Происхождение

— Это ваши проблемы, заместитель начальника. Но так как я — Гек, то лично меня они не касаются.

— Отсрочки, отсрочки, отсрочки, — прошептал паук–мех. — Гарал Кет — Гек. Оно само так сказало. Я так сказала. А теперь сообщите об этом комитету и выдайте мне Гарал Кет.

Заместитель Верет вздохнуло:

— Если вы пройдете в мой кабинет, посол, я помогу вам связаться с комитетом и заполнить прошение. — Оно нахмурилось. — Но мне все это не нравится. Законы существуют для безопасности людей. С ними нельзя играть и изменять их, как вздумается.

— Вы правы, заместитель начальника. — Выражение лица Палад не изменилось, но в голосе звучало сожаление. — Они не были созданы для того, чтобы изменять их как вздумается. Но их постоянно меняют. Так делали и будут делать. В нашем случае, как мне кажется, это лишь поможет решить пару проблем, с которыми вы столкнулись. И наконец–то определиться, что же со мной делать.

— Да уж, — согласилось заместитель Верет. — Но я не обязано принимать это с радостью.

— Не обязаны, — с сожалением вымолвило Палад. — Вы честное неино. Надеюсь, достаточно честное, чтобы продолжить задавать неудобные вопросы насчет «Милосердного устранения».

Несколько секунд Верет молча смотрело на него, а затем сказало:

— Пройдемте со мной, посол.

И вышло из комнаты.

Когда прошение было уже почти наполовину составлено, к Ингрей, сидевшей в кресле в углу кабинета заместителя начальника, подошла Токрис и протянула ей чашку с шербетом.

— Ты хоть что–нибудь ела? — шепотом спросила она.

Ингрей вдруг сообразила, что уже почти вечер, а у нее за весь день и минутки свободной не было, а уж тем более крошки во рту.

Заместитель начальника Верет, объяснявшее пауку- меху детали процесса подачи прошения, подняло голову.

— Это займет еще какое–то время, мисс Аскольд. Вам не обязательно сидеть здесь.

— Да–да, — прошептал паук–мех, шевеля волосатыми ногами. — Я останусь с Гарал Кет. Ты иди.

Ингрей следовало остаться. Удостовериться, что все идет так, как нужно. Она не могла бросить Тика, выдающего себя за посла Гек, одного. Но ей хотелось побыть наедине с собой хотя бы несколько минут. Закрыть глаза и ничего не делать.

— Позовите меня, если что–то понадобится.

Заместитель начальника кивнуло. Паук–мех помахал ногой.

— Пойдем–ка ужинать, — немного волнуясь, сказала Токрис.

Глава 11

Токрис отвела Ингрей в маленький дворик, где стояли пластиковые скамейки и столы, черные стены прикрывала волна листьев и белых мелких цветов, каскадом спускающихся по решетке.

Они сели на ближайшую скамейку.

— Спасибо, — сказала Ингрей.

— Пожалуйста, — улыбнулась Токрис. — Мне показалось, что тебе нужен перерыв. Все это так странно. Зачем вдруг Гек понадобилось Палад?

— Видимо, посол решила, что раз я не могу помочь ей найти капитана Уйсина, то Палад поможет.

Во дворик вошел тонкий, как веретено, мех с двумя коробками. Токрис взяла их, одну передала Ингрей и приказала меху удалиться.

— Какой в этом смысл? — спросила она. — Хотя, конечно, она же из другого мира.

Токрис открыла коробку, запахло жареными бобами со специями.

— Но если она инопланетянка, то почему она — она? В смысле у них же все не так, как у людей, правда?

— Я не знаю, — ответила Ингрей и открыла свою коробку, выудила из нее медальон из бобов, обвалянный в хлебных крошках. — Может, потому, что ей приходится говорить по–йиирски. У нас нет слов для понятий Гек, вот она и использует то, что более–менее подходит. Хотя… — Она откусила кусочек. — Ой, как вкусно!

— Это из кафе за углом. Попробуй с соусом.

Ингрей макнула жареный кругляш в соус.

— Хотя капитан Уйсин как–то упоминал, что раньше по отношению к послу применялись местоимения разного рода, а сейчас она именно женского.

— Они меняют пол? — Токрис наклонилась вперед, позабыв о еде. Ее прямые темные волосы слегка вились на концах, они еще не совсем отросли, но уже прикрывали щеки.

Ингрей подавила желание откинуть их с ее лица и съела еще кусочек.

— Очень вкусно.

— Правда?

Только тут Токрис поняла, насколько приблизилась к Ингрей. Она тут же выпрямилась и уткнулась в коробку с едой. Затем посмотрела на собеседницу.

— Нана всегда поддерживало Нетано, поэтому я выросла, считая, что Этьят Будраким — лжец, которому нельзя доверять. Но я никогда… — Она взяла еще один жареный кругляш, но сразу положила обратно в коробку. — Я даже не думала, что он сможет сослать своего ребенка в «Милосердное устранение» ради политической выгоды. Да еще такой мелкой!

— Совсем скоро начнется новая предвыборная кампания на пост пролокутора, — сказала Ингрей и подумала, отчего это вдруг Токрис стала казаться такой… привлекательной. Хотя, конечно, до вчерашнего дня Ингрей не общалась со взрослой Токрис. И не просто взрослой, а уверенной в себе. Раньше такого за ней не водилось. — Если бы он потерял небольшое количество голосов из–за слухов о гарседдианских раритетах, то сейчас пост пролокутора занимала бы Нетано. Не такая уж и маленькая выгода.

— Этого недостаточно, чтобы сослать своего ребенка, — настойчиво повторила Токрис. — Насколько мне известно, я тоже разочаровывала недителя. Но не думаю, что оно могло бы так поступить.

Какое–то время они ели молча, пока в коробках не осталось даже крошек.

— Знаешь, мне иногда жаль Данака.

— Жаль его?! — поразилась Ингрей.

Токрис попыталась объяснить:

— С самого детства я знала, что моя биологическая семья отказалась от меня. Возможно, они родили меня лишь для того, чтобы отдать на воспитание, потому что связи Нана могли помочь им в будущем. Вообще–то даже для этого нужно было иметь какие–то связи. Нельзя же просто так прийти к Нана с ребенком. В общем, они могли бы сами воспитать меня, но не захотели. Да и неважно, потому что Нана теперь мое настоящее недитель. Не оттого, что я этого достойна, а просто потому, что я его ребенок. Я никогда не беспокоилась о том, что недостаточно хороша и меня могут выгнать из семьи. У Данака тоже есть биологическая семья, и он почти их не знает. Он им был не нужен, просто они хотели, чтобы Нетано взяла на воспитание их ребенка. Думаю, он всегда боялся, что все испортит, что его выгонят и тогда ему будет некуда идти, останется вернуться в семью, которая отнесется к нему как к вложению, не принесшему прибыль. Или ему придется жить в одиночку. В любом случае он потеряет свою важность, а Данак ведь всю жизнь хотел именно этого — быть значимым.

— У него, по крайней мере, хоть есть куда идти, — сказала Ингрей, не сумев спрятать горечи. У нее самой никого, кроме Аскольдов, не было. А контакты с друзьями из приюта она давно потеряла. Ингрей вздохнула, чтобы успокоиться: — Но вообще–то тут и гадать не приходится. Он будет следующим Нетано.

— Может быть, — ответила Токрис. — Вероятно. Похоже на то. А что, если Нетано примет совсем другое решение, неожиданное для всех? Или даже если она примет то самое решение, Данак–то все равно беспокоится о своем будущем.

Ингрей не ответила. Токрис забрала у нее пустую коробку.

— Думаю, мне стоит тебе сказать, что Данак отправился в Эсвай.

— Что? — Ингрей даже не знала, что ее больше удивляет: то, что Данак поехал в заповедник, или то, что Токрис об этом известно.

— Мы приглядываем за всеми, кто живет в вашем доме. — Она сделала непонятный жест рукой. — Хотим быть уверены, что ничего не пропустим.

— Ясно. — Значит, за ее перемещениями они тоже наблюдали. Но она была только дома, в мамином офисе и здесь. Ничего подозрительного. — Понятно. Но… Эсвай? Ты имеешь в виду заповедник или город?

— Город. — Токрис подошла к аппарату по переработке отходов и кинула туда коробки. — Но он, конечно же, очень близко к заповеднику. Даже не представляю, зачем Данак туда поехал.

В городе Эсвай находились в основном магазины, обслуживающие фермеров, живущих в округе, а еще увеселительные заведения для туристов. Обычно такие места Данак не посещал.