Туман Луизианы

В любом случае я остаюсь в выигрыше. Я знаю, мой ангел, что мы не рассчитывали расставаться так надолго, но уверен, ты поймёшь, что сейчас это – единственный способ не только вернуться домой, но и заработать. Быть может, я тоже прикуплю себе участок земли в Бразилии, и со временем мы разбогатеем… Но это пока просто мечты.

Дом мистера Кинга огромен и очень удобен. Несмотря на отдалённость, здесь есть такое несомненное благо цивилизации, как канализация. Возможно, ты улыбнёшься этому, моя любимая София, но в Белене я начал забывать о таковом.

Мистер Уоррингтон, помощник мистера Кинга – прекрасный молодой человек. Обаятельный, открытый и улыбчивый. Мы проводим вместе очень много времени, и я не жалею ни об одной минуте. Кажется, Господь наконец вознаградил меня за перенесённые страдания и лишения, и теперь всё наладится! Люблю вас, мои девочки!

Луиза вздрогнула, отрываясь от чтения, и испуганно оглянулась. Но это была лишь миссис Пинс, заснувшая над тазом и уронившая его. До слуха девушки донеслось еле слышное чертыхание. Луиза отложила записи отца, устало потирая переносицу. Мысли в голове скакали, как сумасшедшие, отплясывая причудливые танцы. Выходит, отец заработал своё состояние на каучуке и рабах? Ведь он сам написал, что всё мамино наследство пропало… А мистер Уоррингтон? Что произошло в его жизни, от чего он стал затворником? Луизе показалось, что в дальнейших записях будет лишь новая масса вопросов и почти никаких ответов. Затушив свечу, она легла, прислушиваясь к мерному звуку швабры по полу за стенкой. Перед глазами вставали бразильские джунгли и негры в белых штанах собирали с деревьев каучуковые плоды…

***

Миссис Пинс, казалось, совсем потерялась на фоне белой подушки, сливаясь с ней по цвету. Кружевной чепец с кокетливыми розовыми лентами обрамлял лицо, ставшее ещё суше и худее. Кожа на остром носу так натянулась, что грозилась вот-вот быть проткнутой им. Луиза осторожно держала чашку с лёгким куриным бульоном, помогая компаньонке делать небольшие глотки.

– Кажется, я наконец победила эту постыдную слабость, – прихлёбывая из чашки, говорила миссис Пинс. – Право же, Лоиз, не стоит так опекать меня. – Она произносила имя подопечной на английский манер, растягивая гласные. Поправлять компаньонку Луиза стеснялась, списав её нежелание произносить французское имя на невинную прихоть.

– Завтра мы выходим в открытый океан, – улыбнулась Луиза, протягивая миссис Пинс салфетку. – Если вам полегчает к вечеру, вы могли бы присоединиться к пассажирам за ужином.

– Было непростительно с моей стороны отправлять вас туда одну, моя дорогая, – проворчала миссис Пинс, расправившись наконец с бульоном. – Молоденькой девушке не место среди такого количества мужчин, даже джентльменов.

– Там была миссис Бишоп, – напомнила ей Луиза.

– Да-да, я помню, вы рассказывали мне об этой леди, – отмахнулась, как от мухи, миссис Пинс. Корабль нырнул в волну, несильно качнувшись, и компаньонка охнула, мгновенно позеленев. – Я надеюсь, наше плавание благополучно завершится у берегов Америки. Я, признаться, планирую передать вас в руки опекуна в целости и сохранности.

– Вы полагаете, на корабле моей репутации может что-то угрожать? – удивлённо воскликнула Луиза. Мысли о том, что кто-то здесь может причинить ей вред, в голову не приходила.

– Нет, конечно, Лоиз, – заверила девушку миссис Пинс, в очередной раз умилившись наивности своей подопечной. – Но всё-таки будет лучше, если вы будете меньше времени проводить на палубе и больше в каюте.

Спорить с компаньонкой девушка не стала. К тому же погода за бортом не располагала к прогулкам, а записки отца манили. Убедившись, что миссис Пинс ничего не нужно, она удалилась к себе, вновь погружаясь в жаркие бразильские джунгли.

30 октября 1792 г. Плантация «Санрайз», Бразилия

.

Надо же, я и не думал, что уже прошло столько времени. Любимая моя София, времени писать нет совершенно! Я завален интереснейшей работой и, если честно, забыл и думать о том, что стоит вести дневник, как ты мне советовала. Жизнь на плантации бьёт ключом. Здесь постоянно что-то происходит. Вчера, например, из гостиной вытащили огромную анаконду, забравшуюся туда сквозь незакрытые двери. А неделю назад я чуть не наступил на мохнатого паука размером с мою ладонь. Джунгли вокруг дома живут своей жизнью, и я никак не могу к этому привыкнуть.

У Кинга множество партнёров, письма от них привозят раз в неделю и выгружают в кабинете. Два дня у нас с Томасом уходит лишь на то, чтобы разобрать их, а после мы начинаем их читать и составлять ответы. Если честно, я не думал даже, что каучук может приносить столько денег. Огромные счета, что мне приходится просматривать, действительно внушают уважение.

Праздники на плантации проходят постоянно. Кинг – отличный хозяин, радушный и справедливый. Я ни разу не видел, чтобы он кричал на слуг или бил рабов. Он позволяет им отмечать все дни их святых, иногда присутствуя там лично. Мне тоже удалось побывать на паре таких праздников, и я потом несколько дней находился под глубоким впечатлением.

24 декабря 1792 г. Плантация «Санрайз», Бразилия

.

С наступающим Рождеством тебя, мой ангел! Как бы я хотел быть сейчас рядом с вами, раскладывать подарки, смотреть, как кружится снег за окном, и готовиться к праздничному ужину… Здесь снега нет совсем. Очень жарко и душно, никогда бы не подумал, что сегодня Сочельник. Зарядили тропические дожди, и на время работа по сбору каучука прекратилась. Поток писем тоже иссяк – дороги размыло и до плантации сейчас не добраться. Целыми днями мы сидим в гостиной и играем в бридж. Или же просто рассказываем истории из своего детства. Знаешь, не устаю восхищаться Томасом и его силой духа. Он вырос в сиротском приюте Святой Магдалены в Италии. Представляешь, недалеко от Милана. Я сказал, что, когда вернусь, обязательно поставлю свечу в этом приюте. На что Томас ответил, что лучше бы мне вместо этого спалить весь приют к чертям! Кинг нашёл его там и забрал с собой в Бразилию. Кстати, Кинг тоже из бедной семьи, вырос в фавелах Рио-де-Жанейро. Я не могу не восхищаться этими мужчинами. Они добились богатства, поднявшись с самого низа, безо всякой помощи знатного имени или капитала.

1 января 1793 г. Плантация «Санрайз», Бразилия

.

Сегодня вечером произошёл один неприятный случай, и я до сих пор вспоминаю о нём с содроганием и недоумением. После ужина мы, как обычно, собрались в гостиной за партией в бридж, когда за окнами раздались крики, заставившие нас оторваться от игры. Кинг вышел, а мы с Уоррингтоном остались. Я не смог совладать с любопытством, хотя, каюсь, то, что я увидел, едва ли предназначалось для моих глаз. На земле перед входом в грязи лежали три человека, а над ними возвышался гигантский мужчина. В руках его был кнут, а на спинах людей алели вздувшиеся полосы крови, которую смывал дождь. Кинг вышел на крыльцо и перекинулся несколькими фразами с гигантом. Я не слышал, о чём они говорили, но вскоре Кинг стремительно сбежал по ступеням вниз, выхватил кнут и начал с остервенением хлестать им по спинам несчастных, распростёртых на земле. Скажу тебе честно, я испугался. Я никогда не видел такой ярости. Он забил их до смерти, София. А потом, равнодушно отбросив кнут гиганту, вернулся назад. Я побоялся спросить что-то у Томаса, который, кстати сказать, всё время, что длилось истязание бедных рабов, не сдвинулся с места, продолжая равнодушно тасовать карты. Я сейчас пишу это, а у самого мурашки по коже. Он действительно заставил себя бояться.

2 января 1793 г. Плантация «Санрайз», Бразилия

.

Ночь спал очень плохо. Вздрагивал от каждого звука. Впервые пришла на ум мысль, что мне стоить поскорее завершить свою работу и возвращаться домой. Кинг с утра был весел, остроумно шутил и ничем не напоминал о вчерашнем происшествии. А мне неприятно находиться с ним в одном помещении. С трудом смог перебороть неприязнь и вести себя непринуждённо.