Могила короля

- Когда-то она сумела соприкоснуться с прошлым и изменить будущее. Когда-то… в стране снов время течёт иначе. Эта девушка - ключ. Зачем ключу понимать своё значение? Она многое может, хоть и сама не знает об этом. Только она может разбудить Спящего, открыть и удержать Врата, чтобы восстановилась его власть и магия бессмертных. А может сделать так, чтобы сбывшееся стало несбывшимся…

- Спящего, хозяйка?

- Даже в этом мире, где люди предпочли забыть прошлое и не хотят знать будущее, помнят легенду о Могиле короля, что не умер, но спит, и дух его охраняет земли, в которых он правил при жизни. Однажды Король проснется, и вернет прежний порядок вещей в обоих мирах …

Комментарий к Глава шестая. Сон или не сон?

Это я изо всех сил намекаю на легенды о короле Артуре.

========== Глава седьмая. Новый мир ==========

Явно уже не сон. Неизвестный мир.

Так всё-таки сон или не сон?

Где я? К черту подробности — скажите хоть, на какой планете! — от безысходности ситуации я пыталась отгородиться, вспоминая старые байки.

Несмотря на запах, к которому я, кстати, уже притерпелась, окраина города выглядела опрятно. Похоже, что местный правитель руководствовался правилом:

«Я направлю часть моих грязных доходов на проекты благоустройства города. Хотя трущобы придают своеобразия и живописности любому городу, они слишком часто поставляют герою нежданных союзников».

Во всяком случае, улица была вымощена какими-то булыжниками, и никто не выливал на неё помои. Наоборот — регулярно подметали. Стандартные двухэтажные дома смотрят тусклыми маленькими окошками — но стёкла все целы и за ними видны белые занавески. Никаких палисадников с цветочками, ни кустика, ни деревца. На небольшой площади — что-то вроде насоса с длинной ручкой.

В одном из домов хлопнула дверь. Ой-ёй, я тут буду сильно выделяться. Картина «Девушка с ведром». Грязно-бурое платье до щиколоток, передник, вроде тех, в которые наряжаются выпускницы школы на «последний звонок», на голове чепец. Девушка с явным усилием налегла пузом на рукоять насоса. В донышко деревянного ведра ударила струя мутной воды. Ага, надо попробовать осуществить контакт.

— Э-э-э… Сударыня, фройляйн, мисс…- в маминых любимых фентезюхах герои и героини, пройдя портал, немедленно начинали говорить на местном языке, причём со всеми идиомами. Может и мне такое счастье достанется?

Девушка вздрогнула, покрепче вцепилась в своё ведро, окинула меня испуганным взглядом. Залепетала что-то вроде: «Ни-ни-ни!» и бросилась под защиту родной двери.

М-да, нет трущоб — нет союзников… Я качнула ручку насоса, хорошенько умылась и выпила пару глотков. Сморщилась — это вам не нарзан.

Тем временем на площади появился ещё один абориген. Высокий молодой человек явно в форме: тёмно-синяя куртка и брюки, медные пуговицы, опрятные сапоги. Вот, сюда бы ещё шлем — и типичный «бобби». Вместо шлема — кепи. Ого, у него и дубинка имеется… Ясно — полисмен «при исполнении». Этот от меня убегать не стал. Наоборот: подошёл, что-то спрашивает. Сурово так. А я только и могу — руками разводить:

— Ничего не понимаю!

Понятное дело, меня профессионально ухватили повыше локтя, и повели куда-то в сторону центра города. Палку мою самозащитную при этом отобрали, но не выбросили, а взяли с собой. В качестве улики, что ли?

Пытаюсь глазеть по сторонам. Ничего интересного: те же кирпичные грязноватые дома, только этажность повыше, вывески — ни одной знакомой буквы. На скандинавские руны похоже.

Перебирая ногами, вывернула голову, пригляделась к своему конвоиру. Ничё так. Спина прямая, тёмные волосы, лицо… породистое. Только с той же печатью въевшейся усталости, что и у девушки с ведром. Похоже, нездоровый образ жизни они тут ведут…

Улица стала шире, булыжники сменились брусчаткой. Местная каталажка встретила меня тишиной, порядком, и характерным запахом бомжатника. Усатый толстяк в такой же синей форме стряхнул с пуза крошки, выслушал доклад коллеги, и что-то рявкнул на меня. Я опять руками развела.

И тут он меня ударил. Я отлетела к стене, треснулась головой. Больно! Меня раньше никогда так не били. Звериный страх свернул меня в комок. Спрятать живот, закрыть руками лицо, уши!

Второго удара не последовало. Толстяк скандально орал, тот, что меня привел, отвечал с вежливой злостью, стоя, как памятник Закону и Порядку, между толстяком и мною. Я выглянула из-под ладони. Парень, похоже, сумел убедить толстяка не калечить меня сразу, и сейчас протягивал руку, чтобы помочь подняться. Я потихоньку встала, придерживаясь за стенку. Проникаться доверием не спешила. Про плохого и хорошего полицейского слышала.

Однако за руку меня все-таки ухватили, чтобы предъявить толстяку палец с кольцом. Тот изучал объект, сопя с недовольным видом. Я и сама только сейчас внимательно разглядела таинственный подарок. Из ярко — белого металла искусно сделана человеческая рука с длинными пальцами, обхватывающими мой палец. Белая рука… белая рука… белая ладонь… белая длань…что-то скреблось в моем сознании. Нет, не могу вспомнить, что это за фемгерихт*.

Меня опять забросали вопросами, которых я не понимала и только беспомощно мотала головой. Скула распухла и болела всё сильнее, на затылке набежала шишка. Осознав, что от меня толку не добьёшься, толстяк, раздраженно ворча, сел писать документ. Макал стальное перышко в чернильницу, скрипел по плотной желтоватой бумаге. Потом высвистел откуда-то из задних комнат худющего мальчишку, вручил конверт. Пацан лихо щёлкнул каблуками форменных сапожек и дунул вверх по улице.

Затем явилась… валькирия местного разлива. Я девушка не мелкая, одежда у меня латинской буквой М промаркирована, но из этой особы можно трёх, таких как я, выкроить. Облачена в дамский вариант формы: юбка в пол, куртка — всё из того же синего сукна с медными пуговицами, на тёмных локонах чепец белого полотна. Видимо, здесь принято соблюдать правило:

«Пленников никогда не будут охранять охранники противоположного пола»

Охранница окинула меня брезгливым взглядом и без всякой деликатности препроводила в камеру. Я огляделась. Скромненько. Полтора на два метра, вместо передней стенки — решётка. Никаких тебе оголенных труб, вентиляционных люков, свисающих тросов и тому подобных архитектурных излишеств. Всей мебели — деревянная полка, а в углу… ага, вот она какая — параша. Слышала, но раньше не видела… да и век бы не видеть. В памяти всплыло:

«Я дам своей страже инструкцию по проверке камеры, которая кажется пустой. Следует проверить наличие параши: если она есть, то узник сбежал, и можно заходить и искать улики. Если же её нет, то либо узник раскорячился над притолокой и готов стукнуть входящего парашей по голове, либо он взял её на память (в таком случае он страдает глубоким душевным расстройством и не представляет опасности)»

Ну, я эту штуку не подниму, чтобы кого-либо стукнуть. Даже в глубоком душевном расстройстве.

А кушать-то хочется… Да и холодно здесь. Меня потряхивало и клонило в сон, но укладываться на голые неструганные доски — это для святых отшельников.

— Э-эй! Эге-гей! — возопила я, прижимаясь к решётке. Охранница неторопливо проплыла по коридору, позвякивая ключами.

— Кушать хочу! Дай поесть! Ням-ням! И одеялко дай! Бай-бай! — я мимикой и жестами показала, как едят, пьют и спать укладываются.

Дама буркнула что-то пренебрежительное, но вскоре явилась в сопровождении бесцветного существа в отрёпьях серенького платья. Существо тащило в лапках ломоть темного хлеба, деревянную кружку и (о, радость!) грубое суконное одеяло. Просунуло всё это между прутьями решётки, не открывая дверь камеры. Охранница величественно наблюдала издали. Режим безопасности соблюдают, ага…

— Да, это вам не шведский стол, — печально констатировала я.

Съела выданную пайку, запила водой, экономно оставив полкружки «на потом». Завернулась с головой в колкое, но вполне чистое одеяло, поёжилась на жёстких досках и задремала. Может, во сне я проснусь уже в моём мире?