Страница 38 из 108
— А разве чиновники могут указывать купцам, с кем торговать? — удивилась Катриона.
— Они могут установить такие таможенные сборы, что просто невыгодно будет что-то ввозить, — объяснил консорт. — Закупят камышинские на побережье оливок, лимонов, масла и прочего, перевезут через Маратов перевал, в Белые Увалы заедут — а дальше на север ехать смысла нет, слишком дорого обойдётся. И будут вынуждены в Трёхгорье всё сбыть, потому что тамошние графы денежки считать умеют и знают, что каждый день получать понемножку — это больше, чем хапнуть разок от души и распугать всех плательщиков. А у нас… очень разный народ вокруг его величества толчётся. Вот и приходится вертеться, уговаривать, взятки давать, придерживать самых глупых и жадных, продвигать умных и дальновидных. Для чего, думаете, торгашам и мануфактурщикам супруги и фавориты из первого сословия? Самолюбие потешить, в бархате и в золоте походить? То есть, конечно, имеются и такие… честолюбцы. Но большинству нужны хоть какие-то способы влиять на принятие нужных законов. Гильдии многое могут, но в обход почти всегда получается добиться большего, чем в лоб, на заседаниях Королевского Совета. — Он, словно очнувшись, тряхнул головой. — Простите, затеял тут лекции читать, будто у вас своих забот мало.
— Мне очень интересно, — искренне возразила Катриона. — Кто бы мне ещё такое рассказал? Староста? И вы теперь будете договариваться с гномами из Дома Морр, чтобы они взялись строить крепость?
— Для начала мы с ними будем целое лето танцевать котильон друг вокруг друга, изображая при этом полную незаинтересованность. — Он вздохнул. — Эх, дяде-то не стоит ездить так далеко, он бы гораздо ловчее и выгоднее всё провернул, а у меня, что ни говори, настоящего опыта маловато. Ладно, сделаю что смогу. Крепость будет обязательно, сира. Не получится с местными гномами — наймём, как обычно, старых знакомых. Просто это лето точно уйдёт впустую, не ждите никаких чудес. И не торопите меня, пожалуйста, ладно? Долго всё это будет. Медленно и печально.
Катриона кивнула. Крепость — это, конечно, долго. Она другого и не ждала. Эту-то, деревянную, строили лет пять или шесть, как рассказывал ей отец, а уж каменная… строительство лет на десять-пятнадцать растянется, наверное. Дочери в приданое, хмыкнула она про себя. Хотя нет. Не в приданое. Дочери точно так же надо будет искать консорта, и уж ей-то придётся выбирать нищего, но породистого, чтобы кровь не разбавлять сверх необходимого. Такого же толкового маршала, как сир Эммет, сколько бы ни разносил его сир Генрих за глупость и легковерность, оставившую село без защиты.
Аларике Меллер привёз целый ящик каких-то то ли плодов, то ли овощей, бережно переложенных длинными кудрявыми стружками. Овальные, чуть сплюснутые тёмно-розовые клубни с пробивающимися тут и там ростками…
— Картофель, — сказал Меллер Аларике, немедленно ухватившей один из клубней и принявшейся нянчить его в ладонях. — Какой-то сорт с севера, аж из Империи: там его давно уже выращивают, хотя я слышал или читал, что культура вообще-то южная. Видимо, кто-то сумел создать сорта, не боящиеся холодов. Дядя ещё в молодости случайно свёл знакомство с одним таким чудаком, который у себя в огороде опробует всё, о чём краем уха услышит. Дядя даёт ему денег на семена, новые теплицы, инструменты и прочее, что нужно для опытов, а тот вывел уже несколько новых сортов овощей специально под наши условия. А может, несколько десятков сортов, — рассмеявшись, поправился он. — Я не знаю, боюсь даже спрашивать, иначе придётся выслушать лекцию часа на полтора-два, а я в огородничестве не смыслю вообще ничего. Вот тут, сира Аларика, — сказал он, подавая ей пухлую пачку исписанных листов, — всё подробно изложено, в какое время, куда и как сажать, как ухаживать, даже кое-что нарисовано. Если хотите, я дам адрес этого старичка, он много с кем переписывается. Даже в Империи Единого Севера у него единомышленники имеются. Можете спрашивать всё, что вас заинтересует. А! Он раза три или четыре предупредил: к концу лета на кустах появятся ягоды — их ни в коем случае не есть! Ядовиты, может, и не смертельно, но всё равно ядовиты. Как паслён. Они родня, кстати.
«Госпожа интендант» бережно вернула картофелину в ящик и взяла листы. Почерк у любителя выводить новые сорта был крупным, — Катриона даже с трёх шагов могла бы кое-что разглядеть, — писал он, отделяя буквы одну от другой, видимо, чтобы их легче было разобрать, и Аларика, сперва напряжённо нахмурившаяся, расслабилась, беззвучно шевеля губами.
— А если не захотите возиться, — коварно предложил Меллер, — просто прикажи’те Тильде счистить с клубней кожуру, нарезать их и пожарить с шкварками. Шучу, шучу, — торопливо заверил он, потому что она возмущённо замахнулась на него всей пачкой листов. — Я привёз два мешка картофеля попроще, не семенного. У вас на кухне теперь работников хватает, пусть учатся чистить.
— Он дорогой? Картофель этот? — подозрительно спросила Катриона.
— Как морковь или свёкла, — пожал плечами консорт. — Но нам он не стоил вообще ничего.
— Ну, если не считать тех денег, что ваш дядя вкладывает в чужой огород, — довольно ехидно — ну вот не удержалась, хоть вроде уже и остыла после ссоры — уточнила Катриона.
— Такие вещи всегда окупаются, — возразил Меллер. — Очень-очень не сразу, но окупаются обязательно. Например, если приучить гномов к сушёной зелени. Или к высушенным овощам: ту же морковь моют, чистят, мелко режут, высушивают, раскладывают по банкам, плотно закрывают — Под Горой уходит влёт.
— А не проще им покупать свежую? — удивилась Аларика. — Под землёй же овощи должно быть нетрудно хранить.
— Наверное, не хочется возиться ни с хранением, ни с мытьём-чисткой, — не очень уверенно отозвался Меллер. — Я вообще не знаю, умеет ли кто-то из гномских женщин чистить овощи. Если внучка, дочь, жена, мать и бабка потомственных кузнецов похлёбку из солонины и дроблёного зерна заправляет сушёной морковью и петрушкой, она, наверное, и без того уже очень прогрессивная женщина, не боящаяся пробовать что-то новое и неизведанное.
Аларика хихикнула над «новой и неизведанной» морковью, а Катриона покосилась на картофель, которого в Империи, оказывается, выращивали даже несколько сортов, а в Волчьей Пуще его не все и видели, не то что пробовали.
— В Доме Морр, я думаю, — сказала она, — ещё не скоро начнут класть в похлёбку морковь и петрушку. А этот ваш господин огородник…
— Сир Клавдий, — подсказал Меллер.
— Сир? — удивилась Катриона. Надо же, у кого какие увлечения, оказывается. Хотя… та же Аларика возится же с цветами с самого детства, и для неё это удовольствие, а не тяжёлая, нудная и грязная работа. — Он в самом деле стар?
— Ему почти семьдесят. Вы опасаетесь за репутацию сиры Аларики? — он опять пожал плечами. — Пусть ведёт переписку через вас. А если у сира Эммета хватит терпения, пусть контролирует эту переписку.
— Конечно, — злорадно подхватила Аларика. — Сира Катриона, пожалуйста, отдавайте все ответы сира Клавдия сперва моему супругу. Сама я буду писать постороннему мужчине, конечно, только с разрешения моего мужа, но вы же потребуете от него такого разрешения, верно? Если он хочет вкусно и сытно кушать, мне понадобятся советы знающего человека, как это всё вырастить.
Катриона молча покачала головой, представляя себе, как маршал продирается сквозь сроки посадки какой-нибудь сортовой брюквы и расчёты количества навоза на грядку для неё. Сир Эммет сто раз был не прав, потратив приданое сиры Аларики на себя одного, но может быть, стоило бы уже попытаться как-то найти общий язык, а не отравлять друг другу жизнь? В конце концов, когда он приползал из очередного дозора, чуть живой от усталости, промокший, продрогший, голодный и злой, можно было просто пожалеть его? Он ведь не по своей прихоти мотался по лесам и долинам — Вязы сравнительно благополучно пережили эту зиму не в последнюю очередь благодаря ему.
Одна надежда была, что после рождения ребёнка эти двое всё-таки почувствуют друг друга настоящими супругами, связанными общим наследником. Но пока что приходилось радоваться тому, что уж у сиры Аларики не было ни времени, ни желания часами сидеть у окна и смотреть на дождь. Она легко находила занятие и для себя, и вообще для кого угодно. Включая рекрутов и даже егерей, случись им провести в селе больше трёх-четырёх дней подряд, так что они сами старались не задерживаться сверх необходимого.