Страница 2 из 12
Я поблагодарила его и сказала, что занята подготовкой сначала к выпускным, а затем к вступительным экзаменам в Институт политических исследований и ни о том ни о другом не упоминается в его визитке.
«Просто позвони мне», – сказал он и ушел.
Мама смотрела на меня, широко улыбаясь. Как только он исчез из виду, мы обе рассмеялись в полный голос. Так, значит, все эти рассказы об «охотниках» из модельных агентств, высматривающих девушек прямо вот так, на улице, напротив витрин ювелирных магазинов, были правдой! Топ-модель? Что же будет дальше?
Тем не менее Elite реально было громким именем! Не могу сказать, что я была большим фанатом модных тенденций, но я читала некоторые женские журналы и знала, что Elite было одним из ведущих агентств в мире. Быстрый поиск информации в Интернете тем же вечером подтвердил мои догадки: Наоми Кэмпбелл, Синди Кроуфорд, Клаудия Шиффер, Линда Евангелиста… Даже если этот Себ – имя Себастьян значилось на его визитке – немного перегнул палку, все равно было приятно думать, что, по его мнению, я, возможно, могла стать частью этой избранной группы самых красивых девушек на планете!
Это меня немного воодушевило. Я отложила его визитку в дальний уголок моего стола, а его сладкие речи – в дальний уголок моей памяти и вернулась к занятиям. В глубине души я изо всех сил старалась контролировать тревогу, от которой сжималось все тело при каждой мысли о приближающихся экзаменах. Я прекрасно знала, что сдам выпускные экзамены без проблем, но все равно жутко боялась провалить их. Что до вступительных экзаменов – это была задача, состоящая из одних неизвестных. Даже мои неизменно высочайшие школьные отметки не приносили ни малейшего успокоения. Чем четче на горизонте вырисовывались вступительные экзамены, тем в большее оцепенение я впадала. Я была не просто обеспокоена, я пребывала в состоянии паники, всего лишь представляя себе, что могу провалиться и оказаться ни на что не способной. Оказаться ничем.
В ожидании экзаменационных результатов
Я сдала все экзамены с решимостью непобедимого воина. Я была как маленький солдат на огромной войне. Чертовски хороший солдат, если хотите. Но если выпускные экзамены не представляли собой особых проблем, то вступительные экзамены в Институт политических исследований были совсем иным делом! Я впадала в состояние жуткого стресса от одной только мысли о том, что ничего не знаю, что мне может попасться именно ТА тема, которую я недостаточно изучила. Я сделала все зависящее от себя, чтобы подготовиться, но повторить весь учебный материал было просто невозможно… Я ощущала уверенность в своих силах и определенную долю контроля над ситуацией и в то же время чувствовала себя уязвимой и зависимой от воли случая, который мог расстроить абсолютно все мои планы. Как тот факт, например, что экзамен проходил в аудитории без кондиционера, где температура воздуха достигала 40 градусов. Вот уж действительно неясно, что было для меня большим испытанием. И потом, будет ли набранных баллов достаточно для поступления в Институт политических исследований или в другие институты, куда я также подавала свои документы? Ответ на этот вопрос я могла узнать не раньше конца июля.
Между делом я решила позвонить Себу. Просто посмотреть, что к чему. Когда я спросила его, помнит ли он меня, он ответил: «Вряд ли я мог тебя вообще забыть!» Понимаю, что это звучит глупо, но мне сильно польстили его слова. В конечном счете, это был запасной вариант: если я окажусь недостаточно умной, чтобы преуспеть в журналистике, театре, политике или тому подобном, может, я смогу добиться чего-то в жизни благодаря своему «телу мечты»?
Мы договорились о встрече. Мама подбросила меня до дверей его офиса недалеко от бульвара Сен-Мишель и повторила раз пятнадцать: «Любая малейшая проблема – и ты уходишь. Обещай мне. Позвони, и я сразу приеду!» Я попросила маму не волноваться. Я просто хотела узнать подробней о работе, выяснить, как все устроено и что он может мне предложить. И потом, если я не поступлю в Институт политических исследований или любой другой институт, у меня будет возможность оказаться на Неделе моды в Нью-Йорке, о котором я мечтала со времен просмотра сериалов «Друзья» и «Секс в большом городе». И кто знает, может, эта Неделя моды меня действительно заинтересует.
Этот парень палил как из автомата. Он не переставал говорить с той самой секунды, как я появилась на пороге: моя красота, мой нос, мои голубые глаза, мои бесконечные ноги. «Какой у тебя рост? Навскидку 178 сантиметров, угадал? Прямо в точку, я так и знал! Ты само совершенство, мой ангел. Со-вер-шенст-во!» А затем меня закружил водоворот рассказов об агентствах, показах мод, кастингах, фотосессиях, изысканных нарядах величайших дизайнеров, рекламных кампаниях с многомиллионными гонорарами, фантастических отелях по всему миру и ведущих топ-моделях, которых он лично нашел и возвел на олимп профессии. Я вежливо сидела и слушала, как он разговаривает со мной как с дурочкой. Если он был настолько успешен, что он делал в этой маленькой потрепанной квартире-студии, принадлежавшей даже не ему, а его подружке Клементин – симпатичной, немного полноватой девушке, которая мечтала стать актрисой и также следовала его «наставлениям»?
Актерская карьера была и моей мечтой. Я хотела стать актрисой с того самого момента, когда в возрасте восьми лет впервые увидела Роми Шнайдер в фильме «Сисси». Я сдавала экзамены в Институт политических исследований только потому, что всегда была прилежной ученицей, а мой папа советовал получить мне сначала достойное образование. Но актерская карьера всегда была моим истинным желанием. «Ты с ума сошла, Виктуар! – заявил Себ. – Даже не думай об этом. У тебя внешность модели, а не актрисы. Как только я увидел Марион Котийяр в «Такси», я сразу понял, самым первым из всех, что она станет кинозвездой. Что-то в ней такое есть. А у тебя этого нет. Ты – топ-модель. Ну, не голливудское у тебя личико».
Он все больше начинал действовать мне на нервы – все эти бесконечные разговоры о себе самом и шквал известных имен. Все немного отдавало фальшью, включая хвастливый рассказ о том, что он был сыном известного африканского дипломата и тоже собирался поступать в Институт политических исследований (какое совпадение!), но в конечном итоге решил посвятить себя «обучению своих подопечных». Какая-то жалкая смесь мишуры, поддельных желаний и каторжного труда. И тем не менее речь шла о модельном агентстве Elite, и он уверял меня, что может легко найти в нем место для меня!
Мы сделали несколько фотографий. Вернее, «полароидов». Конечно, название сохранялось от старой камеры, позволяющей делать моментальную фотосъемку. Но в современной действительности это были цифровые снимки, которые просто не подвергались какой-либо дополнительной ретуши или обработке. Именно их он собирался показать Elite. Он подхватил со стола разбросанные журналы Vogue и показал мне основы позирования: волосы отброшены назад, чтобы было лучше видно лицо, голова слегка наклонена, глаза смотрят вперед. «Покажи всю глубину своего взгляда. Должно быть впечатление, что ты думаешь о чем-то. И чуть-чуть приоткрой рот, чтобы не было ощущения замкнутости в себе». С одной стороны, мне хотелось немного поиздеваться над ним, но в то же время другая часть меня старалась изо всех сил выполнить все его инструкции, которые он выстреливал одну за другой. Себ был прав: позирование оказалось поистине профессиональным искусством. Но хотела ли я сделать его своей профессией?
Уходя домой, я сказала ему, что еще раз обо всем серьезно подумаю.
Вечером дома состоялась долгая беседа с моими родителями. Папе безумно нравилась эта идея: «Ты представляешь себе, Виктуар, какая это возможность? Ты будешь путешествовать по всему миру, посещать самые красивые места и зарабатывать огромную кучу денег, особо ничего не делая. Другого такого шанса не представится. Ты еще очень молода, так что годик можешь уделить этой работе». Он был прав. Что, если это действительно было уникальной возможностью, которую давала мне жизнь? Мама немного сомневалась. Если меня примут в Институт политических исследований или другой вуз, не будет ли ошибкой отказаться? Конечно, предложение Себа звучало более чем заманчиво, но не наскучит ли мне это столь же быстро, как и все остальное? Не пожалею ли я о принятом решении? Или, что еще хуже, не обрушусь ли я на них потом с обвинениями и упреками за то, что позволили мне сделать неверный выбор?