Страница 32 из 111
К тому же, я не понимала, почему волк так странно себя ведет. В начале похищает, потом оставляет в комнате и дает выспаться, хотя я полностью в его руках. Устраивает небывалую прогулку к озеру, а затем ведет на обед. Мне хотелось получить ответы на вопросы, но задавать их значило бы начать разговор, а у меня пока не хватало смелости заговорить после того, как он зарычал.
Еще думала о деревне, в которой медленно, но верно истощается колодец. И, если когда-нибудь выйду из замка оборотня, придется вернуться туда. К своему стыду вдруг поняла, что всё меньше хочу туда возвращаться. Но должна выполнить то, зачем была послана. В конце концов, не случись пересыхания колодца, я бы никогда не покинула деревню и не сбежала бы от Грэма.
- О чем ты думаешь, Шарлотта? – спросил волк.
Я вздрогнула, выпадая из размышлений. Отвечать всё еще не хотелось, но волк повторил более настойчиво:
- Отвечай мне, когда спрашиваю. У меня правил не много, и они просты. Но я хочу, чтобы их выполняли. Ты поняла меня?
Я кивнула, а он сказал:
- Так о чем ты думаешь?
- О своей деревне, - ответила я тихо и потупила взгляд.
Меня одолевали противоречивые чувства. Смотреть на Вергена хотелось и не хотелось одновременно, потому я открыла первый попавшийся поднос. В воздух взвилось облачко ароматного пара, я голодно сглотнула, глядя как по прожаренной до коричневой корочки курице стекает капля жира.
- И что с твоей деревней, Шарлотта? – спросил волк.
Не в силах больше терпеть голод, который неожиданно заявил о себе постыдным урчанием в животе, я цапнула нож и стала отпиливать кусок мяса. Когда он оказался во рту, я прикрыла глаза и едва не застонала от удовольствия.
Послышался глухой смех. Когда разомкнула веки, обнаружила, как Верген смотрит на меня с противоположного конца стола, потирая подбородок и ухмыляется.
- Вот это я понимаю, - сказал он. – Аппетит верный признак того, что зверь или человек идет на поправку. Ешь, моя красавица. Тебе понадобятся силы. Ешь и рассказывай о своей деревне.
Я последовала его совету, открывая все новые крышки и находя под ними горячие пироги с яблоками и сливками, тонко нарезанные овощи под маслом и пряностями, сыр, какие-то обжаренные хлебные палочки, массу свежих фруктов...
Когда я сыто откинулась на спинку стула, запив обильный завтрак клубничным соком, способность говорить наконец, вернулась.
Я сказала:
- Вам придется отпустить меня господин Верген.
- Просто Верген, - поправил он меня. – И почему же, моя девочка, я должен тебя отпускать?
- Я отправилась в лес чтобы спасти деревню от жажды. Наш колодец пересыхает, и только я могу добыть заклинание, способное вернуть воду.
Лицо волка потемнело. Он посмотрел на меня так пристально, что захотелось вжаться в спинку стула.
- И куда же ты шла, девочка, через Терамарский лес? – спросил он.
- Я шла к бабушке, - сказала я.
- Где же живет твоя бабушка?
Я ответила:
- На другой стороне леса. Когда-то давно она пересекла его и поселилась в одиночестве. Я шла к ней, несла пирожки и должна забрать заклинание.
Волк откинулся на спинку стула, глаза сузились. Некоторое время он молча сидел, потирая подбородок, словно впал в глубокую задумчивость. Я терпеливо ждала и молила богов чтобы они послали самое лучшее решение, потому, что сама я не до конца понимала, как следует поступить.
Наконец, он поднял на меня такой взгляд, от которого по мне прокатилась уже знакомая волна тепла, и сказал:
- Кирка. Твоя бабка – ведьма Кирка. Поэтому я ощутил от тебя этот сводящий с ума запах. И она действительно может вернуть вашей деревне воду. Она многое может. Но я не пущу тебя к ней.
- Но почему? – вырвалось у меня. – Вам не жаль моей деревни? Не жаль женщин и детей, которые могут погибнуть без воды?
- Жаль, - сказал волк. – Но я хочу, чтобы ты была моей. И если я тебя отпущу, этому не бывать. Разве не понятно?
Я охнула.
- Неужели вы думаете только о себе? – спросила я.
Ладони Вергена легли на стол, Он поднялся, возвысившись, как гора, и не смотря на то, что он на другой стороне стола, я ощутила себя крошечной.
Глаза волка полыхнули, он произнес:
- Я думаю о каждом звере в этом лесу. О каждом зайце и медведе, каждом дереве и травинке. Я отвечаю за них. Я забочусь о них. Не говори, что я думаю только о себе. Ты не права. Но даже я, зверь, имею право на крупицу счастья. И если эта крупица сама попала мне в руки, я буду последним дураком, если упущу её. Жаль ли мне твоих соплеменников? Жаль. Но на этом всё.
С этими словами волк вышел из-за стола и скрылся в полумраке стен. Я сидела и хлопала ресницами, не понимая, чем вызвала такое негодование у волка.