Король Рока (ЛП)

Изменив свою позицию, он наклонился ко мне, его руки по обе стороны от меня, его рот близко к моему уху.

– Ты хочешь этого, Делэни, –это был и вопрос, и утверждение. Это было правдой.

– Боже, да, – прошипела я, двигаясь против него, встречая каждый из его толчков. Я закрыла глаза, и все, что я могла видеть – это звезды, святящиеся сквозь темноту. Мои стенки сжались вокруг его вторжения, искра, которую он зажег внутри меня, пустила корни. Огонь распространялся, становясь горячее, взрывоопаснее. Пока не стало слышно ревущего пламя в ушах.

– Давай, детка. Бери все, – суматоха, царящая снаружи, была не такой сильной, как страсть, окутывающая нас прямо здесь, сближающая нас. Мы были втянуты в это, втянуты друг в друга. Шейн тоже. Я чувствовала это в суровости его дыхания, в неровности его голоса. Он едва сдерживал жестокость нападения. Но все было под контролем. Меня контролировали.

Шейн Хоторн владел мной.

Глава Восемнадцатая

Делэни

Тюрьма моего отца находилась в двух часах езды от стадиона в Нью-Джерси, где вечером выступают «NothingbutTrouble» и от роскошного отеля, где я провела ночь в объятиях Шейна. Тут пахло больницей, разве что с гораздо более резкими и зловещими запахами. Строгий охранник предупредил, что мне разрешат обнять отца только дважды – один раз в начале и один раз в конце визита. Папа зашел в комнату, выглядя гораздо меньше и хрупче, чем человек, который носил меня высоко на плечах на каждом параде, а когда мои руки обхватили его туловище, я почувствовала твердость его ребер под грубой тканью тюремной рубашки.

– Папочка, – воскликнула я, называя его словом, которое не использовала с детства.

– Ты обещала мне, – сказал он хрипло.

– Я знаю, знаю. Прости. Но я не могу... Я не могу забыть о тебе. О том, почему ты здесь, а я снаружи.

Отец наклонил голову, провел обеими руками по своим редеющим волосам, разминая мышцы шеи. Его голос был напряженным.

– Все именно так, как должно быть, Делэни. Ты это знаешь.

Именно это он сказал мне через несколько секунд после удара. До того, как мы услышали сирены. До того, как мы узнали, что моя мама умерла. Когда приехала полиция, он сообщил им, что был за рулем.

Первая ложь, которая привела к последующим, под тяжестью которых я тонула.

– Ты причина моего перевода, – его глаза встретились с моими. – С севера штата до сюда. От максимума к минимуму.

Я кивнула.

– Это меньшее, что я могла сделать. Тебя вообще здесь быть не должно, – слезы катились по моим щекам, слова дрожали.

– Тут лучше. Спасибо, – признал он. – Но, Делэни, перестань беспокоиться обо мне.

Как я могу?

– Видел новости?

– О тебе и музыканте?

Вот ответ на мой вопрос.

– Что они говорят обо мне, это неправда. Я бы никогда... не была с кем-то за деньги. Мне нужно было прийти сюда, чтобы лично все опровергнуть.

Он посмотрел на меня долгим, спокойным взглядом.

– Сколько недель ты провела без карманных денег, потому что не хотела убираться в своей комнате? – его губы скривились от улыбки. – Тебя всегда интересовали цифры, но я не встречал еще человека, который был бы мотивирован деньгами меньше, чем ты, – он прочистил горло. – Ты счастлива?

Счастлива? Я отшатнулась. Как я могу быть счастлива? Но потом я поняла, что после трех лет глубокой тьмы, когда даже подъем с кровати казался сверхчеловеческим испытанием, жизнь с Шейном сделала меня счастливой.

– Да. Иногда.

– Из-за певца?

– Шейна. Да.

– Хорошо. Ты заслуживаешь счастья, Делэни. Просто убедись, что твои мечты исполняются. Знаешь, твоя мать мечтала быть художницей.

Я склонила голову набок.

– Правда? Она никогда не говорила.

Его лицо опечалилось.

– Кредиты за образование, ипотека, муж, ребенок, которого она обожала. Она считала легкомысленным тратить средства и время на себя, – его слова стали настойчивыми. –Убирайся отсюда, Делэни. Забудь обо мне.

Меня затрясло.

– Забыть про тебя? – захлебнувшись от слез, прошептала я. – Ты мой отец. Я не могу. Я не могу этого сделать, папочка.

– Тебе придется, Делэни. Позволь мне провести время, зная, что ты живешь своей жизнью. Пожалуйста.

Я прижала ладони к глазам, воспоминания о той ужасной ночи промелькнули в моей голове, как на пленке.

Три года назад после учебы, у нас с родителями был назначен ужин перед встречей с компанией моих друзей. Ресторан был рядом с железнодорожным вокзалом, так что мой отец пошел туда сразу после работы. Я опаздывала, потому что уткнула нос в книгу. К тому времени, как мы с мамой приехали, папа уже прикончил свой мартини. Я предложила сесть за руль, чтобы родители разделили бутылку вина за ужином.

Мы стояли на светофоре, когда я взяла свой телефон и начал писать друзьям, что буду у них через полчаса. Следующее, что я помню, был визг и вращение машины.

Пользоваться телефоном во время вождения было незаконно, и хотя мой отец понимал, что наверняка превысил разрешенный лимит алкоголя, он все равно вытащил меня из машины, прежде чем кто-либо понял, кто из нас был за рулем.

До того, как мы увидели безжизненное тело мамы, лежащее на заднем сиденье.

Мои слова были раздавлены стыдом.

– Как я могу жить, когда чувствую, что украла твою жизнь? – и мамину. Я оставила вторую мысль невысказанной. Это слишком.

Его глаза, более темные, чем мои, вспыхнули.

– Потому что, если я увижу тебя здесь, это убьет меня, Делэни. Не поступай так со мной, – голос моего отца был непреклонным, его худое тело наполнилось гневом.

Поэтому я сдалась, слабо кивнув.

– Ладно, папочка, – чувствовала себя худшей дочерью на свете.

Он вдохнул полной грудью и встал. На дрожащих ногах я поднялась, шагнула в его объятия. Слишком быстро раздался гул, звон. Он оторвался, позвоночник напрягся.

Две пары тяжелых шагов послышались у металлической двери: один охранник, чтобы забрать моего отца обратно в недры тюрьмы, а другой, чтобы вывести меня обратно на свободу.

Свободу, которую я не заслуживала.

* * *

К тому времени, как я добралась до отеля, лязг тяжелых металлических ворот все еще эхом отдавался в ушах, Шейн уже ушел на стадион. Первым делом я приняла горячий душ, смывая с себя тюрьмы, который просочился в мои поры. Я вылила и смылила почти каждый ароматизированный продукт в ванной комнате, натирая кожу и промывая волосы. До этого я не была уверена, что отправлюсь на сегодняшний концерт «NothingbutTrouble», но сейчас каждая клеточка моего тела взывала к Шейну.

Пайпер вернулась в Лос-Анджелес, поэтому с волосами и макияжем справляюсь своими силами, без мельтешащих вокруг меня людей. Я потянулась к облегающему платью на бретельках, которое было сделано из шелкового трикотажа того же цвета, что и моя кожа, и покрыто нежной бледно-серой тканью. Издалека я казалась обнаженной под кусочками аккуратно уложенного кружева. Выпрямила волосы, каким-то образом сумела изобразить смоки-айс, не став похожей при этом на енота, надела пару туфель на высоких каблуках.

Путь на место проведения концерта не занял много времени. Водитель, очевидно, позвонил на стадион заранее, потому что администратор уже был готов сопроводить меня в раздевалку Шейна. Мои каблуки застучали по бетонному полу лабиринта подземных туннелей, значок полного доступа покачивался на моей груди.

Раньше перед знакомством с Шейном я всегда старалась слиться с мебелью, но те дни закончились. Сегодня вечером я не была застрахована от взглядов людей, мимо которых проходила в коридоре, похотливых мужчин и ревнивых женщин. Их взгляды только усиливали вибрацию в моих венах, добавляя ощущение нереальности, тонируя странный мир, в котором я теперь жила.

Охранник, стоявший у гримерки Шейна, открыл дверь, отходя в сторону. Глаза Шейна встретились с моими, прежде чем пройтись по моему платью.