Там-2

Сергей затих, блуждающая улыбка счастья освещала его лицо, и казалось оно теперь каким-то смиренным и кротким. Мы продолжили свой путь и пошли дальше. Да! Я и забыл про букву на руке! Так и есть – она исчезла. Ну, правильно. Если бы не исчезла, остался я бы там, вместо Сереги. Свято место пусто не бывает. Замена ему быстро найдется. Тут никаких сомнений нет. Так. А какие же еще есть грехи? Осталось только два. А какие? Убей, не помню. Сейчас сосредоточусь и вспомню. Да нет, конечно, нет. Это проскочила предательская мыслишка – типа, а может, проскочу и я в рай? Нет, нет, это точно исключено. Хотя… червячок сомнений все-таки шевелился в моем мозгу.

- Могу напомнить, - где-то рядом с ухом прозвучал голос Давида. Я даже вздрогнул от неожиданности. – Следующий, значит, чревоугодие. Объяснять надо? Короче, обретают там обжоры, пьяницы и прочий веселый люд. Короче, как у вас говорят, алкоголики и тунеядцы. А последний… Ну, вспомнил? Ну заветы господа? Ну, не убий… и проч. А что еще?

- Вспомнил! Не прелюбодействуй! – Я даже обрадовался и как-то приободрился. Давид вдруг как-то хитро взглянул в мою сторону, и мене снова стало грустно и тяжело на душе. Нет, не видать мне рая, как своих ушей! Эх! Ну да, чувствую, приплыл я. Точнее, пришел. Мы подошли к высоким и ветхим деревянным воротам какого-то города. Они были отрыты, и из-за них вовсе не слышалось признаков того, что живут тут веселые люди. Мы прошли в воротный проем. Даааа, грустное зрелище. Узкие темные улочки, невысокие домишки без излишеств, темные фигуры людей, бродящих по улочкам с изможденным видом и отрешенным взглядом.

- Ну, милости прошу, – Давид позерским жестом пригласил нас внутрь. – Вот, господа, это город голодных людей. Зато раньше они прекрасно жили, пресыщаясь чревоугодием и разными нектарами, типа пива, портвейна и проч., - он издевательски рассмеялся.

- Так ты же сам говорил, что на том… ой, ну да, на этом свете, люди голода не ощущают? – я уже понял, к чему эти подробности.

- На этом – да. В основном. Кроме этого уютного городка, - с кокетством почти пропел Давид, - Тут немножко другая атмосфера. Попадая сюда, человек начинает испытывать жуткое чувство голода и жажды. И избавиться от этого чувства невозможно. Оно преследует тебя повсюду, не дает спокойно жить, думать, спать. Однако, как вы понимаете, еды и воды здесь нет и в помине. Но, не смотря на это, человечек голодает. Даже худеет. Короче, вид у них тут не цветущий. Да вот, посмотрите на них – кожа да кости!

И действительно, люди на улицах были похожи на оживших мертвецов. Черные, изможденные лица, отсутствующий взгляд. Прям, блокадный Ленинград.

- Нет, здесь они не ловят бродячих собак и ворон, и друг друга тоже не едят. Это физически невозможно. Просто все дружно голодают и, тем самым, очищаются от своего греха. И название у этого городка тоже веселенькое – Даун-Таун. Кстати, а вот и смотритель.

К нам медленно приближался человек в темно-коричневом плаще с капюшоном, полностью скрывающем его лицо.

- Знакомьтесь: Франсуа. Франсуа Рабле. – Увидев наши изумленные лица, Давид продолжил: - Да, да, друзья мои, это именно он. Тот, который написал свой знаменитый роман Гарганюа и Пантагрюэль. Много лет он пребывал здесь в качестве грешника, но, по истечении определенного времени, раскаялся и принял чин смотрителя города. По-вашему, мэра, что ли? Только у вас мэры – прощелыги и воры, а у нас – честнейшие люди, помогающие тебе встать на путь истинный. Да и красть-то тут нечего. А и украдешь – где продашь? Вот они и исполняют свои обязанности исключительно исправно и ответственно. Франсуа подошел ближе, подал руку, пожал. Мы стояли молча, пауза затянулась. Давид пристально смотрел на Франсуа. Тот не подавал признаков жизни. Лишь из под капюшона торчал его длинный орлиный нос. Наконец, он промолвил, обращаясь ко мне: - Покажи свою левую руку.

Я протянул ему руку запястьем вверх. На нем красовались две яркие буквы «G». Вдруг, одна из букв начала мигать. Все мы, как завороженные, смотрели на это зрелище. А буква все мигала и мигала, становясь то ярче, то пропадая совсем. Наконец, она стала темно-лиловой и яркой, вся налилась и стала разгораться, как костер на ветру. Прошло еще немного времени, и она превратилась в толстый отвратительный шрам.

- Ну, вот, произнес Давид, - кажется, и кончилось наше с тобой путешествие. Теперь ты остаешься с Франсуа. Он тебе все объяснит и расскажет. На то воля господа! Пойдем, Серега! В рай, в рай! - Давид театральной взмахнул рукой и подпрыгнул на месте. – Прощай, грешник!- он обнял меня и сделал вид, что смахнул слезу. – Жду тебя в раю лет эдак… - он призадумался, но потом игриво произнес: - да бог его знает, когда! Главное, побыстрее! – Он взял под руку Сергея, и они двинулись обратно в сторону городских ворот. Я остался стоять в глубоком ступоре и не знал, что же мне делать.

- Да ты не переживай, - Франсуа доверительно взял меня под локоть. – И здесь жить можно. Чай, не ад, - он усмехнулся. – Пойдем, покажу тебе твое новое жилье. Устал, поди, с дороги? Так вот, сейчас мы придем в твой новый дом, будешь в нем жить. Не пугайся, сегодня к вечеру у тебя возникнет сильное чувство голода. Постарайся не обращать на это внимание. Это чувство будет преследовать тебя всюду, так что, сам понимаешь, чем меньше об этом думаешь, тем проще жить. Основное население давно уже привыкло к этому состоянию, и живут себе потихоньку, молятся и работают.

Увидев мое удивление при слове «работа», Франсуа поспешил объясниться. – Ну да, работают. Да еще как. Видишь ли, работа облагораживает и очищает человека, а лень и безделье – развращают и приводят к быстрой кончине. Вот ты, например, что умеешь делать?

- Да вы же и сам знаете, наверное. – Я уже привык к тому, что про меня все и всем известно, а уж мысли свои скрывать я давно перестал.

- Ну да, конечно, - немного смутился Франсуа, - конечно, ты был военным, потом завхозом в детском саду. Но это все не твое. Знаешь, какое твое призвание? Не угадаешь! Сапожник! – Я чуть не подпрыгнул от удивления.

- А ты и не догадывался? - с энтузиазмом продолжал мой спутник. – Вот посмотришь, тебе понравится. Денег тут, конечно, не платят, но определенные преференции существуют.

- Это какие же? Свидание с родными? Увольнительная на землю? – грустно съязвил я.

- Зря смеешься. Ты почти прав. Свидание с родными точно существуют. То есть, ты сможешь с ними пообщаться, поговорить. Не физически, конечно. Они тебя телесно ощущать не могут, а вот поговорить – пожалуйста! Главное – их не пугать! Напугаешь - свидания тебе запретят. Кстати, есть и еще одно маленькое удовольствие – видеть, чем они на земле занимаются. Но это нужно заслужить.

- Как? Чем? – я так разволновался, что хотел было уже попросить его о встрече. – Я так по ним скучаю!

- Знаю, знаю. Не торопись. Это ты должен заслужить. Чем? Да все очень просто. Хорошим поведением, раскаянием, молитвами и искренней верой в НЕГО! Вот тогда, если все пойдет, как надо, будешь и видеть, и видеться, и встречаться. А сейчас – вот твой дом.

Мы подошли к ветхой, но довольно крепкой еще избенке с покосившимся крыльцом. Я робко наступил на него, и половицы издали протяжный и недовольный звук - не то скрип, не стон. Как будто, дом был разбужен и в связи с этим внезапным пробуждением, недовольно закряхтел, бурча как старый дед.

- Не ругайся. Давай дружить. Теперь нам придется существовать вместе под твоей крышей,- тихо произнес я и улыбнулся, смотря в пол, как в ожившее деревянное лицо старого приятеля. Скрип под второй ногой показался мне более дружелюбным и приветливым.

- Ну, вот и ладно, - сказал я и приоткрыл дверь. На меня пахнуло сыростью и стариной. Так пахнет от очень пожилых, пронафталиненных людей. Это всегда вызывало у меня чувство ностальгии и детских воспоминаний о своем доме, родителях, бабушках и дедушках. Как будто бы я открыл старый, старый шкаф с бабушкиными нарядами. Обстановка в доме была довольно скудной, но еще крепкой и живой. Весь дом состоял из двух небольших комнат с комодом, шкафом, столом со стульями, разноцветных плетеных цветных ковриков. В спальне стояла большая дубовая кровать, покрытая коричневым шерстяным покрывалом. Под ним виделась чистая постель, опять такой же коврик под ноги, небольшой столик, стул, шкафчик и веселенькие хлопчатобумажные занавески на окне. Не понимаю, но чего-то мне точно не хватало. А, по свежим впечатлениям, я никак не мог вспомнить, что же тут еще должно быть?