Страница 18 из 20
— Эй, ты меня ни с кем не спутал?! — заподозрил неладное Женька, однако после короткого разбирательства выяснилось, что кабан вожделеет не лесника, а его рюкзак.
Причина такой странной смены ориентации тоже обнаружилась быстро — чертов киборг заботливо запихнул в боковой карман сверток с пирожками. Видимо, в расчете на то, что на свежем воздухе хозяин проголодается, как положено.
«Завтра пойдет со мной как миленький! — озлобленно думал Женька, скармливая Фильке пирожки. — А то у него, похоже, эти калории уже в дурь уходят!»
Хотя, наверное, идея с комбикормом действительно была глупой. Нашел кого слушать — омлохового воришку, который жлобится двадцать единиц за целый прицеп силоса отдать! Может, он и своих киборгов свиным кормом не кормит, просто хотел Женькиного из строя вывести. Киборг же лучше знает, какая еда ему нужна, на состав человеческой он ни разу не жаловался.
Лесник отдал кабану последний пирожок и выпрямился. Судя по всему, жара установилась всерьез и надолго, а значит, вскоре жди и лесных пожаров. Чем лучше погода, тем больше людей устремляется на природу, оставляя после себе тлеющие кострища. Да и просто придурков с зажигалками хватает, ведь кущи лугового пыльняка так красиво, с треском и искрами, горят! Опушка возле аэростанции и лес на километр вглубь — зона максимального риска, Женька следил за ней особенно тщательно, очищая от сухостоя и бурелома.
Лесник собирался заняться этим и сегодня, но не успел отойти от модуля и на пару километров, как позвонил Ясек, один из редких честных клиентов лесхоза. На прошлой неделе ему выписали пять кубометров сухостоя радужной ели, и Женька постарался ради хорошего человека, выбрал и наметил самые ровные, нетронутые гнилью и паразитами деревья. Валить и вывозить их покупатель решил сам, так дешевле и аккуратнее. Радужная ель использовалась для резьбы по дереву, Ясек поставлял ее в столичные магазины в виде ошкуренных чурбачков определенного размера, а из веток и некондиции выходили замечательные дрова для камина — и сами по себе красивые, с разноцветными годовыми кольцами, и дающие ароматное, переливчатое пламя.
— Леший, ты, это, только не сердись… — виновато начал Ясек, от смущения даже забыв поздороваться. — Но я что-то никак не могу найти свой лес. Делянку вроде нашел, но на ней ни одной сухарины.
Женька не рассердился, а изумился. Ясек — молодой серьезный парень из местных, лес неплохо знает, да и отпускные клейма на стволах заметны издали: два свежих стеса коры, у самой земли и на уровне глаз, а на них яркие красные печати. Когда деревья спиливают, одна остается на пне для отчетности, другая уезжает с бревном к покупателю.
— Ладно, сейчас подойду, — решил лесник. — Подожди меня на просеке, ладно?
Женька был на девяносто процентов уверен, что, пока он доберется до делянки, лес найдется. Так всегда бывает, когда заклинит на какой-то ерунде, а едва сдашься и попросишь помощи — все внезапно наладится, починится и заработает, выстави в тебя дураком. Но когда лесник вышел на просеку, Ясек и его помощник-свояк по-прежнему слонялись с растерянным видом возле пустого тягача.
Женька укоризненно вздохнул и махнул им рукой — мол, пошли, ткну носом!
Лесник помнил, что первое отмеченное дерево стояло у самой просеки, возле квартального столба, и с этого места были видны еще два. Ну как можно их не найти?!
А вот так.
Женька три раза обошел столб, все расширяя круги. Проверил нарисованный на нем номер, хотя никаких других тут быть не могло, до следующей просеки четыре километра.
— Что за чертовщина! — вырвалось у лесника.
Ни упавших стволов, ни пней, ни ям! Кругом одни рослые живые деревья, мох да кое-где, в пятачках света под разрывами крон, мелкие еловые задохлики. Приснились ему эти сухарины, что ли?!
— Вот и я о том, — сказал приободрившийся Ясек. — Нету!
Женька тупо уставился на маленькую полулысую елочку, едва достигающую ему до паха. А может, он сейчас спит? Отсюда и это странное ощущение какой-то неправильности?
Стоп. Почему елка такая дохлая и всего одна? Окошко большое, светлое, в нем должно тесниться сразу несколько сеянцев, сражаясь за место под солнцем. И вообще, что-то с этой елочкой не так, выбивается из общей картины, словно перевернутый кусочек в пазле.
Женька наклонился и подергал деревце за стволик. Держалось оно мертво, но лесничья чуйка заорала еще громче. Слишком мертво, на корнях елочка хоть чуть-чуть да приподнялась бы, особенно если снизу такой же хиляк, как сверху.
— А ну-ка…
Лесник присел на корточки и осторожно, чтобы не нарваться на затаившийся гриб, разгреб мох вокруг ствола.
— Да ёпт!!!
Ясек со свояком глянули и тоже принялись наперебой ругаться.
Кто-то хитрый, наглый и сволочной спилил ель у самой земли, провертел в пне глубокую дырку и воткнул в нее срубленное деревце. Выступившая смола намертво его зацементировала, а сползшийся мох довершил дело. Кому в голову придет искать пень под молодой елочкой? Ну да, через пару недель она пожелтеет и осыплется, но все равно будет выглядеть естественно.
Ясек сбегал проверил еще одно деревце, которое тоже оказалось надгробием.
— И что теперь? — уныло поинтересовался свояк.
«Теперь, — мрачно подумал Женька, — надо составлять акт о хищении. На его основании — возвращать Ясеку деньги. Опять же, так просто их не вернут, сперва проведут расследование, не сам ли заказчик втихаря спер лес, а потом явился с невинным видом. А раззяве-леснику — штраф!»
— Ясек, тебе эти сухарины срочно нужны? — обреченно спросил Женька. — Если я через пару дней новый порубочный ордер добуду, нормально будет?
— Блин, Леший! — Ясек сразу понял, кто оплатит этот ордер. — Я-то подожду, не вопрос, но это же гадство какое-то!
— Если раздувать скандал, то и мне, и тебе это намного дороже обойдется.
— А может, в другом месте вырубим? — заговорщически понизил голос свояк. — Тут одну, там одну, и не заметят…
Лесник строго, неподкупно кашлянул. Очень соблазнительное предложение, чего греха таить, но в их глуши что знают два человека — знают все, а тут их аж трое. Даже четверо, если считать вора. Женькин предшественник так и закончил: сперва по дружбе закрыл глаза на пару стволов, подтасовал кубатуру, потом друзьям друга отказать не смог, и пошло-поехало, пока его с треском из лесхоза не поперли. Причем, по слухам, один из «друзей» его и сдал, а перед тем еще и шантажировал. Нет уж, стоит единожды дать слабину — и потом не отмоешься!
Несостоявшиеся дровосеки улетели, Женька остался думать. Тут Фред точно ни при чем, он все-таки не настолько бесстыжий. Это вам не молодой омлошек походя уволочь, а кража в крупных размерах, причем тщательно спланированная. Если бы воры оставили высокие пни, опилки, ветки, то их сразу обнаружили бы — не лесник, так вездесущие бабки-гриболовы. Судя же по затвердевшей смоле, елки сперли несколько дней назад и за это время успели спокойно распилить, а то и продать.
Ёпт, какая все-таки наглость — украсть помеченный лес! «Одну тут, одну там», как предлагал Ясеков свояк, и этих сухарин вообще никто никогда не хватился бы! Но Женькины были — самые отборные, к тому же дело, скорей всего, происходило ночью, а искать подходящие деревья впотьмах, рискуя нарваться на заселенные поганками или пчелами-точильщиками, — тот еще геморрой. Проше «довериться» леснику, высвечивая фонарем крупные, яркие печати.
И это явно кто-то из своих, местных, знавших, что Ясек заберет лес не сразу, — он на неделю улетал из поселка в гости к теще с тестем, о чем трагикомически рассказывал всем подряд, даже Женька был в курсе. Но кто?! Сейчас даже киборг следов не найдет, мох все разгладил… А хуже всего то, что если трюк один раз прокатил, то вор обязательно его повторит! И что тогда? «По собственному» писать?
«Не хуже, а лучше! — упрямо сказал себе Женька. — Он зарвется, тут-то мы его и прищучим!»
Верилось в это слабо, но непривычное «мы» оказалось неожиданно ободряющим.