Браконьеры

====== Разговоры по душам ======

Мы вернулись на наш корабль через пару часов. Хищи с блаженным урчанием расползлись по каютам, распихав все ценное, что мы утащили с корабля пиратов. Грач занялся выделкой своего черепа, который он у кого-то успел отчекрыжить. Я (впервые за свою жизнь!) решила проявить деликатность — завалилась на лежанку и принялась наблюдать, как он с блаженствующим выражением морды чистит и шлифует черепок. Наконец, он закончил, подошёл к стене с другими черепами и с наслаждением принялся выбирать хорошее место для трофея. В итоге он определил новый череп в верхний левый угол, к другим человеческим черепушкам.

Грач отошёл на пару шагов, наклонив голову, полюбовался на свою Стену и… Неожиданно развернувшись, направился ко мне. Я довольно заулыбалась, решив, что ему, наконец, и самому захотелось, но он просто плюхнулся на задницу и опустил свою тяжёлую башку мне на колени. Ну чисто собака, которая и хотела бы целиком хозяйке на ноги лечь, да великовата, вот и пихает только башку!

— Что, ласки захотелось? — Фыркнула я и почесала ему складочки на жвалах, там, где у человека щеки. Он прикрыл глаза и блаженно замурчал, требуя дальнейших почесушек. Я принялась скрести ему складки на морде, надбровные дуги и заодно нижнюю часть челюсти, осматривая его с одной стороны отвратительную, а с другой — очаровательную в своей непривычности морду.

— Ты — моя самка? — Неожиданно спросил он, приоткрывая глаза и требовательно глядя мне в лицо. Я захихикала от неожиданности и уточнила:

— Я своя собственная. А что это значит — быть чьей-то самкой?

— Ну… — Теперь Грач явно растерялся, не зная, как объяснить явно какие-то элементарные для него вещи. Я подсказала:

— Ты начни сначала. Как вы знакомитесь с самочками?

— На ритуальных боях! — С облегчением принялся описывать свои брачные ритуалы он. — Те, кого допускают, борются на Арене за внимание! А самки смотрят, выбирают тех, кто им нравится! Кому-то нравятся сильные, кому-то ловкие, а кто-то предпочитает выносливых.

— А потом? — Подбодрила его я.

— А потом все… Ритуальные бои. После, вечером, самка может сама прийти в любую каюту и взять понравившегося ей самца. Это большая честь, если тебя выбрала самочка!

— А чего ты тогда упираешься, когда я тебя взять пытаюсь? — Заржала я. Стесняшка отвел глаза:

— Так ритуальных боев не было…

— Ладно, к этой теме мы еще вернемся! — Пообещала я. — А что потом? Ну, когда самка взяла понравившегося ей самца?

— Ну, потом самка сама решает! Она может с ним охотиться — это очень уважаемо, если твоя самка помогает тебе на Охоте! Или самка может просто остаться на территории своего самца и рожать ему новых маленьких воинов. Самка никогда не изменит своего выбора — если она выбрала какого-то самца и объявила, что будет с ним — она навсегда рядом со своим избранником.

Грач с явным намеком заглянул мне в глаза.

— У ууманов так же?

— Нет… У ууманов по-другому… — Отвернулась я, машинально сжимая пальцы. — У ууманов самец выбирает самку, а если она не оправдывает его ожиданий — он бросает ее и уходит. А что будет с самкой — никому нет дела. Самка остается одна, и всем плевать, как она будет выживать, все смеются и кричат: «Ты сама виновата, от хорошей самки самец не уйдет!».

Я стукнула кулаком по краю лежанки и откинула голову назад. Грач неожиданно накрыл мой стиснутый кулак своей здоровенной ладонью.

— Если какой-то самец смеет как-нибудь оскорбить свою самку — его убивают. У нас так.

— У вас правильно, — слабо усмехнулась я.

— Тебя обижал самец?

— Я была дурочкой, — отрезала я. — Забей, Грач.

— Давай убьем этого самца? — Просто предложил мой хищ и я неожиданно почувствовала, что в уголках глаз слегка защипало. Какой же он хороший и надежный… Так! Не сметь раскисать! Я браконьерка или кто?! Я давала слово — никаких больше влюбленностей!

— Я даже не знаю, где он, — соврала я.

— А что он тебе сделал? — С непонятной мне настойчивостью допрашивал меня Грач. Я почесала у его под подбородком.

— Я была маленькой, мне было… Как сейчас помню, семнадцать. Я была наследницей состояния. Отец богатый был, хоть жопой денег ешь. А тут я на тусовке встречаю какого-то красавчика. Весь из себя, высокий, комплименты говорил… Я поплыла, как каждая семнадцатилетняя девчонка. Решила — вот он, мой принц на белом коне! Ага, хер у него был конский, так что надо было догадаться, что это не принц, а конь. Ну, я от него залетела…

Грач с недоумением покосился на меня и я пояснила:

— Ну, ждала, что у меня родится маленький воин от него. Этот конь мне предложение сделал. Я, конечно, радостная ему говорю «да», бегу порадовать папашку… А он тут же отвечает: «Отлично, ты мне больше не дочь». Выписывает мою фамилию из наследства, лишает всех денег, вообще всего. Я иду к своему коню, думаю, ничего, мы справимся!

Я замолчала. Грач прижался башкой к моему животу. Я запустила пальцы в его горячие, приятные на ощупь рецепторы. Он прижмурился, засопел напряженно.

— И почему ты не со своим самцом? — Спросил он.

— А этот конь меня избил. Он хотел не меня, а мои бабки. У меня выкидыш потом случился. Так и расстались. Я тогда дура упрямая была, решила, что и без папашки справлюсь, мол, сама ошиблась — сама и исправлю! Угнала корабль. Через полгода вернуться хотела домой, извиниться — а поздно было, папашка сам скоропостижно женился, а потом сдох. Завещание уже и не исправить, а мачехе я нахер не сдалась… Теперь она деньги жопой жует, а я…

— Я убью твоего первого самца, — спокойно сказал Грач. — Найду и выверну его наизнанку так, чтобы он чувствовал. Чтобы он мучился.

Я шмыгнула носом и обняла его.

— Я говорила, что ты хороший?

— Нет…

— Тогда говорю… Ты — самый лучший самец, которого я только встречала в своей жизни.

====== Давно уже обещала! ======

Грач ласково потерся об мои руки лобастой башкой, а я засмеялась — пусть выглядел он смахивающим на рептилоида, но все больше и больше напоминал простого кота. Я, воспользовавшись его явно разомлевшим состоянием, опять коварно запустила руку в его дреды, начиная слегка массировать несколько прядок. Он поднял на меня глаза и я увидела в них такую кошачью безысходность — в этих глазах было все. Укор, тоскливая покорность судьбе и безграничное смирение. Так на меня смотрела моя котейка, когда у меня возникало желание ее потискать. Да, так смотреть умеют только коты… И хищники. Но чтобы смутить меня нужно оружие посильнее, чем кошачьи взгляды. Тем более, я и кошку отпускала только тогда, когда сама решала, что хватит с нас нежностей.

— Ну тебе же нравится, Грачик…

— Но это неправильно… — Грустно вздохнул он. И у меня возник коварный план.

— Неправильно? Сейчас мы тебе сделаем правильно! Иди сюда!

— Ты что задумала? — Подозрительно сощурился мой хищ, но меня уже было не остановить.

Я приказным жестом ткнула ему в сторону лежанки, а сама бросилась к своему рюкзаку. Пожалуйста, пусть я ее не потеряла, пусть не потеряла… Есть! Не потеряла! Я гордо выхватила из сумки моток сверхпрочной бечевки. На охоте веревка — вещь первостатейной важности… Надеюсь, не порвет…

Грач, опасливо поглядывая на меня, роющуюся в рюкзаке, все-таки лег свое спальное место. Я с коварной ухмылкой жестом показала ему закинуть руки наверх.

— Ты что задумала? — Повторил он, не спеша выполнить это указание.

— Это же не правильно… — Передразнила его я. — Так вот, я сделаю, чтобы было правильно! Ну же… Это не больно! Обещаю, тебе понравится!

— Это неправильно!

— Вот заладил, как грач… Грач! Делай, что тебе сказано, ну!

Он все-таки задрал руки, как я просила. Я, не теряя ни секунды, тут же ловко скрутила его верхние конечности веревкой и прикрутила их к какому-то выступу на стене, чтобы он не мог их опустить. Стесняшка испуганно вздрогнул, когда я взялась орудовать веревкой, но вырываться не стал (если бы он дёргался, я бы точно его связать не смогла, всё-таки он намного, намного сильнее меня!), глядя на меня с опаской, но при этом с доверием. Какой же он милый все-таки…