Происхождение

— Я тебя не помню, — сказала Ингрей.

— А я готов забыть прошлое, — отозвался Данак, взяв с подноса кусочек хлеба. — Если ты расскажешь мне, где лежат раритеты Будракимов.

Неужели все так просто? Ингрей представляла, что ей придется долго убеждать братца в том, что Гарал и есть Палад и что оно знает, где находятся раритеты. И надеяться, что Данак этим заинтересуется.

— Нет, Данак, — сказала она, вновь принимаясь сушить волосы, словно все происходящее ее нимало не волновало. — Не думаю.

— Ты все это время провело на Тир Сииласе, Палад? — спросил Данак, игнорируя сестру. — Представить не могу, чтобы они тебя и впрямь отправили в «Милосердное устранение», ты бы оттуда никогда не вышло. Значит, тебе каким–то образом удалось этого избежать. Наверняка стоило это очень дорого, видимо, ты заплатило часть денег, вырученных за украденные раритеты. И, вероятно, ты вернуло их, получив плату от моей сестры, если она, конечно, не потратила все свои деньги и в придачу то, что ей не принадлежало, чтобы найти тебя.

Гарал молчало и загадочно улыбалось, попивая шербет.

— Каким бы ни был твой план, — продолжил Данак, — раритеты так или иначе должны в нем фигурировать. Ведь тебе больше нечего предложить. Вот именно. И где они? Возможно, ты продало их во внешние системы, потому что в Хвай таких дураков нет, сколько бы денег у них ни было и как бы сильно им ни хотелось их купить. Ты здесь, а значит, у тебя есть на то какие–то веские причины.

— Ты прав, — сказало Гарал. — Раритеты продать невозможно. Так зачем бы мне их красть?

— Чтобы насолить, — весело ответил Данак. Он куснул бутерброд, прожевал и проглотил. — Из протеста. Все твое будущее, со дня уиновления, заключалось в том, чтобы стать хранителем лария Будракимов. На твоем месте я бы мечтал сжечь этот ларий дотла. Хотя знаешь, я представлял себе наследника моего отца на этом месте, да и себя тоже. Думаю, у тебя было несколько способов, чтобы сделать это.

— Так почему же я его не сожгло? — спросило Гарал.

— Потому что ты не такое умное, каким себя считаешь, — ответил Данак. Говорил он ровно и без эмоций, словно о погоде или финальном счете вчерашней игры в кибол. — Да и Ингрей не слишком сообразительная. Казалось бы, после всех этих лет могла бы и поумнеть, но нет. — Он улыбнулся сестре. — Ты всерьез попала. Если хоть кто- нибудь узнает, что ты вытащила Палад Будраким из «Милосердного устранения», само собой, чисто теоретически, то даже мама не сможет тебе помочь. Если, конечно, предположить, что она вообще захочет тебе помогать.

Ингрей хотела сообщить братцу, что если он получит от нее плату за молчание или информацию, где хранятся украденные раритеты, то у него начнутся точно такие же проблемы, если кто–то об этом узнает. Но она прикусила губу, стараясь не выдать своих чувств, и продолжила сушить волосы.

— А с тобой будет покончено, Палад, — продолжил Данак, намазывая сыр на хлеб. — Тот, кто помог тебе избежать «Милосердного устранения», побоится огласки, так что ты останешься без поддержки.

— Не уверено, — сказало Гарал. — Как вообще можно будет обвинить меня в преступлениях человека, который с юридической точки зрения уже умер?

Данак хрюкнул.

— Ты в самом деле тупое. Все, что нужно, — это сделать запрос в архив на подтверждение личности Палад Будраким и сравнить образцы ДНК. Так что документы на имя Гарал Кет не выдержат серьезной проверки.

Гарал немного подумало о словах Данака.

— Хорошо. — Оно поставило чашку на столик. — Вижу, ты все продумал. Похоже, у нас нет другого выбора, придется все тебе рассказать.

— Нет! — воскликнула Ингрей. Тревога в ее голосе была настоящей. События развивались слишком быстро, и она хотела все сначала обсудить с Гарал. — Нет, не надо!

— Прости, Ингрей. Ты хорошая, и я благодарно за то, что ты мне помогла, но в «Милосердное устранение» я не вернусь. Все гораздо сложнее, чем мы рассчитывали. — Оно вновь повернулось к Данаку. — Настоящие раритеты находятся в заповеднике Эсвай.

Ингрей едва не расхохоталась. «Ты думаешь о том же, о чем и я?» — взглядом спросила она и прочитала в глазах Гарал утвердительный ответ. Она еще крепче прикусила губу и нахмурилась, чтобы не рассмеяться.

Данак на нее не смотрел. Его немигающий взгляд был обращен на Гарал.

— Ты серьезно? Зачем прятать их там?

— Там они защищены, — ответило Гарал. — Без разрешения никто не станет там копать. И потом, это же Арсамол, округ Нетано.

— Значит, если кто–то найдет их там, то все будет выглядеть так, словно это сделала она? — догадался Данак. — Либо если кто–то их найдет, то обязательно сообщит ей, а она сможет использовать их против твоего отца?

— Думай как хочешь.

— Боги загробные! — воскликнул Данак и бросил хлеб на стол. — Ты надо мной издеваешься? — Он ткнул пальцем в пол. — Наши гости обещали пожертвовать большую сумму в ее фонд, такую большую, что ее хватит на кампанию по выдвижению на пост пролокутора. А Нетано, по чистой случайности, подписывает их заявку на добычу стекла в заповеднике Эсвай. Это огромный проект, и они неприлично богаты, а значит, они наймут копателей. Только вот автоматизированных мехов на раскопках они использовать не хотят, это как–то связано со слоями почвы, как мне сказали. По–моему, смысла в этом никакого. Но дело в том, что по всей территории заповедника будут ходить толпы механиков–пилотов. Пройдет несколько месяцев, прежде чем работа начнется, если, конечно, мама сможет протащить это решение через комитеты. В любом случае им придется проводить предварительную разведку. Эти двое завтра собираются ехать на место. Предположим, они заметят участок, где земля была потревожена, раскопана и закопана, потому что именно такие места они и будут искать. А ко всему прочему, Нетано ищет возможность выйти из Окружного совета. Она всерьез задумалась об этом почти сразу, как Ингрей улетела на Тир Сиилас, а такая большая сумма денег еще быстрее подстегнет ее. Чертовы вознесшиеся святые угодники! Нам нужно добраться до раритетов раньше них. Где точно они находятся?

— Не знаю, — сказало Гарал. — Я не думало их забирать оттуда, поэтому не уделяло месту особого внимания.

Данак уставился на него:

— Мне следует просто сдать тебя властям.

Ингрей, старательно хмурившая брови в течение всего разговора, бросила полотенце и скрестила руки на груди.

— Я сдам вас обоих. Думаешь, кто–нибудь подпишет им разрешение после того, как все узнают, где находятся эти раритеты?

Данак и Гарал повернулись к ней.

— Мы заключили с тобой сделку, Гарал, — сказала она.

— Когда мы ее заключили, мы еще не знали о том, что кто–то собирается добывать там стекло.

— Ты нас не сдашь, — презрительно бросил Данак и повернулся к Гарал: — Она скоро остынет, а тебе лучше вспомнить, куда ты упрятало раритеты.

Данак моргнул, уставившись на несколько секунд в пустоту, а затем вновь посмотрел на них.

— А мне пора готовиться к вечеринке. Сегодня Токрис Итеста выбирает имя.

— Что? — Ингрей тут же позабыла, что должна изображать гнев. — Окрис наконец–то сделала выбор?

Окрис была ровесницей Ингрей, тихим ребенком, избегающим больших компаний. Ингрей она нравилась, но с тех пор, как она сама выбрала свое взрослое имя, она редко виделась с Окрис и почти забыла о ней.

Данак хохотнул.

— Я думал, оно, простите, она никогда этого не сделает. Никогда не решится, так и останется ребенком, всю свою жизнь будет играть в полицейских и бандитов. А что? Пока богатое недитель тебя содержит, можно делать что хочешь. Только я слышал, будто ее недитель пригрозило, что перестанет выдавать деньги на карманные расходы, если она наконец–то не определится. Честно говоря, большинство друзей давно отвернулись от нее. Я бы и сам не пошел, просто у нее очень богатое недитель, а мама думает выдвигаться на пост пролокутора. Так что деваться некуда. — Он встал. — Завтра утром поговорим.

И ушел.

Ингрей посмотрела на молчавшее Гарал.