Страница 79 из 92
Дверь приоткрылась на несколько дюймов и застряла, наткнувшись на препятствие. Бенджамин, по крайней мере, был у себя в кроватке и сонно заулыбался, когда Дорин протиснулась в комнату. У двери валялся пластиковый микрофон, в нескольких метрах от его места на полке, оторванный от провода. Дорин подняла его с пола, руки у нее ходили ходуном.
— Кто его сюда бросил, Бенджамин? — спросила она ласково.
— Дядя, — ответил ребенок с едва заметной ноткой вызова. — У дяди зубы.
— О чем ты?
— Мно-ого зубов. — И словно демонстрируя, как их много, мальчик широко открыл рот и пальцами растянул углы, сделав его еще шире. — Много, — повторил он. — Ходит, когда я сплю.
Дорин очень хотелось бы думать, что внук хвалится собственными зубами.
— Помнишь, что я тебе сказала про того дядю?
— Приходит, когда я сплю.
Дорин начала расправлять его одеяльце, когда в голову ей пришла новая мысль.
— Скажи-ка, а ты можешь отсюда вылезти ко мне?
Бенджамин поднялся на ножки, но смотрел на нее укоризненно.
— Лучше ты меня возьмешь.
Эти слова не доказывали, что малыш не смог бы выбраться из кроватки, но сейчас он тянулся к Дорин, и она подняла его на руки. Женщина с трудом удержалась, чтобы не стиснуть его в объятиях — этим его все равно не защитишь. Пока внук обследовал комнаты, она ходила за ним по пятам, не отставая ни на шаг, размышляя о том, как ей трудно с ним расстаться, даже на минуту. Усадив малыша в высокий стульчик, Дорин постаралась как можно быстрее покончить со всеми утренними процедурами.
— Куда отправимся сегодня? — спросила она, переведя дух.
— Менять книжки.
— На редкость удачная мысль, — отозвалась Дорин, сообразив, что еще она может предпринять.
Библиотека находилась в противоположной стороне от железной дороги, за ближним парком, в котором она обещала Бенджамину погулять. Дорин подписала петицию против закрытия шести библиотек и немного посидела, наблюдая, как внук хватает книжки с низкого столика в детском отделении. Устроив его в низеньком креслице, Дорин подсела к компьютеру. Она отдавала себе отчет в том, что накануне годовщины смерти дочери ее, скорее всего, мучают галлюцинации, но тем не менее разыскала адрес последней съемной квартиры Анны и имя домовладельца.
Дома пришлось прочитать Бенджамину целых три книжки из взятых в библиотеке, пока его, наконец, сморил сон. Ей удалось, не разбудив, отнести его наверх и уложить в кроватку. «Радионяню» она перенесла к себе в комнату. Слыша, как колотится сердце, она набрала на телефоне номер и долго ждала, пока женский голос не ответил:
— Домовладение Уэсли.
— Мне необходимо выяснить имя одного из ваших съемщиков.
— Простите, мы не предоставляем такую информацию.
— Я понимаю, но тут необычный случай: он был свидетелем на суде у моей дочери, Анны Маршалл. Она жила в том же доме. Год назад она умерла.
Сердце у Дорин билось теперь вдвое чаще обычного. Наконец, женщина заговорила:
— И вы запрашиваете имя того джентльмена, потому что…
— Я не могу его вспомнить, а сейчас оно мне необходимо, чтобы сохранить опеку над внуком.
— Я проконсультируюсь, не вешайте трубку, пожалуйста.
Сердцебиение Дорин еще усилилось за ту минуту, пока она ждала ответа. Наконец, до нее донесся приглушенный шепот, и она приникла к «радионяне», чтобы проверить, не оттуда ли исходят голоса. Еще одну долгую минуту Дорин слышала только свой бешено скачущий пульс, потом в трубке раздался новый голос:
— Это миссис Маршалл? Я Тони Уэсли. Соболезную вашей утрате.
— У меня еще есть внук, мистер Уэсли.
— Джейн так и сказала. Я помню вашу дочь и печальные обстоятельства ее гибели. Я очень хотел бы быть вам полезным.
— Так помогите мне, пожалуйста.
— Как я уже сказал, я очень хотел бы, но… Могу лишь предположить, что наша система регистрации дала сбой. Мы не располагаем записями о квартиросъемщике, который вас интересует.
Сердце у Дорин колотилось так громко, что заглушило голос в трубке.
— Что это значит, как это вы не располагаете записями?
— Факт сдачи в аренду, судя по всему, не был зафиксирован. Это был короткий период, всего пара недель, до этого там долго жила дама, которая тогда выехала, а потом поселилась другая дама, которая занимает квартиру до сих пор.
— Но ведь он там жил, не правда ли? Вы же знаете, что кто-то там жил.
— Разумеется, жил. — Однако голос Уэсли звучал неуверенно. — Простите нас, но никто здесь не смог даже вспомнить его имени. Да и вообще он никому толком не запомнился.
У Дорин было чувство, что Уэсли отнял у нее не просто имя, а нечто большее — он лишил ее уверенности, словно выбил опору из-под ног. Пробормотав благодарность, которой не испытывала, она долго сидела с онемевшей трубкой в дрожащей руке. Позвонить в суд? А вдруг там не окажется официального протокола допроса свидетеля? Подсознательно эта перспектива пугала Дорин даже сильнее, чем она осознавала. Конечно, откладывать звонок не следовало, но что, если эта нервозность — просто симптом подкравшейся старости? Она так и не собралась с духом, чтобы позвонить, а потом проснулся Бенджамин.
После обеда гуляли в парке. На опустевшей детской площадке раскачивались качели, будто кто-то с них соскочил и сбежал при их приближении. Дорин была уверена, что надежно запирала ворота, но уже не раз она, вернувшись, обнаруживала их открытыми. Табличка гласила, что вход с собаками на площадку запрещен, и все же Дорин не оставляло чувство, будто рядом прячется собака, припав брюхом к земле и ощерив зубы. Она усадила Бенджамина на качели и немного раскачала, потом покатала его на карусели, готовая подхватить, если упадет. И все это время ей упорно казалось, что на площадку прокрался непрошеный посетитель с полной зубов пастью и выжидает, прячась у нее за спиной.
Вернувшись с Бенджамином с прогулки, она снова невольно думала о визитере, затаившемся где-то в доме. Вдруг он клубком свернулся в камине и подглядывает за ней сквозь стеклянную дверь, а может, прячется где-то за диваном и уже изготовился к прыжку. Дорин не удивилась бы даже, обнаружив незваного гостя, развалившегося в кресле или, еще того хуже, в высоком стульчике Бенджамина. Конечно, нигде никого не оказалось. Дорин лихорадило, голова раскалывалась, она еле дождалась звонка Губерта и так торопилась ответить, что чуть было не уронила телефон.
— Как прошел день? — спросила она, словно его ответ мог вернуть ее к нормальной жизни.
— О, вполне по-деловому.
— Что обсуждали на этот раз?
— Массу идей, которые, безусловно, можно эффективно использовать.
Дорин поняла, что муж не хочет высказывать своего истинного мнения, чтобы его не подслушали. Ей мучительно хотелось, чтобы он оказался рядом, особенно когда он спросил: «Ну а у вас как день прошел?»
— Наш день?
Дорин не решилась рассказать ни о своих страхах, ни о своих поступках, ими продиктованных.
— Легко представить, — сказала она. — Библиотека и парк.
— Ну, следовательно, все благополучно, — ответил Губерт, и Дорин поняла по голосу, что он несказанно этому рад. — Дашь мне поговорить с нашим героем?
Когда она переключила на громкую связь, он спросил:
— Ты заботишься о нашей бабушке?
— Да, дедуля, — так важно и радостно ответил Бенджамин, что Дорин пришлось подавить нервный смех.
— Ну, что ж, молодец, продолжай в том же духе. Еще две ночи, и я приму у тебя пост.
Окончив разговор, Дорин обратилась к Бенджамину:
— Хочешь еще лучше позаботиться о бабушке?
— Да, — торжественнее прежнего произнес малыш.
— Тогда будешь спать со мной в комнате, пока не приедет дедушка. И нам будет не скучно, если проснемся.
Не слишком ли она над ним трясется? Иногда она раскаивалась в том, что не дрожала так же и над Анной — наверное, есть ее вина в том, что Анна выросла такой уязвимой, что она не смогла уберечь ее, защитить от смерти. Решившись, Дорин перетащила кроватку в большую спальню, Бенджамин энергично ей помогал. После купания она уложила его в кровать и посидела рядом, почитала про Золушку, выбрасывая из сказки все неприятные подробности, потом спустилась вниз, прихватив приемник «радионяни».