Страница 117 из 121
Во-вторых, набросайте мне речь. Глубоко потрясён, возмущён невероятно жестоким убийством военнопленных. Сочувственные реверансы русским. Необходимость лучше узнать и понять друг от друга. Соединенные Штаты, Россия и Содружество сражаются плечом к плечу, мы должны поделиться всеми имеющимися знаниями, и у нас должно быть право голоса в военном совете.
В-третьих, скажите нашему управляющему, пусть он пойдёт в подвал, найдёт самую наилучшую бутылку виски, что у нас есть, выпуска до Сухого Закона, конечно. И отправьте в Оттаву Яну Флемингу, капитану II ранга Свободного Королевского флота.
Да, и в-четвертых, отправьте телеграмму Джеку, в Россию. Текст: "Ты был прав, а я - нет". Всё поняли? Отлично, приступайте.
Когда его кабинет опустел, Кеннеди ещё раз пробежался по своим решениям. Итак, любезничаем с избирателями. Речь скажет Содружеству, что я на их стороне в вопросе о военной аналитике. С Донованом вопрос решим позже. Признал свою неправоту перед Джеком. Теперь осталось придумать, как разобраться с лондонскими придурками.
Теннеси, Хокинс, Мэйн-Стрит
Когда Робсоны приезжают в город, мужчины расходятся. Когда Хандли вокруг, женщины прячутся (впрочем по неписаным правилам земельных споров, женщинам нельзя вредить, пока они не становятся активной стороной спора). Суть была в том, что единственный закон, которого придерживались обе семьи - это закон оружия. И когда дело доходило до стрельбы, с обеих сторон силы оказывались практически равны.
Таким образом, когда Мика Робсон и двое его сыновей шли по Мэйн-Стрит к ратуше и встретили Айка Хандли с двумя сыновьями, тоже идущих туда, шериф повесил табличку "Уехал на рыбалку" и смылся через чёрный ход. Все прочие на улице спрятались кто куда.
Все шестеро при встрече удержались от слов. Они были беспощадными, суровыми мужчинами, скупыми на разговор и взвешивающими каждое слово. Никто не говорил, пока тишину не нарушил Айк.
- Я слышал о вашем мальчике, Мика. Наци неправильно поступили.
Мика Робсон согласно кивнул.
- Трусы не сражаются честно. Нельзя стрелять в безоружного.
- Помните, как Джаспер прострелил мне задницу, когда я присел облегчиться. Там почти шестьсот метров было.
- Заткнись, мелкий. Старшие говорят, - Айк посмотрел на сына искоса, но без гнева или ехидства. Роско сделал важное замечание. Стрелок, способный прострелить ягодицу сидящему на корточках человеку с шести сотен метров, так же легко может попасть и в голову.
- Мика, мои мальчики собираются поступить на службу. Ты ведь не против, если они завалят по несколько нациков в память о Джаспере?
- Да почему же. С удовольствием приму такой дар. И Бет тоже.
- Как она пережила это?
- Когда пришла правительственная телеграмма, она упала с плачем на кровать. А теперь снова рыдает, когда узнала, что убили медсестёр...
Все медленно закивали. Когда идёт вражда, убитые и раненые становятся обыденностью, а между их семьями она длилась уже несколько поколений. Здесь, в Аппалачах, к медсёстрам относились почтительно, на грани поклонения. Во время бури городская фельдшерица отправлялась на вызов. Медсёстры оставались с больными во время эпидемий, рискуя собственными жизнями. Они присматривали за больными младенцами, когда их матери отчаянно нуждались в небольшом сне. Никто никогда не поднял бы руку на врача, а всё-таки посмевшему жить осталось бы недолго.
Айк Хандли почесал в затылке.
- Мика, кажется мне, что проблема с нациками куда больше, чем тёрки между нами.
Мика Робсон немедленно принял подачу.
- Верно, Айк. Нациков надо убивать. Очень надо.
Оба протянули руки так синхронно, что даже самый пристрастный наблюдатель не смог бы определить, кто начал движение первым. Они торжественно обменялись рукопожатием и в этот миг на Мэйн-Стрит городка Хокинс закончилась полуторавековая вражда семей Робсонов и Хандли.
Сержант-рекрутёр ничуть не удивился, увидев, что младшие наследники нарисовались вместе. На всей территории Аппалачей старая вражда забывалась или откладывалась, чтобы объединяться против большего врага.
- Привет, мальчики. Хотите записаться в армию? Есть предпочтения, где служить?
- Там, где мы сможем убить побольше нациков, - Роско Хандли сказал за всех, заработав это право шрамом от винтовочной пули на левой ягодице.
- Значит, в пехоте.
Сержант знал путь к сердцу молодого жителя Аппалачей. Он взял новенькую М1903A4 "Спрингфил" с оптическим прицелом и вручил её ближайшему новобранцу.
- Вы из глуши, поэтому вручаю винтовку одному из вас. Обычно новички получают простой "Гаранд", но вы заслуживаете особого. Возьмите эти бумаги, отдайте секретарю, он всё оформит. В армию вас заберут месяца через полтора.
Молодёжь ушла, и сержант внимательно посмотрел на отцов.
- Вы оба были пехотинцами на Первой Мировой, верно? Ну, у вас есть две недели, более или менее. Научите их всему, что успеете. Им понадобится знание настоящей армейской жизни.
Казанский фронт, Малмыж[294], лагерь военнопленных
- Выходим, выходим, выходим! - американская охрана била дубинками в гонги, создавая безобразно неблагозвучный шум. - Построение снаружи через пять минут!
Оберлейтенант цур зее Оскар Вупперман поднялся с нар и натянул форменный китель. Ещё не было холодно, но в воздухе уже чувствовалось приближение страшной русской зимы. Это было похоже на зрелище грозовой тучи на горизонте. Понятно, что буря разразится не сразу, но разразится несомненно.
Но, подумал он, всё может стать хуже. Кормили в лагере так хорошо, как будто он находился на флотском довольствии. Постройки были надёжными, а охрана вела себя благоразумно. Вела. Всё внезапно изменилось. Теперь они стали враждебными и раздражёнными. Вупперман ощущал, что многие из них только и ждут повода выстрелить.
Он присоединился к другим оставшимся в живых офицерам S-38 и услышал, как охрана проводит перекличку. Каждая секция докладывала по готовности, число заключенных соответствовало спискам. Когда всё закончилось, начлаг объявил перед строем:
- По результату соглашения, подписанного вчера между русским и американским правительствами, присмотр над немецкими военнопленными передаётся силам Союза Советских Социалистических Республик. Вскоре прибудет колонна грузовиков, чтобы отвезти вас в русский лагерь дальше на востоке.
Колонна "Студебекеров" уже въезжала на территорию. Они проехали мимо построения, обогнули его, остановились и начали сдавать назад. Вупперман удивился, отметив внезапную волну страха, охватившего пленных немцев. Грузовики остановились, задние части тентов откинулись, показав пустые кузова. Оттуда выпрыгнули по двое унтеров-автоматчиков. И хотя среди пленных прокатился вздох облегчения, Оскар вновь почувствовал, как охрана просто-таки ищет причину открыть огонь.
Начлаг продолжил:
- Начинайте погрузку в машины перед вами. Идите прямо, колонной по одному. Шаг влево, шаг вправо считаются попыткой побега. Называете своё имя унтеру возле заднего борта.
Вупперман встал в хвост небольшой группы пленных слева от себя. Самый первый уже представился автоматчику.
- Стелян Василеску, капитан румынских ВВС.
- Минуту. Вы румын?
Василеску кивнул.
- На чём летали?
- "Спитфайр" М-VI. Меня сбила "Кобра".
- Все румыны в этом отряде - лётчики? И действительно ли они единственные румыны среди пленных?
- Так точно, сэр.
- Тогда выйдите из строя. Румынские пленные остаются под присмотром американцев и будут позже отправлены в Канаду.
Вупперман подошёл к унтеру.
294
Село в 130 км на северо-восток от Казани, в Кировской области