Страница 8 из 25
Высокий, лысеющий, с искренним характером, подкрепленным его находчивостью и чувством юмора, Кларк перенял у цейлонских мужчин привычку носить яркий саронг без рубашки в дневной тропический зной. Так и не поняв, как правильно обвязывать его вокруг талии, он подтыкал его под резинку своих трусов. В результате его саронг начинал слетать с него, как только он вбегал в дверь, ведущую в сад, и ему приходилось поднимать его и снова подтыкать под резинку. «Он не привык носить саронг», – рассказывает Тисса, весело хихикая своим воспоминаниям.
«И вот он идет в сад, где у него стоит кресло. Он вот так вот садится на это кресло, – он имитирует то, как Кларк откидывается с согнутыми в коленях ногами, уходя в свои мысли. – И он смотрит на небо. Думает. Думает. Некоторое время смотрит на небо; может быть пять или десять минут. А потом он встает, бежит в свой кабинет и начинает печатать. Мне это очень нравилось. Он был очень приятным; он был очень приятным человеком».
Кларк развернул двухстраничное письмо и увидел, что оно действительно было от Кубрика. Оно было в меру коротким, исключительно точным, в нем, казалось, было две ясных проблемы. Одна заключалась в том, что он хотел получить информацию о возможной покупке телескопа (режиссер упоминал телескоп Квестар в первом и последнем предложении). Вторая была его желанием обсудить «возможность сделать легендарный “действительно хороший” научно-фантастический фильм». Это фраза – вторая после упоминания телескопа – была давно известна и совершенно точно была главной целью зарождающегося проекта, который предлагал Кубрик.
«Больше всего меня интересуют эти широкие области, сами по себе допускающие великолепный сюжет и персонажа, – написал Кубрик. – 1) Причины веры в существование разумной внеземной жизни; 2) влияние (или отсутствие влияния в некоторых сферах), которое будет иметь такое исследование на Землю в ближайшем будущем; 3) космический зонд, приземляющийся, чтобы исследовать Луну и Марс». Карас, продолжал Кубрик, дал ему знать, что Кларк собирается скоро приехать в Нью-Йорк, и он интересуется, будет ли у него возможность приехать немного раньше, «чтобы провести встречу, целью которой будет установить, существует ли такая идея, которая будет достаточно интересна для нас обоих, чтобы мы захотели совместно поработать над сценарием». Если такое «самое приятное событие» состоится, он «полностью уверен», что понимание относительно стоимости услуг Кларка будет тут же достигнуто. И он заключал свое письмо вторым упоминанием Квестара – спрашивал какую модель среднего размера мог бы посоветовать писатель.
Кларк любил быть в позиции эксперта, и ему нравилось, что с ним по поводу телескопа – предмет, который он мог обсуждать целый день, – консультируется международно известный режиссер, что стало неожиданным приятным дополнением к основной цели письма. Он был не совсем согласен с тем, что не было сделано еще ни одного хорошего научно-фантастического фильма, но он определенно знал, что по-настоящему хорошего еще не было. Более того, он грезил возможностью сделать кино уже долгое время. Если не сейчас, то когда? И кто был лучше Кубрика?
Придя к такому размышлению, Кларк взял белый лист с шапкой «Артур Ч. Кларк; Clarke-Wilson Associates», телеграфный адрес: «Под водой, Коломбо», – выбил он в своей пишущей машинке. После нескольких вступительных фраз, касающихся Роджера Караса, его интереса к просмотру «Доктора Стрейнджлава» и уже состоявшегося просмотра «Лолиты», он продолжил рассказом о том, что приедет в Нью-Йорк только на 10 дней, и предположил, что его работа в книжном департаменте Time не воспрепятствует их встрече для обсуждения предложенного сотрудничества.
Он также сообщил Кубрику, что ему нужно будет вернуться на Цейлон «почти сразу же; примерно в середине июня, потому что у него там большое мероприятие с кучей проблем». На самом деле, он потратил почти все рупии, фунты и доллары, которые у него были, на создание фильма Майка. «Также я должен местному налоговому департаменту неисчислимое количество тысяч рупий, так что они выпустят меня из страны только при условии, что я вернусь через два месяца. Чтобы быть в этом уверенными, они ввели в меня загадочное восточное лекарство, неизвестное западной науке, из-за которого я умру в конвульсиях 15 июня, если я не вернусь в налоговый департамент (с чеком), чтобы получить антидот».
«Что касается самой важной части вашего письма, я тоже, как и вы, считаю, что “действительно хороший” научно-фантастический фильм назревает уже много лет. Только некоторые фильмы можно хоть сколько-нибудь близко назвать подходящими под это слово – это “День, когда Земля остановилась”, “Запретная планета” и, конечно, эти классические документальные фильмы “Место назначения – Луна” и “Облик грядущего”. У “Войны миров” и “Когда миры столкнутся” тоже есть свои моменты, про катастрофу».
Несмотря на оговорки, он взял и сделал это, он не смог удержаться. Он назвал не один или два, а шесть научно-фантастических фильмов, которые он одобрял (почему два из них он назвал документальными – неизвестно, все они художественные; влиятельный предшественник Кларка Герберт Уэллс написал и «Облик грядущего», и «Войну миров»). Далее он начал говорить о «Конце детства», «который все считают моей лучшей книгой, и… в ней речь идет о влиянии превосходящей расы на человечество». Потом он снова повторил, что ему действительно нужно «поторапливаться обратно на Цейлон», и закончил приглашением. В случае, если «они состряпают стоящую идею в Нью-Йорке», он надеялся, что Кубрик сможет приехать на Цейлон, чтобы продолжить работу с ним. «У нас здесь есть своя собственная организация, мы выпустили два фильма за последний год, включая первый в истории цветной фильм на сингальском языке. Мне кажется, я могу пообещать вам действительно интересное времяпрепровождение».
Письмо он закончил тем, что сказал Кубрику, что Квестар действительно является лучшим маленьким телескопом, и что он захватит свой в Нью-Йорк на ремонт, и что с удовольствием покажет, как им пользоваться. Письмо было отправлено этим же вечером – оставалось только дождаться их встречи в Нью-Йорке. Кларк принялся размышлять. На Цейлоне Солнце садится всегда около шести, и, хотя обычно он ложился рано, в тот день у него еще оставалось несколько часов, в течение которых он был предоставлен самому себе. Его тревожил вопрос о создании «легендарного “действительно хорошего” научно-фантастического фильма» и своей вовлеченности в это. Какая из его идей подошла бы лучше всего в качестве основы?
Как будто по команде, над пальмами, окаймляющими их дом, взошла Луна, полюса которой, как это всегда бывает в тропиках, расположены не вертикально, а горизонтально. Кларк мог слышать слабое пение, доносившееся из открытого окна на соседнем участке, его издавали какие-то спрятанные звуковые динамики – странное успокоительное пение синг-сонг-санг-сонг-синг. Практикующие буддисты оставляют это пение на всю ночь, некоторые из них включали прямую трансляцию из храмов Канди, существовали даже специальные радиостанции, которые передавали только это. И даже если он не мог разделить с ними веру, его это не волновало. На самом деле, это облагородило вечер.
Кларк размышлял: во всяком случае буддизм и индуизм из всех земных религий каким-то образом сумели интуитивно получить приблизительное ощущение огромного масштаба пространства и времени, которое продемонстрировала наука – бесконечность по обе стороны небольшой вспышки света, которая составляет жизнь одного человека. Майк и его жена Лиз вышли. Удовлетворив все нужды Кларка, осмотрев акваланги, смазав компрессор в гараже и выкатив его моторишку, помощник Кларка, Гектор Эканаяке, уехал в спортзал и сейчас без сомнения бил своими руками в боксерских перчатках мешок с песком. Послушная овчарка Артура Лайка, названная в честь собаки, которую Советский Союз отправил на орбиту в 1957 году и которая не вернулась, – удобно примостилась на траве рядом с его ногами, ее уши только иногда подергивались на свет отдаленной машины. Весь остальной дом был наполнен молчанием.