Двойные игры адвоката

– Добрый вечерок, Екатерина Андреевна! Припозднились?

– Да. Иду домой. Доброй ночи, – ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал приветливо. Женщина покинула помещение и ступила в холодную мартовскую ночь. Было ветрено и очень темно. Катя обнадежила себя тем, что через несколько минут она уже будет у себя, в теплой и уютной квартире. Она разогреет жаркое и, вопреки своим намерениям не есть на ночь, все же составит мужу компанию. Они будут есть мясо и пить вино. Кажется, с праздников в холодильнике сохранилась початая бутылка отменного французского… Катя поежилась, уговаривая себя: «Всего пять минут, если я буду идти быстро… Пять… Завтра же обязательно куплю успокоительное. Нельзя так истязать себя!»

Она сделала несколько шагов по направлению к дорожке.

– Куда торопишься, красавица? – окликнул ее чей-то хриплый голос.

Темная мужская фигура возникла словно из воздуха. Екатерина могла поклясться, что, когда она выходила из паркинга, площадка перед сквером была пуста. Не было никого и на лавках. Малоприятно сидеть на них ветреной мартовской ночью. Так откуда взялся незнакомец?

Но Катя не успела ответить на этот вопрос, потому что твердая мужская рука обхватила ее за талию и повлекла куда-то в сторону кустов.

– Что вам нужно? Отпустите! – лепетала Катя, по телевизионным передачам зная, что в подобных ситуациях нужно кричать. Орать, не жалея горла. Но почему-то в ее легких внезапно кончился кислород. В горле пересохло, а перед глазами заплясали разноцветные огни.

Она не пыталась рассмотреть напавшего на нее мужчину. Но мозг помимо воли фиксировал в памяти темную массу. У преступника была черная спортивная шапочка и такого же цвета куртка или пуховик. Он был силен и, по всей видимости, трезв, что не давало ей никаких шансов на спасение.

– Возьмите у меня сумку! – просила она отчаянно. – Там кошелек. Денег немного, но берите все, что есть.

– Молчи, дура! – шикнул на нее мужчина. Он продолжал тащить ее за собой. Руки его, казалось, были сделаны из железа. Катя предприняла несколько безрезультатных попыток высвободиться из его цепких объятий. Но преступник только сильнее обхватил ее. – Будешь дергаться, убью, – пообещал он.

Страх парализовал ее волю. Екатерина не заметила, как они очутились за кустами. Теперь их не было видно даже с дороги. Прошлогодняя, скрученная в трубочки листва, повисшая на кустарнике, и несколько елей служили преступнику надежным укрытием. Вопреки самым худшим ожиданиям Кати, мужчина не стал валить ее на снег. Вместо этого он прижал ее к плотному стволу сосны, достал из кармана нож и поднес близко-близко к ее горлу. Она ощутила холодок стали на коже и буквально вросла в дерево. Ей казалось, что одно неловкое движение может стоить ей жизни.

– Говори, где деньги, сука! – прошипел мужчина. Под шапочкой блеснули его темные глаза, в которых не было и капли теплоты или человеколюбия.

– В сумочке, – прохрипела Катя.

– В сумочке, говоришь? – он хмыкнул, рванул сумочку с ее плеча. – Посмотрим.

Завладев сумочкой, преступник не выпустил Катю. Он прижимал ее к сосне всем своим мощным телом и, казалось, наслаждался беспомощностью своей жертвы. Ее тело стало ватным, и если бы не его поддержка, Катя тут же и упала бы. Ноги уже не держали ее.

– Берите ее, все берите, – шептала Катя. – Только коробочку оставьте. Дайте ее мне. Пожалуйста.

– Коробочку? – Мужчина душил ее своим несвежим дыханием. – А что там, в коробочке? Золото? Бриллианты?

– Там лекарство… Срочно. Мне плохо.

Казалось бы, какая глупость – уповать на жалость преступника. Но у Кати не оставалось выбора. Она хватала ртом воздух, но он стал таким плотным, что отказывался проникать в легкие. Женщина хрипела, понимая, что все уже кончено. Что бы ни сделал с ней этот человек, больше она уже ничего не почувствует. Ее глаза закатились. Последним, что она увидела, была крона сосны, упирающаяся в ночное небо…

Глава 1

– Опять двадцать пять! – в сердцах воскликнул Андрей Мерцалов, наблюдая за тем, как его жена спешно застегивает на себе деловой костюм. – Объясни мне, я не понимаю! Почему ты должна идти?

– Потому что я дежурю, – отвечала Елизавета Дубровская, оглядывая себя в зеркале. Отражение было довольно привлекательным, и Лиза подавила в себе желание улыбнуться, как делала всякий раз, чтобы убедиться, что в свои тридцать два года она еще молода и хороша собой. Но рядом с ней стоял взбешенный муж, и улыбаться зеркалу было глупо.

– Вы слышали, она дежурит! – воздел глаза к потолку Андрей, словно там находились немые свидетели этой душераздирающей семейной сцены. – Ты кто, скорая медицинская помощь? Или полиция? Или, может быть, служба газа? Там без тебя кто-то умрет, утонет, задохнется?!

– Не прикидывайся, Андрей. Я адвокат по уголовным делам, и это тебе известно, – сказала Лиза, приглаживая волосы щеткой. Она решала для себя вопрос, поднять ли каштановые волны вверх, заколов шпильками, или же распустить по плечам, и муж отвлекал ее от этого важного занятия. Он задавал вопросы, ответ на которые знал сам без посторонней помощи. Лиза была адвокатом вот уже десять лет, и это обстоятельство волновало Андрея Сергеевича не меньше, чем состояние дел на фармацевтическом рынке. Он был удачливым бизнесменом от медицины, чем сколотил своей семье неплохое состояние. В определенных кругах его называли «мистер Анальгин». Он был молод, удачлив, и, что греха таить, ему было приятно иногда сказать в кругу знакомых, что его жена – адвокат по уголовным делам. Не чета каким-нибудь домашним курицам, которые только и умеют, что спускать деньги в салонах красоты и бутиках. Но почему, черт возьми, среди клиентов Лизы не оказывалось известных артистов, политиков или крупных проворовавшихся чиновников? Как-то она защищала писательницу, один раз профессора, но в основном ее подопечные были самыми простыми людьми. И это в лучшем случае. В худшем же это были люди с сомнительной репутацией, которых на порог пустить страшно. И со всеми этими типами его милая жена нянчилась, как с малыми детьми! Мерцалов даже мрачно шутил, что ему стоит кого-нибудь убить или ограбить, чтобы Лиза проявила к нему хоть малую толику той заботы, которую щедро раздаривала всем униженным, оскорбленным и оборванным. Для того чтобы наставить супругу на путь истинный, Андрей даже подарил ей офис и обставил приличной мебелью. Но он вовсе не рассчитывал, что в респектабельных кожаных креслах будут по-прежнему сидеть оборванцы! Вот и сегодня Лиза объявила ему о каком-то дежурстве. Стало быть, речь пойдет о каком-нибудь проходимце, у которого нет средств нанять адвоката.

– Насколько я помню, ты уже не работаешь в той богадельне, из которой я тебя вытащил три года назад, – напомнил он. – Откуда оно тогда взялось, это твое дежурство?

– Ты все верно помнишь, – сказала жена, нанося на губы блеск и чмокая ими, словно кого-то целуя. – Но смею тебя заверить, любой адвокат хотя бы иногда должен оказывать помощь людям без средств. Сегодня – моя очередь. Но не беспокойся, я постараюсь вернуться как можно скорее.

– Это ты им объясни! – сказал Мерцалов, осознав, что использовал все способы убеждения. Он показал рукой на двух маленьких детей, играющих на ковре под ногами родителей. Это были близнецы Маша и Саша, которым скоро должно было исполниться два года. Елизавета оказалась неразумной матерью. Она возобновила работу, когда детишкам не исполнилось и полугода. Успешно проведя дело, которое потребовало от нее немало времени и сил, она дала слово сделать перерыв и заняться детьми. Первое время она была верна своему обещанию и безвылазно сидела дома, ухаживая за близнецами: кормила их, пеленала, гуляла, играла, пела колыбельные. Но время шло, и в глазах Лизы все чаще стала появляться тоска – верный признак того, что скоро ее деятельная натура возьмет верх и все пойдет по-прежнему. Ольга Сергеевна, мама Мерцалова, глядя на невестку, любила повторять пословицу о волке, который, корми его – не корми, все равно в лес смотрит. Волком, конечно, была Лиза, а лесом – ее треклятая адвокатская контора. Сама свекровь в свои шестьдесят лет выглядела на десять лет моложе и была еще не готова возложить на себя заботу о внуках. Она вела активную жизнь, общалась с многочисленными знакомыми, посещала театры, выставки, проводила по две недели в каждом сезоне в санаториях и пансионатах. Женщина ничего не имела бы против, если бы невестка вела праздную жизнь, поручив заботу о детях няне. Во всяком случае, так жили многие представители их круга. Но Лиза была чрезмерно увлечена своей работой, что, на взгляд свекрови, выглядело даже неприлично. Это ей напоминало затянувшуюся игру в детство: загадки, расследования и минимальная финансовая выгода. Жена ее сына должна была блистать ухоженностью и хорошими манерами, а если и ходить на работу, то заниматься делом красивым и необременительным: быть хозяйкой модного салона, диктором телевидения, владелицей бутика. Тюрьмы, убогие следственные кабинеты и залы судебных заседаний – неподходящее место для того, чтобы демонстрировать новенькую шляпку, купленную по случаю на Оксфорд-стрит, платье с декольте и шелковые туфли. Вместо этого невестка предпочитала носить уродливые деловые костюмы, превращающие любую женщину в подобие мужчины, но верхом безобразия оставался, конечно, портфель, до отказа забитый бумагами. Этот ужасный предмет, правда итальянского производства и превосходного качества, Андрей подарил жене на Новый год. Но мадам Мерцалова охотнее приняла бы в руках невестки мундштук с сигаретой, чем этот ужасный образец женской эмансипации. Вот и сегодня, узнав о том, что Елизавете нужно ехать к следователю, Ольга Сергеевна сослалась на какие-то свои дела и, прежде чем к ней успели обратиться с просьбой посидеть с детьми, уже умчалась в город, предоставив молодым родителям возможность самим решать свои проблемы.