Страница 7 из 12
Кейт Стеддон была очаровательна. Она сказала, что помимо того, что я весьма настойчива, я еще и очень красива, но тем не менее мои шансы на актерскую карьеру в Великобритании сводятся к поступлению в одну из лучших театральных школ, в которой она настоятельно советовала мне провести несколько лет, дабы получить должную квалификацию. И уже после этого она была бы крайне счастлива встретиться со мной еще раз и обсудить мое будущее. Я искренне поблагодарила ее. Ее мысль была мне ясна и понятна: режиссеры театров не выискивают актрис, слоняясь по улицам. Они приглашают на прослушивание профессионалов, которые разбираются в своей профессии, потому что учились ей. Хотя, возможно, иногда они случайно наталкиваются на топ-моделей в ходе мировых турне и испытывают непреодолимое желание предложить им какую-нибудь роль, чтобы раскрыть их скрытый талант. И даже если такого никогда не произойдет, всегда можно предположить, что эти самые топ-модели за два-три года карьеры могут заработать такое количество денег, что без труда поступят в одну из этих фантастически дорогих театральных школ, про которые упоминала Кейт Стеддон.
Все это я рассказывала Алексу по дороге на вокзал Сент-Панкрас, откуда поезд Eurostar должен был умчать нас в Париж, навстречу ожидавшим меня уже на следующий день урокам ходьбы. Он слушал меня очень внимательно и терпеливо. А затем просто сказал: «Вик, ты все же не увлекайся особо мечтами, ладно?»
Уроки ходьбы
Себ сказал мне, что раньше она была моделью. По его словам, он платил (150 евро в час) за уроки ходьбы именно Эвелин, потому что никто, кроме нее, не мог лучше научить меня передвигаться по подиуму, по которому уже через несколько недель я должна была дефилировать с легкостью и грациозностью кошки, что и соответствовало сути профессии. «Не забудь взять свои босоножки от Balmain, в противном случае все будет бессмысленно». И вот вместе с мамой мы уже стояли на пороге квартиры, расположенной на тысячном этаже головокружительной башни в двенадцатом округе. Открывшую дверь женщину едва можно было принять за модель: она была босиком, ее седые волосы были собраны в небрежный пучок, удерживаемый сверху очками, тело тонуло в цветастом шелковом халате, а пальцы были унизаны серебряными кольцами. Она дружески поприветствовала нас и пригласила пройти в фиолетово-оранжево-розовую квартиру, наполненную статуэтками Будды, свечами, индийскими гобеленами, коврами, вышитыми подушками и едва уловимым, но повсеместным ароматом благовоний.
Она предложила нам чай, сдвинула всю мебель к стене, чтобы образовался проход, и усадила маму на стул, чтобы та могла за всем наблюдать, запоминать все, что я могу забыть, и затем помогать мне с тренировками во время каникул, чтобы максимально подготовиться к Нью-Йорку. Я собрала волосы в хвост, надела босоножки и пошла вперед. Она сразу отметила, что я умею ходить на каблуках. «Ты обладаешь той же грацией, что и Лорен Бэколл», – сказала она. (А не была ли Лорен голливудской актрисой, а, Себ?) Но при этом ей не нравилось, что я держала себя слишком прямо, как балерина, и чересчур напряженно. Она показала мне, как при помощи простых и быстрых упражнений расслабить плечи и руки до самых кончиков пальцев. Ушло немало времени на решение проблемы с моими деревянными руками: нужно было сделать так, чтобы кисти не походили на крюки пластмассовых кукол из конструкторов Playmobil. Постепенно я училась, как расслаблять свои пальцы во время прохода по подиуму. И еще как двигать бедрами, чтобы ноги выглядели свободными, как придавать видимость движения рукам, как наклонять слегка голову, смотря при этом вперед и добиваясь того самого «убийственного взгляда». Я училась стирать любое выражение эмоций со своего лица («Самое главное: никаких улыбок!»), чтобы выглядеть возвышенной и отрешенной от этого однообразного мира и концентрироваться на проходе четко по прямой линии. И конечно, она показала мне эту нелепую поступь, которой отличаются все модели: одна нога встает четко перед другой, при этом колено высоко поднимается, а ступня выпадает далеко вперед, что заставляет любую, даже самую красивую девушку выглядеть абсолютно глупо. «Это товарный знак, Виктуар, и ты должна отработать и довести его до совершенства. Всегда помни о том, что они смотрят на одежду, а не на тебя».
После часа занятий я была полностью измотана. «Тренируйся каждый день по чуть-чуть. Ты увидишь, что твое тело впитает это в себя как губка, и тебе не придется больше над этим задумываться». Спускаясь в лифте обратно на землю, я вдруг подумала, что всего лишь месяц назад я была по уши погружена в учебу. И я не могла перестать задавать себе один и тот же вопрос: действительно ли я хотела провести свою жизнь, концентрируя энергию на таких глобальных проблемах, как «руки-конструкторы»? Как далеко вдруг я оказалась от Шекспира и геополитики!
Вопрос с контрактом все еще не был решен, и меня заверили, что отец занимается этим. Я знала, что он сделает все от себя зависящее, чтобы соблюсти мои наилучшие интересы. Я пошла вместе с ним на встречу с его подругой-адвокатом, которая объяснила мне, что Elite должно было заниматься мной на территории Франции, люди из Silent, с которыми я до сих пор не встретилась, имели право представлять меня в Нью-Йорке, а агентство D’Management – в октябре в Милане. Все эти агентства вели переговоры от моего лица с клиентами, оговаривали гонорары, удерживали процент от этого гонорара в свою пользу и параллельно выплачивали маленькую сумму Себу, который оставался моим «первичным агентом». Все мои расходы оплачивались заранее из средств агентств, которые возмещали понесенные затраты в конце сезона из полученных мной гонораров.
Когда я спросила Себа, почему Elite не может представлять меня по всему миру, он погрузился в витиеватые объяснения, почему в Нью-Йорке и Милане маленькие агентства имеют больше влияния, нежели огромная машина типа Elite, и почему им будет проще присматривать там за мной. Моя работа сводилась к тому, чтобы заставить их заинтересоваться мной и довериться ему, потому что он знал этот мир как свои пять пальцев и лучше других понимал, что будет лучше для меня. И лучше для него, несомненно, хотя вслух этого и не было сказано.
Его неустанная болтовня все больше и больше действовала мне на нервы – одна только мысль о том, что он снова может открыть свой рот, вызывала во мне чувство усталости. Но я решилась довериться ему. Когда дело касалось важных вопросов, он всегда сдерживал свои обещания: он представил меня Elite и добился, чтобы я сразу попала в «высший дивизион», находящийся под контролем у Фло. Он оплатил фотосессию у Гилада и уроки у Эвелин – профессионалов, чья помощь мне была крайне необходима. И что самое главное, он будет со мной в Нью-Йорке, где мне предстоит сделать первый и самый важный шаг.
Впервые в жизни я отправлялась куда-то без сопровождения хотя бы одного из членов моей семьи. Я старалась не думать об этом много, но чувство беспокойства все равно не покидало меня. Сказка была бы совершенной, если бы мама поехала со мной, но Себ дал четко понять, что это даже не обсуждается. Да и потом, если бы мама поехала со мной, то кто присматривал бы за мальчиками? В сентябре Леопольд переходил в пятый класс средней школы, а у Алекса начинался предпоследний год в лицее, поэтому ей было важно находиться рядом с ними. Я была старшей сестрой и должна была учиться заботиться о себе сама. Поэтому в действительности я была искренне рада тому, что Себ – эта заноза в заднице – будет рядом со мной где-то там, далеко, среди чужих для меня людей.
Естественно, что именно Себ сопровождал меня в агентство Silent за несколько дней до нашего с мамой отъезда в Марсель. Вместо встречи в офисе нас пригласили в расположенную в пригороде фотостудию, где монтировались видео- и фотоматериалы, которые использовались потом для продвижения своей «команды» девушек. Таким образом, знакомство происходило на верхнем этаже складского помещения, куда мы поднялись на грузовом лифте. Как же было круто! Каждый был чем-то занят на этом огромном пространстве, похожем больше на четко организованный пчелиный улей. В одном углу находился открытый буфет, изобилующий закусками, которые увлеченно пощипывали Мадлен и Олимпия. Я поприветствовала их улыбкой. В другом углу, между двумя заваленными одеждой вешалками, был организован небольшой закуток для переодевания, где девушки причесывались и наносили макияж. Я тут же узнала очень красивую актрису Эммануэль Сенье, которой как раз укладывали волосы феном. Техники и ассистенты усердно трудились посреди огромного пустого пространства, окруженного прожекторами и всевозможной атрибутикой для фото- и видеосъемки. Себ представил меня Луи, высокому элегантному мужчине с пронизывающими голубыми глазами, одетому в безупречно белую рубашку, сшитые по фигуре брюки и повседневные ботинки на босу ногу. Он был одним из основателей агентства. Он поздоровался со мной так, как будто мы были знакомы уже сто лет и просто не виделись какое-то время: «А, Виктуар, я так рад, что ты здесь! Знаешь, мы так рады, что ты едешь с нами в Нью-Йорк. Нас ждет красивая совместная работа! Ты уже знакома с Эмилем?»