Король Рока (ЛП)

– Я так понимаю, поздравления не принимаются?

Сердитый смех булькнул из моего горла, я выглянул в окно, мои глаза сразу же направились к самому высокому этажу. Даже сейчас, все, чего я хотел, это вернуться к Делэни, взять ее на руки и держать, пока не забуду все, что она только что сказала. Она велела мне жить в моей правде, смотреть в лицо всему и всем, от кого я когда-то бежал. Что за хрень!

Теперь я убегал от нее.

Я отвернулся от окна и уставился на Пайпер.

– В этой машине есть виски?

Делэни

Я не выходила из комнаты. Не могла. Вместо этого я провела остаток ночи, уткнувшись лицом в одеяло, которое все еще пахло Шейном. Глубоко, с тоской вдыхая запах. Отчаянно надеясь, что он вернется. Осознавая, что он этого не сделает.

Только когда солнце начало ползти над горизонтом, превращая неповоротливые силуэты зданий, окружающих отель, в огромные серые надгробия, сон, наконец, пришел. Я попала в его объятия, благодарная за передышку от боли, разрывающей меня надвое. Но даже тогда, я не смогла от неё скрыться. Она пульсировала в пустоте моих легких, но продолжала биться, пытаясь перевести дыхание.

Пока я лежала, тяжело дыша, боясь вернуться ко сну, боясь полностью проснуться, я услышала шум, который звучал как щелчок считывателя ключей. Я мгновенно вскочила.

– Шейн, – крикнула хриплым обнадеживающим тоном.

И только тишина стала мне ответом.

Оставив пустую кровать, чтобы провести расследование, я увидела безобидный конверт, криво просунутый под дверь. Мое полное имя было четко напечатано посередине, отправителя не видно. Я заглянула в замочную скважину в надежде мельком увидеть курьера, но никого не обнаружила. Тот, кто толкнул послание под дверь, исчез.

Живот скрутило от страха, когда я потянула за край конверта, и слова в левом верхнем углу попали в поле зрения. «ТРЕВИС ТАГГЕРТ&Ко».

Мягкое хныканье вырвалось из моих губ, я извлекла аккуратно сложенную канцелярскую бумагу через незапечатанную заднюю сторону. Разворачивая письмо, в моих ушах был слышен звук пульсации крови. Оттуда выпал чек, медленно порхая на ковер перед приземлением, лицом вверх на мои босые ноги. С большим количеством нулей, чем я когда-либо видела на квитанции с моим именем.

Пока я читала короткий абзац, то стояла неподвижно и тихо.

«Прилагаемый чек содержит все денежные средства, причитающиеся Делэни Фрейзер, включая бонус за трудолюбивость. Соглашение о неразглашении остается в силе. Никаких дальнейших контактов с клиентом не требуется. Спасибо за вашу службу».

Подписи нет.

Меня атаковала боль, вонзающиеся осколки были так остры, что я опустила глаза вниз, ожидая, что моя кожа будет в ранах. Премия за трудолюбивость? Спасибо за вашу службу?

Я вздрогнула, таращась на слова на хрустящей странице, пока они не размылись, затем скомкала бумагу в шар и бросила через комнату. Он должен был издать такой же громкий звук, как метеорит, падающий на землю. Он должен был взорваться, как граната, выбив окна и превратив номер в огненную, зияющую дыру.

Но ничего из этого не произошло.

Сморщенный пергаментный комок пролетел не очень далеко и мягко приземлился. Не причинив вреда. Не имея абсолютно ничего общего с повреждениями, которые нанес моему сердцу.

Слезы навернулись, и они были не такими уж скромными. Мучительные рыдания вырвались из моей судорожной грудной клетки, скобля по моему горлу и разрушая тишину. Я притянула колени к груди, покачиваясь взад и вперед, пока горячие слезы текли по лицу. На вкус они были горькими, а не солеными, я вытерла их рукавом махрового халата.

Сквозь завесу гнева я боролась с желанием разорвать чек. Слова в сопроводительной записке, возможно, были ядовитыми, но я уверена, что заработала эту непристойную сумму, смотрящую на меня. Не на своей спине, а своим сердцем.

Конечно, Шейн забрал с собой жизненно важный орган. Я чувствовала себя такой пустой, совершенно пустой. И все же я все еще дышала, все еще плакала.

Тот, кто сказал: «Истина освободит тебя», никогда не был брошен любовью своей жизни из-за этого.

Я думала, что буду чувствовать себя лучше после того, как откроюсь Шейну, даже если он решит уйти. Тем более, что часть меня хотела, чтобы он ушел, хотела держать его подальше от моей зоны заражения.

Но я ошиблась. По-крупному.

Отсутствие Шейна оставило черную дыру в пространстве, где было мое сердце, меня втягивала пустота.

По глупости я надеялась, что он сможет забыть об этой схожести между нами. Что он простит меня. Но стоило лучше его знать.

Мои глаза были красными и опухшими, когда я дотащилась до ванной комнаты и включила душ. Здесь больше нельзя оставаться. Не с запахом Шейна, все еще цепляющегося за подушки. Ни одна горничная не сможет избавить это место от понимания, что мы с Шейном когда-то лежали вместе на этой кровати, находя восторг в объятиях друг друга.

Я уничтожила все это несколькими словами. Словами, которые горели в моем горле в течение трех лет. Истины, которая разъединила нас как электрифицированный забор с километрами колючей проволоки, наваленной сверху.

В исступлении я опустошила крошечные бутылочки шампуня и кондиционера на волосы и намылила тело содержимым другой баночки. Запахи столкнулись друг с другом, комбинация сотрясалась. Лимон, жасмин и ваниль. Будто мне в рот вставили кляп.

Без стилиста, парикмахера и визажиста, которые надо мной суетились, я вышла из отеля с все еще влажными волосами, одетая в свои самые старые, самые рваные джинсы и футболку с пятнами, которую хотела выбросить давным-давно. У меня было не так много одежды из старой жизни, но я не могла смириться с тем, что Шейн заплатил за новую. Смешно, я понимала, так как чек в моей сумочке в принципе доказывал, что за меня действительно заплатили.

Глава Двадцать Шестая

Делэни

Такси привезло меня на кладбище в часе езды от моего родного города. После смерти матери у меня постоянно болела грудь от тяжести, которая не позволяла моим легким полностью расширяться. Я медленно задыхалась, отягощенная истиной, о которой не могла говорить.

А потом я встретила Шейна. Внезапно делать вдохи и выдохи снова стало просто. Я снова могла чувствовать. И снова плакать.

Но сегодня все было иначе. Я плакала не только из-за Шейна. Мои слезы были из-за всего, что я хранила в себе так долго.

Смерть моей матери.

Настойчивость моего отца взять вину на себя.

Жизни, которые были разрушены, потому что на долю секунды мой телефон был важнее, чем мир сквозь лобовое стекло. Я плакала из-за студентки колледжа, которая по глупости думала, что все ее будущее распланировано.

Я плакала из-за Шейна. Маленького мальчика, которым он когда-то был, и мужчиной, которым он стал.

Я плакала о нашей общей связи. О паре, которой мы были совсем недавно. Два человека с одним сердцем на двоих, которые нашли себя друг в друге. По крайней мере, я так думала. И плакала ради самой себя. Потому что мое сердце, какая бы часть его ни осталась, вряд ли станет опять целым.

Я прижала руки к бокам, ногти оставили следы полумесяца на ладонях. Нет. Нет, больше такого не повторится. Мне надоело позволять кому-то другому диктовать, что я должна сказать. Куда мне следует отправиться. Что я должна думать. Как я должна себя чувствовать.

Кого любить.

Однажды мое сердце снова станет здоровым. Однажды я снова полюблю.

Кого-то, кто станет любить меня так же сильно. Кого-то, кто будет сражаться за меня, кто будет сражаться вместе со мной.

Солнце пробилось сквозь узкую щель в облаках, коснувшись моего лица, осушая слезы. Надгробие около моей спины нагрелось, тепло распространилось по коже, добираясь до груди. Я отстранилась, повернулась лицом к камню, который теперь отражал солнечный свет, светящийся почти белым. Я огляделась, ожидая, что соседние памятники будут выглядеть также. Но нет, меня окружало серое море. Я сглотнула, проследив кончиками пальцев имя матери. Чувствуя ее присутствие.