Происхождение

— Ох! — Ингрей утерла глаза и взяла чашку с шербетом из рук Токрис. — Не уверена, что даже услышала твои слова. Просто…

Слезы снова накатили. Она, конечно же, услышала его и на какой–то миг даже подумала о том, как сильно подвела Палад, поэтому и не сдержалась.

— А с работы тебя не уволили? — спросила Токрис.

— Нет, а еще мама сказала, что, даже если я уеду от них, моя комната навсегда останется моей.

— Родители всегда так говорят, — улыбнулась Токрис.

— Неужели? — спросил Тик. — Мне такого не говорили.

— И мне, — сухо добавило Гарал.

Ингрей икнула.

— Только вот морских червей не предложили.

   — Ну не всем же так везет, как мне, — усмехнулся Тик.

На следующее утро Ингрей коротко переговорила с недей Лак.

— Жаль, что ты больше не будешь работать в офисе, — сказало оно со стены в комнате Ингрей. Рядом с ней на постели, поджав ноги, сидела Токрис. — Но думаю, что это правильное решение. Реформа «Милосердного устранения» сейчас гораздо важнее, чем поддержка избирательной кампании Нетано, так что будет лучше, если ты займешься этим сама официально. Ну и, конечно же, благотворительность, особенно среди общественных приютов, принесет пользу всем, даже если ты будешь заниматься ею не от имени Нетано. — Оно вздохнуло. — Я бы хотело, чтобы ты осталась и дала интервью крупным новостным агентствам, но понимаю, что тебе хочется поскорее домой. Будь я на твоем месте, поступило бы точно так же.

— «Голос округа Арсамол» получит эксклюзивный репортаж, — заметила Токрис.

Недя Лак улыбнулось.

— Конечно, и Нетано от этого польза. Когда она проснется, я ей сообщу. Вчера вечером мы поговорили с Данаком, и он, конечно же, очень счастлив, хотя и удивлен. Он слишком умен и наверняка понял, что ты отказалась, Ингрей. Мы решили подождать с объявлением. Не хотим, чтобы люди подумали, будто мы тебя проигнорировали. Так что это очень даже хорошо, что у тебя появились собственные планы.

— Так будет лучше, — согласилась Ингрей. Она была уверена, что недя Лак пришло к тем же выводам, что и она, и все–таки почувствовала облегчение. Если бы Данака объявили наследником Нетано немедленно, то ей пришлось бы остаться здесь еще на несколько дней, чтобы поздравить его. Лишь для того, чтобы никто не подумал, что она обижена этим решением.

— Нужно устроить большой праздник и там объявить его наследником.

Данаку это точно понравится.

— Да, — согласилось недя Лак. — И Данаку вовсе необязательно все время быть в центре внимания. Ты же приедешь? Скорее всего, мы проведем церемонию лишь через несколько месяцев.

— Конечно, приеду.

Как только недя Лак отключилось, Ингрей и Токрис покинули мотель через запасной выход, чтобы не столкнуться с мехами–репортерами. Девушкам пришлось долго ехать на переполненных лифтах и трамваях, чтобы добраться до челнока, идущего к подъемнику. Делегация Гек улетала послезавтра, Ингрей узнала об этом, просматривая новости, когда они с Токрис сидели в трамвае. Гарал упомянули лишь мельком, да и то где–то ближе к концу статьи. Тика и его пауков–мехов вообще не упомянули.

«Бой у шлюза Энтена» — так была озаглавлена следующая новость. «Один корабль Федерации захвачен, остальным трем удалось уйти». Ингрей просмотрела статью и узнала, что командор Хатквебан все еще находится в руках сил обороны системы Хвай. Светлость Ченнс не упоминался. Пролокутор Дикат вместе с другими представителями Первой ассамблеи встретился с послами Тира и Бейта. Молодой пролокутор Дикат. «Мы не хотим войны, — сказал он новостным агентствам. — Но, так и быть, сделаем одолжение Федерации, если они ее развяжут». Омкемская Канцелярия так и не выступила с заявлением, как ее ни просили.

Новостные агентства округов Третьей ассамблеи обсуждали возможность скорой отставки Этьята Будракима и дальнейшего судебного разбирательства. Ни он, ни его дочь не давали комментариев по этому поводу.

Ингрей моргнула, отключив новости. Нашла черновик письма, которое она собиралась послать молодой Этьят Будраким. Гарал вроде доверяло своей сестре, и Ингрей считала, что вряд ли она была замешана в том, что случилось с ним, или в событиях прошлой недели. Ее политическая карьера, видимо, закончилась, хоть и не по ее вине. По крайней мере, на ближайшее будущее. Может, благодаря этому она благосклонно отнесется к реформам «Милосердного устранения»?

Сидевшая рядом Токрис сказала:

— Данак проснулся. Только что получила сообщение от него.

— Я тоже, — призналась Ингрей. — Но не хочу отвечать ему прямо сейчас.

Они вышли на станции челнока. Потратили немного времени на то, чтобы переодеться. Ингрей все еще носила ту же одежду, что и на подъемнике, казалось, она не снимала ее много дней подряд. В гостинице, да и во время путешествия до округа Арсамол можно было обойтись и так, пару недель назад Ингрей бы так и поступила. Но сейчас ей очень хотелось переодеться. Она выбрала новый комплект одежды из мягкой синтетической ткани синего и оранжевого цветов, вспомнила о потерянных шпильках и взяла еще синий шарф для волос. Подумала, что шпильки все равно потеряются прежде, чем она ступит на Хвай, даже заплести ее волосы трудно, а уж тем более самостоятельно сделать прическу.

Когда она зашла в вестибюль, куда прибывал челнок, ей вдруг показалось, что минувшей недели не было или, даже еще хуже, что она повторится прямо сейчас. Все вокруг выглядело слишком знакомо, даже приютские дети в форме сидели здесь в ожидании челнока. На стенах мелькали, меняясь, картины из истории Хвай.

Архипролокутор снова вносил последнюю плату в счет долга Тиру и собирался зачитать «Отказ от дальнейших обязательств». Картинка, знакомая с детства всем хвайцам, сейчас воспринималась по–другому. Может, из–за того, что Ингрей увидела, как драгоценный раритет, к которому и прикоснуться–то было нельзя, порвали и смяли, сунув его в маленькое отделение на боку меха, словно какую–то никчемную тряпку? Или потому, что теперь она знала, что «Отказ», изображенный на картинке, не был подлинником? А может, потому, что за одну неделю ей довелось пережить так много, что она до сих пор не пришла в себя, чтобы восхищаться изображением, которое как раз сменилось другим?

— Данак здесь, — сказала Токрис.

Братец шел по центру вестибюля, направляясь прямиком к ним.

— Ингрей, — начал он обвиняющим тоном. — Я хотел поговорить с тобой.

— Прости, — ответила она, хотя извиняться ей было не за что. — Просто я хотела успеть на следующий челнок к подъемнику.

Стоявшая рядом Токрис промолчала.

— Я ничего не понимаю, — раздраженно заявил Данак. — Ты отказалась. Знаю, что отказалась, я их спросил, уверен был, что мама передаст свое имя тебе. А еще думал, что, возможно, недя Лак назначит тебя своей наследницей. Но и этого не произошло.

— Ты же не хочешь, чтобы я стала Лак Аскольд.

— Нет. Не хочу. Но мне все равно понадобится Лак, тот, кому я смогу доверять. — Он мельком взглянул на изображения на стене. — Недя Лак сказало, что ты не возьмешь его имя и что в этом виноват тоже я и мне придется с этим жить. Это несправедливо! Лак всегда выделяло тебя.

— Может, и так. — Ингрей начала думать, что тут Данак прав. — Но это неважно. Мама предложила мне взять ее имя, но я отказалась. Потому что я не хочу быть представителем Ассамблеи. Не хочу быть пролокутором.

Пусть Данак запомнит, что у нее была такая возможность, но она ее отвергла.

— Я не хочу быть начальником штаба и правой рукой представителя или пролокутора. Я хочу быть просто Ингрей Аскольд.

Он смотрел на нее и не верил.

— Уже объявили посадку, — сказала Токрис.

Дети в форме начали подниматься в вагон.

— Погоди.

Ингрей подошла к киоску и купила открытку «Экскурсия на станцию Хвай». Вернулась к Данаку, за которым внимательно наблюдала Токрис.

— У тебя есть кисть?

Он достал ее из внутреннего кармана куртки. Рука еще не очень слушалась Ингрей, поэтому открытку пришлось держать Токрис. Ингрей написала: «Поздравления новому Нетано от сестры Ингрей». Она проставила дату и отдала карточку Данаку вместе с кистью.