Приусадебное убийство

Валевский что-то пробурчал себя под нос, кухарка не расслышала, но не переспросила, подумав, что не больно-то и надо. Они допили чай, и Татьяна составила посуду в раковину.

В это время на кухню вбежала запыхавшаяся Настя.

– Ты где была? – спросила кухарка.

– Ой, я вам потом расскажу, Татьяна Георгиевна, – ответила раскрасневшаяся девушка.

Валевский недовольно покосился на горничную и ушел к себе.

– Ну и где ты была? – не отступала Татьяна.

– Вы не поверите, Сережка Грановский…

– Кто таков?

– Ну шофер Павловских, что через два дома от нас.

– И что он натворил?

– Да ничего он не натворил. – Непонятливость собеседницы расстроила Настасью. – Он ухаживать за мной начал. Понимаете, Татьяна Георгиевна?!

– Как не понять. – Пальчикова придирчиво осмотрела девушку. – Ты на свиданье к нему бегала, что ли?

– Ага.

– Настя, ну не в рабочее же время, – укоризненно проговорила кухарка.

– Так я же на одну минуточку только. – На лице Насти появилось просительное выражение.

Пальчикова махнула рукой – ладно, мол, сами были молодые, помним.

– Ой, Татьяна Георгиевна! – обрадовалась Настя. – Он тут недавно в новых домах квартиру купил и хочет, чтобы я поехала с ним и посмотрела.

– Ну с просмотром квартиры я бы на твоем месте не торопилась.

– Почему?

– У самой небось мозги есть, вот и пораскинь ими.

– Да ладно, Татьяна Георгиевна! – Настя махнула рукой. – Вы прямо прошлый век.

– Так я и родилась в прошлом веке, – вздохнула Пальчикова.

– Но живете-то вы уже в настоящем!

– Эх, Настька, Настька…

– Татьяна Георгиевна, если вы против Сережки что-то имеете, то так сразу и скажите. – Настя обиженно поджала губы.

– Да ничего я не имею против твоего Сережки.

– Тогда я съезжу, посмотрю, что у него за квартира.

– Это ты не у меня должна спрашивать, а у своей матери.

– Ну вы скажете тоже! Зачем мне у матери спрашивать?

– А зачем у меня?

– Так он в пятницу зовет. Мне бы часа на два раньше убежать. Можно?

– Беги, чего с тобой сделаешь, только будь осмотрительна и телефон не забудь, если что, звони.

– Обязательно. Спасибо вам! – Обрадованная Настя вымыла посуду и ушла.

«Неужели и я когда – то была такой?» – вздохнула Пальчикова.

Она вспомнила, как когда-то женихалась со своим мужем Володей, как бегала к нему на свиданья, как стояли они ночью над рекой, и любимый обещал подарить ей звезду. Потом была свадьба, и ее, и его родители не поскупились и даже купили им комнату в коммуналке. Но супружеская жизнь не заладилась, и через два года Татьяна собрала вещи и ушла от мужа. Жила с родителями, потом на съемной квартире и наконец по протекции тетки устроилась к Торнавскому. В то время экономкой дома была Мария Семеновна, тетя Маша, как все звали ее за глаза. К Татьяне она сразу отнеслась по-доброму, в первый же день сказала, что если та будет работать добросовестно и по-честному, то и жить будет в доме Торнавского как у Христа за пазухой. Так оно все и вышло.

Потом случилась у хозяина беда, погибли брат с женой, остался маленький племянник, которого дядя взял к себе. Татьяна знала Костика с самого рождения и искренне его любила, перенеся на племянника хозяина всю свою нерастраченную нежность. Собственных детей, увы, у нее не было. Сначала откладывала на потом, а потом и рожать стало не от кого. А когда за ней стал ухаживать Максимыч, вроде и поздно уже было о детях думать.

Костик вырос, уехал учиться, потом так и остался жить в городе. Татьяне оставалось только радоваться его нечастым приездам.

Уволилась ее близкая подруга Анечка Шпак, что долгие годы при Костике была и няней, и гувернанткой. Теперь у Анны семья, свои дети. С Татьяной они по-прежнему дружат и, даже больше, – породнились. Татьяна стала крестной для обоих Аниных детей.

Огорчил Татьяну уход на пенсию Семеновны. Она к ней привязалась почти как к матери. Но годы берут свое. Мария Семеновна и так до семидесяти лет работала. Татьяна часто навещает свою бывшую наставницу и покровительницу. А теперь вот и сама Настасье покровительствует и наставляет ее по мере возможности. Девчонка Настя неплохая, только влюбчивая. Ну и ладно, пусть погуляет, пока молодая.

На место Семеновны взяли Валевского, только величают его не экономом, а управляющим. Да бог с ним, с величанием. Татьяне управляющий не досаждает, хотя нрав у него невеселый, да и ворчливый он. Но тут уж ничего не поделаешь, дело свое управляющий знает, а перевоспитывать его поздно. Может, жизнь его таким хмурым сделала, говорит, что овдовел рано и дочку один с малолетства воспитывал. Вишь ты, не хотел мачеху в дом приводить.

Сашу Костя нашел в саду, она сидела на скамье под липами, которые еще не цвели, и рассерженно постукивала носком туфельки по какому-то прутику.

– Вот ты где, – обрадовался он. – А я тебя везде ищу. Ты чего сотовый не взяла с собой?

– Надоел!

– Надоел так надоел, – мирно согласился он. – Смотри, что Татьяна испекла. – Он поставил поднос на скамейку.

– И ты с этим подносом везде ходил и искал меня? – усмехнулась Саша.

– Как видишь. – Костя с аппетитом принялся жевать пирог. – Ешь, ешь, вкуснотища! Лучше Татьяны ни в одном ресторане не пекут.

– По-моему, эта девица намерена окрутить твоего дядю.

– Какая разница, эта или другая, – философски заметил Костя. – Дяде давно пора жениться.

– А может, он не создан для брака?! – воскликнула Саша.

– Только потому, что богат? – усмехнулся племянник.

– Завтра я сама отнесу ему завтрак и посижу с ним.

– Как хочешь. Но ты не ответила на вопрос.

– Костя! Нельзя так безразлично относиться к своей судьбе! А ты подумал обо мне?!

– Может, тебе лучше выйти за дядю? – грустно усмехнулся он.

– Не говори глупости!

– Почему же глупости? Тогда богатство гарантированно достанется тебе. А держась за меня, ты можешь проиграть.

– Я люблю тебя.

– Хотелось бы в это верить, – ответил он задумчиво.

– А ты сомневаешься? – встрепенулась Саша.

– Иногда…

– Ты что, серьезно?!

– Да уж куда серьезней.

– Костя! Выкинь это из головы! Мне нужен только ты!

– С деньгами дяди, – добавил он с ноткой грусти в голосе.

Саша вскочила со скамейки, опрокинула одну из чашек и, не оглядываясь, заспешила к дому.

На скамейку опустился воробей. Внимательно посмотрел на Костю, оглянулся по сторонам и, допрыгав до подноса, клюнул кусочек пирога. Услышав какой-то шорох в кустах, птица насторожилась и взмахнула крыльями, потом снова потянулась к пирогу.

– Эх ты, птичка-невеличка, – сказал Костя.

Он взял пирог с тарелки и прикрепил его на пологую ветку так, чтобы воробью удобнее было клевать:

– Угощайся. Должен же хоть кто-то оценить Татьянины пироги.

Воробей остался весьма доволен Костиной заботой, удобно устроился на ветке и принялся трапезничать. Через пару минут к нему присоединились его собратья.

Глава 4

За ужином Саша старалась вести себя так, чтобы клокочущие внутри нее чувства не выплескивались наружу. И это ей вполне удавалось.

После ужина она ответила отказом на Костино предложение прогуляться, сославшись на то, что устала и очень хочет спать. Он посмотрел на нее долгим взглядом, но смолчал и ушел бродить по аллеям сада один.

Саша слышала, как минут через сорок Костя вошел в свою комнату. Какое-то время оттуда доносился шелест страниц, потом раздался негромкий стук, и Саша догадалась, что Костя уснул, и книга, выпав из его рук, упала на пол.

Серебристый лунный свет потоком лился в открытое окно, и в комнате было светло, почти как днем. Саша не спала всю ночь, думая о том, что она, конечно, любит своего жениха, но, возможно, Костя прав… Его дядя совсем не старый. Конечно, у них большая разница в возрасте, но разве на это кто-то обращает внимание? К тому же во время прежнего приезда дядюшка смотрел на нее совсем не так, как смотрят на невесту племянника. Или ей это только показалось?