Ещё один брак по расчёту

Катриона промолчала, не зная, что сказать. Оба были хороши, что консорт, что сир Кристиан. Но воспользоваться неожиданной говорливостью чародейки всё же хотелось, и она спросила:

— А вы ведь тоже его наёмный работник, но с вами он держится по-приятельски. Это не против его принципов?

— Нет, конечно. С чего бы вдруг? Да и приятельство наше… — Рената опять потянулась и зевнула, широко так, от души, разве что рукой небрежно прикрылась. — Он любопытен, как всякий крыс, а мне отчаянно хочется поговорить с кем-то на одном языке. С такими же магами поболтать возможность выпадает нечасто, а Меллеры дают своим детям очень приличное образование, можно не подбирать слова попроще. — Катриона угрюмо смолчала на откровенный камушек в свой огород. — Мой сир Бирюк, — как ни в чём не бывало продолжила Рената, — к примеру, под наши с Гилбертом разговоры о влиянии рельефа на климат или о наследовании магических способностей дремлет в обнимку с кружкой. Ему это не интересно совершенно, поскольку человек он практичный и лишними сведениями голову забивать не считает нужным.

«Я бы тоже, наверное, задремала, — мрачно подумала Катриона, аккуратно закрепляя хвостик нити перед тем, как обрезать её. — Нет, я тоже любопытна, как крыса, но мне бы кто попроще всё это рассказывал, а Меллера с Винтерхорст послушаешь иной раз… ой, переведите мне это на человеческий язык, а?»

Так что права была чародейка, как и сам Меллер был прав, предупреждая, что брак их будет сплошной формальностью. Поговорить, как сказала Рената, на одном языке они с консортом вряд ли когда смогут. Ну и ладно. Лишь бы крепость построил. И лишь бы правда облили его случайно, а не потому что Меллеры опять отдавили чей-то хвост.

========== Глава 20 ==========

Сир Кристиан выглядел не так разочарованным, как… озадаченным, что ли. Неужто и правда задумался о том, каково его любовнику? Ой, вряд ли — вон как посматривает недоверчиво, словно тоже, как и Катриона в своё время, усомнился, а тот ли это Меллер, который приезжал зимой? Может, его брат? Разве бывает один человек настолько разным? Простому и прямодушному сиру Кристиану нелегко, наверное, было совместить в уме Меллера зимнего и Меллера нынешнего. Тут его Катриона очень хорошо понимала, самой казалось иной раз, что в консортах у неё трое-четверо разных мужчин одновременно.

И всё-таки на баронского сына она посмотрела неласково. Тот даже покраснел под её взглядом. Хотелось бы верить, что смутился, но Катриона, к несчастью, знала, что люди так же легко краснеют и от злости, и от досады.

А дорогому супругу, понятно, всё было как с гуся вода: знай болтал себе о чём-то вполголоса с сирой Аларикой, пока колол ей сахар помельче, чтобы быстрее растаял в каше (ревновать жену к бакалейщику сир Эммет, видно, считал ниже своего достоинства, потому что даже не пытался вмешаться в их перешёптывания). Сам консорт от овсянки — со сливочным маслом, между прочим! — отказался, сморщив нос, а вот Аларика по-прежнему кушала с отменным аппетитом, пошли ей Канн и дальше такого же крепкого здоровья. Когда она бухнула в тарелку полную ложку этого мелко наколотого сахара, Катриона только головой покачала. Сахара ей было не жалко, сахарница теперь на столе стояла так же прочно и обыденно, как корзинка с хлебом и солонка, но Аларика как-то уж слишком легко принимала всё, что Меллер делал для крепости и для Вязов вообще. Привыкла с рождения, что о ней заботятся? Спрашивают с неё, конечно, тоже, но взамен кормят и одевают — просто теперь не отец с матерью, а сеньора с консортом? Они с Меллером, оказывается, вообще уже называли друг друга «братец» и «сестрица». Шутливым тоном, конечно, но вот Катриону-то, законную супругу свою, дорогой консорт продолжал церемонно именовать сирой.

Словом, Катриона и на них смотрела хмуро. И вообще, она не выспалась, потому что легла поздно, встала рано, а ночью от неё опять удрал кот, и под утро ей приснилось, будто в ту ночь, когда на село напали разбойники, ей пришлось-таки бросить в главаря лампу. Во сне пламя взвилось по лестнице так быстро, что Катриона никак не успевала убежать и выбраться в окно — весь коридор заполнился дымом и трескучим жаром, а ведь надо было ещё вытащить из спальни сонную Аларику и как-то провести её, босую и раздетую, по заснеженному карнизу… Катриона даже головой помотала, отгоняя слишком яркие воспоминания о приснившемся пожаре. Наверное, из-за разговора Меллера с сиром Кристианом башня в огне и приснилась, но понимание этого успокаивало плохо.

Лидия тем временем принесла полную миску горячих лепёшек и чайник с кипятком, Меллер тут же придвинул к краю стола две чашки с заваркой — свою и Аларики, тоже пристрастившейся к «пареному венику». Катриона гадала про себя, правда ли эта горькая дрянь нравится её помощнице (слово «компаньонка» как-то у них не прижилось, поскольку Аларика была Катрионе именно что помощницей во всём, вроде младшей сестры) или та просто подлизывается к богатенькому «братцу»? Но тут и сир Кристиан потребовал себе чаю, оживившись при словах Меллера, что тот настоящий, не кипрейный.

— Скорее бы уж кузина Лаванда приезжала на лето, — хмыкнул он. — Опять буду к ней каждый свободный день заваливаться на чаепития, а то ни отец с матушкой, ни Генрих чай по-прежнему не одобряют, одно спасение — кузина городская. К сире Фриде часто напрашиваться неловко всё-таки.

Лидия, разумеется, первым делом налила чаю ему, сыну барона, он поднёс чашку к лицу, вдохнул горячий пар и протянул:

— Почки смородиновые, да? Надо тоже приказать, чтобы набрали и подсушили.

— У меня есть мелисса и мята, — тут же оживилась Аларика. — И простая, и перечная. А чабрец любите, сир Кристиан? Возьмите с собой понемножку, пока свежих нет. Сира Лаванда ведь к Высокому Солнцу только приедет? А тут придёте к сире Фриде вроде как не с пустыми руками. Она ведь, наверное, тоже любит в чай добавить всяких травок?

Тот подтвердил, что так и есть, и охотно согласился передать отцовской чародейке посылочку от сиры Аларики. Катриона поймала себя на том, что пожимает плечами: заразилась от консорта, видно. Ну, хотят люди пить всякую ерунду вместо парного молока — их дело.

— Сира Катриона, — меж тем обратился к ней Меллер, — вы позволите мне построить теплицу?

Катриона поперхнулась от неожиданности, а Аларика вообще уронила ложку в тарелку с кашей, забрызгав скатерть, и молитвенно прижала руки к груди.

— Сира Катриона, — почти взвизгнула она и глазки сделала щенячьи, — пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я всё буду сама делать, вам туда и заходить не придётся!

— А где вы собрались её строить? — прокашлявшись, спросила Катриона. — Внутри частокола места больше нет, и переносить его уже толком некуда — слева речка, справа лог.

— У вас с южной стороны башни есть пристройка с отличными бревенчатыми стенами, они крепкие, запросто выдержат ещё один этаж, — уверенно ответил Меллер. Видимо, всерьёз уже это всё обдумывал. — И крыша там подходит под окошко кладовки. Крышу разбираем, настилаем утеплённый пол, потому что пристройка не отапливается, из окошка делаем застеклённую дверь — вот вам и место для теплицы. Разве что кладовка станет проходной, но сире Аларике, надеюсь, вы ключи от неё доверите? Или там у вас хранится что-то очень дорогое?

Катриона качнула головой. Бельё там хранилось, ничего такого уж ценного. Постельное, столовое, несколько штук ещё не раскроенного полотна тоже. Обыкновенного полотна, того, которое вязовские девушки в счёт податей ткали, не купленного у Кааса — вот купленное да, его Катриона запирала в сундуке, чтобы не вводить служанок в искушение. А уж от присланных из Озёрного тканей она даже лоскутки берегла. То есть, в конце концов дорогие лоскутки наверняка кому-то из служанок и достанутся, но не просто так, а в виде поощрения. Или небольшого подарка. К помолвке там, к рождению племянника…

— Эта кладовка вообще не запирается, — сказала Катриона. — Замучаешься каждый раз бегать открывать-закрывать, когда служанкам чистые полотенца для посуды понадобятся. Только… это же дорого очень?