашу игру, усмехался – готова поспорить, он знает эти загадки, но не хочет портить кайф остальным. Фродо первым выкрикнул:

- Там был лед? – я кивнула, и Сэм, перебив хозяина, договорил, – у короля ядовитый лед просто не успел растаять!

- Точно!

За веселой беседой идти было легче. К вечеру я чувствовала себя бодрой и напросилась первой дежурить. Боромир высказался в духе: «Толку-то от тебя, вместо дежурства будешь тут косички плести!» Я отозвалась: «Слушаюсь, мой генерал, непременно заплету!». После чего все улеглись, и вскоре уснули. Вернулась с охоты моя Грр. Устаиваясь у меня под боком, теплой, мохнатой подушкой, она послала мне мысленно волну любви и доверия.

- Одна ты меня любишь, моя хорошая, – неожиданно растрогалась я.

- Ему тоже нравишься! Не может сказать, черный ошейник пьет силы.

- Какой еще ошейник? – насторожилась я.

- Посмотри, можешь помочь! – ответила Грр, зевая и устраиваясь поудобнее.

Вот теперь я бесшумно подобралась поближе к Арагорну, осторожно отвела в сторону пряди темных волос, чуть ослабила шнуровку рубашки. Мелькнула мысль: «Не проснулся бы кто, за маньячку примут…». При свете луны блеснул кулон-слезка. Я прикоснулась нему кончиками пальцев. Руку пронзило холодом. Так вот что подарила своему избраннику Арвен – передатчик их темной магии! Азог говорил, что от дунадан и энергии за их верность можно получить намного больше, чем от обычного человека. Я приподняла кулон, пытаясь понять, как расстегнуть этот поганый «черный ошейник». Вдруг кристалл скользнул по моей ладони и соприкоснулся с Кольцом. У-у-у, последний раз я переживала такие «приятные» ощущения, когда попыталась лично починить поломанную елочную гирлянду и получила все 220 вольт удовольствия. Вот и сейчас тряхануло меня не хуже, чем тогда. Арагорн не проснулся, наоборот, его дыхание стало легче, он расслабился, и даже улыбнулся во сне. Кулон стал теплым в моей ладони. Я отпустила безвредное теперь украшение. Стала перебирать длинные темные волосы Бродяжника. И, задумавшись, машинально начала наплетать косички. Ага, как велел «генерал» Боромир. А когда опомнилась, было уже поздно – голова Странника здорово напоминала половую швабру. Мда, расплести это безобразие, не разбудив Арагорна, у меня нет ни единого шанса. Поэтому я предпочла растолкать его, когда подошло время следующего дежурства, залезть на нагретое место и заснуть. До утренних разборок.

… Самое смешное, пожалуй, что этот бедолага не заметил модернизацию своей прически, спокойно отдежурил, разбудил Гимли и завалился спать до утра. На рассвете Арагорн некоторое время не мог понять, почему Мерри и Пиппин, только проснувшись, уже ржут как кони, вернее, как пони. Жизнерадостные хоббиты разбудили весь лагерь и теперь хохотали все. Я предпочла тихо, по-пластунски у Бродяжника за спиной уползти в кусты, а не смотреть финал этой трагикомедии. Впрочем, Леголас, которому тема явно была близка, сообщил Арагорну о его креативной прическе. Бродяжник схватился за голову во всех смыслах, только усилив веселье, и бросился разыскивать «мелкую пакостницу». Поймал и приволок на «королевский суд». Я отбивалась, кричала: «Невиноватая я, он сам мне велел!» и тыкала пальцем в Боромира. Гондорец даже рот разинул от такой подставы. Король вопросил: «Ну и кого мне убить первым?», Боромир буркнул что-то вроде: «Заставь дуру Валарам молиться…» . В конце концов, Арагорн, плюнув на месть и отпустив меня, плюхнулся на траву и захохотал вместе с остальными. На сердце у меня потеплело, теперь я видела перед собой того короля, которого знала в Ривенделле. Не поддаваясь настроению «ми-ми-ми!!!», я буркнула себе под нос:

- Надо же, не думала, что он смеяться умеет…

… Весь день Арагорн путешествовал с прической в стиле «юная таджичка на национальном празднике», и служил неисчерпаемой темой для шуточек. Казалось, этот смех, эта болтовня смывают последние пятна темноты с его души. Один Гендальф казался недовольным и, насупившись, поторапливал всю компанию. Видимо, ему казалось, что чрезмерное веселье мешает нашему Следопыту бдить за окрестностями. После ужина Арагорн, шипя и ругаясь, расплел три косички, оценил объем работ, и воззвал к Леголасу о помощи. Тот ответил самым жеманным голосом:

- Отстань, противный, мне лениво! – Арагорн на всякий случай пересел на другую сторону костра (от автора: передаю привет Корпусу Слеш!). Я решила, что чрезмерная жестокость не к лицу юной деве и предложила свою помощь. Бродяжник покосился на Гимли, услышал в ответ: «Даже и не думай!» и с мучительным вздохом доверил мне самую ценную часть своего организма. Голову, а не то, что вы подумали, маленькие извращенцы! Впрочем, я сама наверное, извращенка, да и не маленькая! Иначе к чему бы мне, пока я любовно расплетала и разглаживала шевелюру Странника, пришло в голову старинное народное поверье о том, что длина носа мужчины в точности соответствует размерам другой, еще более важной части его тела. Я тут же начала рассматривать носы своих спутников, особенно внимательно тот, который был в непосредственной близости от меня. Ничего, такой вполне приличный нос – длинный и породистый. Нет, самый выдающийся нос был, конечно, у Гимли, но я предпочитаю мужчин высокого роста! Сосредоточив все свои усилия на том, что бы мои мысли не слишком сильно отражались на моем лице, я продолжала расплетать косички. Некоторые запутались очень крепко, и пришлось повозиться. Бродяжник морщился, когда я порой болезненно дергала его за шевелюру.

Он мне, кстати, очень доверяет. Человек, привыкший всю жизнь быть настороже, не позволяет никому прикасаться к себе во сне, даже приближаться. А мне он разрешает разбирать волосы, даже не проснулся, пока я заплетала ему косички… Это, пожалуй, одна из высших степеней доверия. Чем я, интересно, его заслужила?

- Девушка, сумевшая так украсить личико Арвен, сумеет продержаться пять секунд, необходимых мне, что бы проснуться, поэтому в ее присутствии я могу немного расслабиться, – смешливо фыркнул нежный голос мне в ухо. Горячий воздух обжег мне ухо, и я машинально прижалась к нему. Я, что последнюю фразу сказала вслух?

- Ага… – ну вот! Вот опять!

Но после получаса мучений его прическа приняла прежний вид… Ну почти прежний… Я отступила на шаг в сторону, на всякий случай приготовившись драпать и торжественно провозгласила:

- Встречайте! Первый в истории афро-средиземец!

И торопливо предупредила:

- Кто будет ржать, получит такую же прическу.

- Страшная угроза, – признал Боромир. Арагорн ощупал свои многострадальные волосы, поморщился, и сказал:

- Ну не убивать же, в самом деле…

====== Проблемы ======

Следующее утро было хмурым. Хмарь висела в воздухе и у меня на душе. Интуиция не давала успокоиться, обещая что-то дурное. Видно, моя нервозность передалась и остальным. В пути мы молчали, старались идти как можно быстрее. Грр-Хаши тоже беспокоилась и не отходила от меня. Я, чтобы отвлечься, начала на ходу вытягивать из ее шерсти разный растительный мусор, вычесывала ее, где могла достать. Моя волчица немного успокоилась, она доверяла мне. Мы шли час за часом, не останавливаясь. Гендальф, видно, меряя всех по себе, бодро продвигался вперед. Остальные выглядели усталыми, часто спотыкались. Даже Арагорн, закаленный годами пеших прогулок по Средиземью. А хоббиты почти умерли. Однако никто не решался окликнуть великого мага. Мужчины! Больше всего боятся, что кто-то сочтет их слабыми. Поэтому я решила взять на себя неприятную функцию «слабого звена»: просто неожиданно плюхнулась на попу и заявила: