Неукротимые сердца (ЛП)

— Отпусти.

В момент, когда он отпустил, Джулианна встала и отошла от него, увеличив расстояние. То немногое, что она сказала, дразнило разум. В голове всплыли воспоминания о древней расе, которая могла по желанию появляться и исчезать. Которая могла появляться во снах и сводить с ума. Мурашки побежали по рукам Зиланда.

Он зарычал и напрягся.

— Ллины. — Он уставился на Джулианну, но она не смотрела на него. — Их же нет. Вымерли более тысячи лет назад! — Джулианна молча принялась расхаживать, обнимая себя. — Их исчезновение было ложью, да? — Он вскочил на ноги и преградил ей путь, вцепившись в её плечи. — Да, Джулианна?

Она подняла глаза, полные дикого страха. Он понял, что прав. Проклятье, он прав. Она вырвалась из его рук и попятилась.

— Уходи, Зиланд, — она говорила натянуто, но ровно. — Возвращайся в Британию. Ты ничего не знаешь и так и должно быть. — Она оскалилась, несмотря на весь ужас. — От этого зависит твоя жизнь.

Он уставился на неё, последствия её молчания улеглись в голове. Ллины живы.

Хотя тысячу лет назад он ещё не появился на свет, слышал много историй о некогда мирной расе, где были лишь женщины, ставшей жестокой незадолго до исчезновения. Многие верили, что они отравились тёмным духом и стали злобными. Другие считали, что они искоренили себя, хотя некоторые говорили, что их королева — Ариана — предпочла уничтожить расу сама, а не посмотреть, как они восстают против созданий Земли.

Теперь же… Богиня, выходит, они вовсе не исчезли.

И чего они хотят от Джулианны? «Сестричка». Так женщина, ллин, назвала её.

Озноб пробрал Зиланда, когда он понял. Она одна из них. Конечно же. Кто ещё мог вот так проникнуть в его сон?

Его Джулианна.

Твою мать. Она — ллин.

Сильная и опасная.

Нет, не Джулианна.

— Как долго ты знаешь, что одна из них? — тихо спросил он.

Она побледнела и, дрожа, отвернулась. У него сердце кровью обливалось.

— Солнышко, — нежно позвал он. — Иди сюда.

Она посмотрела на него, такая ранимая, какой никогда прежде не была, и помотала головой.

— Я не та, за кого ты меня принимал.

Он протянул ей руку.

— Джули, иди сюда. Ты может и не та, может, ты и сама себя уже считаешь не той, но то, что ты меня защищаешь, говорит за себя. Ты по-прежнему моя милая, сильная Джулианна.

Долгое время она не двигалась, а просто смотрела на него, ища правду, которую, как он надеялся, найдёт. Наконец, она потянулась к нему, вложив свою руку в его, доверившись и позволив притянуть к себе. Когда она прижалась щекой к его груди и крепко обняла за талию, сильно задрожала и обречённо выдохнула. Он обнял её и пообещал себе, что никогда не отпустит.

— Я только месяц как знаю, — сказала она.

— Ллин пришла к тебе? Та, которая была тут?

— Да. Мелисанда хочет, чтобы я кое-что нашла и рассказала кто я — дочь мерзости, полукровка.

— Все считают, что они погибли.

— Они хотят, чтобы мир так думал и убьют, чтобы сохранить свой секрет, Зи. Мелисанда сказала, что они убили мою мать, когда она нарушила обещание и отца, потому что она рассказала ему.

Он крепче сжал её, услышав скрытую угрозу в словах.

— Ей не удастся тебе навредить, — он пообещал это с рыком. — Джулианна, я не позволю. — Она крепче прижалась к нему. — Расскажи остальное.

Содрогаясь, она так и сделала.

— Давно одна из ллин забеременела от человеческого мужчины, у которого была в сексуальном рабстве. Этот ребёнок — моя мама. Так как только истинные ллин могут жить в хрустальном измерении, ллин отнесли ребёнка териин, которые её нашли и вырастили, как своего ребёнка. И всё время они наблюдали за ней издалека, убеждаясь, что у неё нет ни сил, ни способностей ллин. Пока их не было, ей не говорили, кто она. Человеческая кровь, казалось, была сдерживающим фактором для наследия ллин. За исключением бессмертия. Она не представляла для них угрозы. — Джулианна напряглась. — Пока не родилась я. Моё рождение пробудило её магию, а так как ллин связаны, почувствовали это. Маму предупредили, чтобы она молчала, и она девять лет ничего не говорила, а потом поведала отцу правду. Мелисанда заткнула их обоих, — с горечью закончила она.

Зиланд крепче её обнял.

— Так сказала тебе Мелисанда?

— Да. — Она вновь начала дрожать.

— Чёрт возьми, Джулианна. Это враждебные действия против расы.

Она отстранилась и уставилась на него.

— Они убьют любого, кто обнаружит их существование. — Выражение её лица стало жёстче. — Теперь они убьют тебя.

— Пусть попробуют, — проворчал он. — Почему так важно, чтобы никто не знал?

— У них есть враги. Так они себя защищают.

— А что насчёт других полукровок? Или метисов?

— Их не существует. Есть только я. — Она обняла его лицо ледяными ладонями и посмотрела взглядом боли. — Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится. Вот почему сторонилась тебя, Зи. Я боялась, что ты увидишь, кто я.

— Какая сила у тебя развилась, что ты так меня испугалась?

Она поморщилась и отвернулась.

— Я… превращаюсь в туман. Когда злюсь. — Джулианна вновь посмотрела на него. — Это почти повторилось, когда мы… когда ты…

Он всё понял.

— Когда я проник в тебя? — Наконец, он поверил в то, что не делал ей больно.

Её глаза тут же потемнели от желания.

— Да, — сказала она хрипло. — Если бы мы продолжили, ты бы обнимал призрака. Или нет. Скорее всего, ты бы вообще не смог меня коснуться.

Он подался вперёд и поцеловал её.

— Не убегай от меня вновь, Джулианна. Мы разберёмся со всем. Вместе.

— Она попробует тебя убить. Нас обоих.

Он крепче её обнял.

— Предупреждён — значит вооружён. — Но как, чёрт возьми, сражаться с ллин? Лучше выяснить их слабые и сильные стороны, и как можно скорее. Не спрашивая никого. Меньше всего он хотел втягивать остальных.

— Солнышко, расскажи мне всё. Ты сказала, что она хотела, чтобы ты что-то нашла?

Джулианна вздохнула.

— Ожерелье, которое где-то в доме. Редкий лунный камень. Он ей нужен.

— Она сказала зачем?

— Ей нужно исцелить королеву.

Он свёл брови.

— Я его видел.

Джулианна замерла и удивлённо на него уставилась.

— Где?

— Я смутно помню, что ещё подумал, какое странное место для ожерелья. Тогда мне было всё равно, и я не стал ни у кого спрашивать. Дай подумать. Сейчас вспомню.

Он подхватил её на руки, прижимая к груди.

— Солнышко, тебе нужно поспать, мы оба это понимаем.

Джулианна прижалась к нему теснее и нежно поцеловала в щеку.

— Зи, меньше всего я хочу подвергать тебя опасности. — Она дрожала, когда прижималась лбом к его шее. — Но ты мне так был нужен. Спасибо, что не позволил себя оттолкнуть.

Он крепче её стиснул от яростного осознания. Джулианна его. И только его.

— Ты не избавишься от меня, Джулианна. — Никогда. Клятва зазвенела в голове, отдаваясь эхом в сердце. Никогда.

Но разум попытался воспротивиться. Он не говорил о вечности. Никто в здравом уме не обещал вечность. Но руки лишь сильнее сжали Джулианну.

«Она моя».

С поразительной ясностью он понял, почему не возвращался так долго. Из-за страха, что Джулианна его. Что ей суждено быть его парой. А ему — её. Он убегал от неизбежного.

Богиня, ну и дурак он. Если она согласиться стать его… Если согласиться, он её никогда больше не отпустит. Но сейчас, самое главное обезопасить Джулианну. Уложив её на кровать, он прямо в одежде лёг рядом, обнял и поцеловал в лоб.

— Спи, солнышко. Я не дам чему-то с тобой приключиться. Ни с тобой, ни с нами.

Она расслабилась, положив голову ему на плечо.

— Зи? — сонно позвала она.

— М?

— Я тебя люблю

У него стянуло грудь, а голова закружилась от радости, которая резко сникла, когда он вспомнил, что она каждую ночь в детстве говорила эти слова, когда он укладывал её спать, повторяя ночной ритуал умершей матери.

— И я люблю тебя, Джулианна. — Так он отвечал ей каждый раз. Но слова отзывались в сердце гораздо сильнее, чем простой ответ для пожелания спокойной ночи, и они намного важнее той привязанности, которую он испытывал к Джулианне. — Люблю, — повторил он уже спящей Джулианне, зная, что эти слова означают самые глубокие чувства мужчины к женщине. К женщине, которая предназначена ему судьбой. Он знал об этом. Несмотря на все усилия это отрицать, понимал, что она — его единственная. Он держался в стороне, движимый укоренившимся страхом перед вечностью. Зиланд был уверен, что если будет держаться подальше долго, то потребность в ней иссякнет.