Страница 14 из 25
Примерно в это же время Кубрик схватил диктофон и взял такси в квартиру Джозефа Хеллера на Вест-Энд-авеню, возле Американского музея естественной истории. Он обожал роман Хеллера «Уловка-22», который, не принимая во внимания его нелинейную структуру – разные истории книги были искусно переплетены не по порядку, – обладал эффектом типа «кошмарной комедии», который, он считал, также был достигнут в «Докторе Стрейнджлаве», фильме, который Хеллер, в свою очередь, высоко оценивал. Так как цель их встречи была неизвестна, это было показательно.
Сидя в том же самом фойе, в котором Хеллер написал «Уловку-22», Кубрик сказал: «Очень хороший сюжет – это небольшое чудо. Это как главная мелодия в музыке».
«Так и есть», – ответил Хеллер.
«Что касается романа, – продолжил Кубрик, – Э. М. Форстер говорил о том, насколько прискорбно то, что тебе нужно иметь сюжет, но насколько это необходимо».
«Точно так же, как с первыми людьми, сидевшими вокруг костра и внимающими рассказчику лишь до тех пор, пока он был в силах удержать их интерес – в обратном случае они били его камнем и уходили спать. Ты платишь невероятную цену за хороший сюжет, потому что в минуту, когда все сидят и думают о том, что случится дальше, существует не так много возможностей для них, чтобы думать о том, как это произойдет или почему это произойдет. Одна из самых четких уловок заключается не в том, чтобы иметь хороший сюжет, но в том, чтобы поддерживать интерес либо тем, что брать что-то невероятное и делать из этого что-то реалистичное – это момент, где сюрреализм, фантазия и подобие сновидений сочетаются в твоей книге; либо подбираться так близко к сути факта или персонажа, что они без шума направят на это свое внимание, даже если их пульсы не будут колотиться».
Хеллер согласился. «Ты действительно можешь состояться как создатель, если ты завоевываешь внимание зрителя в своих же терминах», – отметил он.
Кубрик продолжал: «Из-за самой формы фильма и его возможности вызывать множество эмоций существует то, что можно назвать бессюжетной историей или фильмом, противопоставленным сюжету. Как только им удается пробраться под твою кожу, ты начинаешь вибрировать каким-то тончайшим видом вибрации. Это особенно работает с кино, но с книгами тоже».
Во время совместных прогулок по Нью-Йорку, которые растягивались по всему Центральному парку, периодически затрагивали Музей Гуггенхайма и Ист-Ривер, в промежутках охватывая «рестораны и кафе, кинотеатры и художественные галереи», Кубрик объяснял Кларку, что такое формат «Синерама». Это такое настолько большое разрешение, что оно может забрать зрителя в своего рода путешествие, само название его сочетало в себе слова «cinema» (кино) и панорама. Фильмы в этом формате сначала выходили в большинстве городов как премьеры-«гастрольные шоу», с забронированными местами, распечатанными программками, антрактом, как в театре. Люди даже наряжались, прежде чем прийти на такой показ.
Обсудив вопрос детально со своим другим оператором Робертом Гаффни, Кубрик захотел, чтобы их фильм был сделан под «Синераму» – но при использовании нового процесса, для которого требовалась только 65-миллиметровая пленка и единственный проектор. Он упомянул «Как был завоеван Запад» – фильм без единого четко прорисованного персонажа, но о том, как несколько поколений продвигались по Западу. Длящийся почти три часа, он стал последним высокобюджетным эпическим фильмом MGM с коммерческим успехом, и Кубрик считал, что стоит использовать его как образец, особенно учитывая намечающиеся масштабы их собственного предприятия. В нем было пять главных частей и эпилог, в нем не было ни одного доминирующего персонажа, поэтому он становился скорее художественно-документальным фильмом – хотя и крайне впечатляющим – чем драмой в общепринятом смысле.
Кларк согласился, что борьба первопроходцев за жизнь в других мирах будет иметь футуристическое эхо космической эры, отраженное от открытия американского Запада. Но с его точки зрения, межпланетные путешествия были единственной формой завоевания, по-прежнему доступной нашей цивилизации. Предыдущие две недели они затрагивали вопрос о том, какое название получит их космическая эпопея. Теперь они решили, что личным названием будет «Как была завоевана Солнечная система». «У него в голове было некий полудокументальный фильм о первых днях завоеваний новых рубежей; и хотя вскоре мы далеко отбросили этот концепт, он по-прежнему казался нам неплохой идеей», – написал Кларк в 1972.
По мере продолжения обсуждения Кларк постоянно вспоминал идею, которую он уже представлял в печати: что реальная параллель между человеческим прыжком в космическую эру и чем-то из истории пролегает намного дальше, чем открытие американского Запада или само открытие Кристофера Колумба, или даже Одиссея. Он верил, что космические путешествия дадут эволюционный скачок настолько значительный, насколько это было с выходом жизни из воды на сушу, только наоборот: углубление в космос станет сознательным шагом разумного вида. «Мы редко понимаем, что мы по-прежнему морские создания, способные выживать только потому, что от самого рождения до смерти носим наполненные водой космические костюмы нашей собственной кожи, – говорил Кларк. – Только создания, осмелившиеся перейти из воды в чужеродный, иноземный мир, сумели развить свой разум. Теперь этот разум сталкивается с еще большим вызовом: может оказаться, что Земля – короткое место отдыха между соленым морем и морем звезд».
Другой момент, на который обратил внимание Кларк, пока они прогуливались по Манхэттену, заключался в том, что первыми существами, использовавшими орудия труда, были не люди, но предшествующие человеку приматы, и использование этих орудий вынесло им смертный приговор, так как даже самые примитивные инструменты заставляют тех, кто использует их, развивать мелкую моторику и даже меняют их позы, например на прямохождение. «Идея о том, что человек изобрел орудия труда – это заблуждение, это половина правды. Более правильно сказать, что инструменты изобрели человека, – писал Кларк в 1962 году. – Это были очень примитивные инструменты в руках созданий, которые не сильно отличались от обезьян. Тем не менее, они стали нами – и это привело к гибели человекоподобных обезьян, которые их использовали».
После четырех долгих встреч и дюжины или около того телефонных звонков, «из тумана слов» начала вырисовываться форма фильма, как это описывал Кларк. В воскресенье, 17 мая, он снова пришел в квартиру Кубрика, и режиссер сказал, что готов предложить работу над фильмом, по его оценке им потребуется около двух лет, чтобы ее закончить. Polaris Productions приобретала права на шесть рассказов Кларка, которые будут связаны вместе, чтобы составить суть фильма. Фильм, который он намеревался сделать, будет охватывать следующую половину века или около того – интервал, сравнимый с промежутком времени в «Как был завоеван Запад» – он будет покрывать первую главу космической эры, и его кульминация придется на первый контакт с внеземным разумом.
Кларку пришлось отсрочить свою мечту вернуться как можно скорее на Цейлон, а ближайший ассистент Кубрика, адвокат Луис Блау, был готов поговорить со Скоттом Мередитом. Polaris предложил недельную зарплату Кларку за работу над сценарием. У Блау есть свои особенности, сказал Кубрик, но он надеется, что Кларк будет удовлетворен. Он предположил, что работа над сценарием займет от 14 до 20 недель, он хотел гарантий того, что ему заплатят минимум за 14 недель в практически невероятном случае, если они закончат работу быстрее.
Кларк, который ужасно скучал по Майку Уилсону и его молодому другу Гектору Эканаяке, да и в целом по своей жизни на Цейлоне, скрепя сердце согласился остаться в Нью-Йорке на большую часть года. Они обсуждали дополнительные рассказы, которые они рассматривали как образующие элементы фильма, основанного на расширенной версии «Часового». Эпизод «До Эдема» задумывался как краткий рассказ, касающийся открытия примитивной формы жизни на Венере разведывательной экспедицией с Земли. Когда земляне покинули планету, они закопали там мешок с мусором. Организм с Венеры сумел засунуть свои щупальца в мусор и вобрал «целый микрокосм живых существ: бактерии и вирусы, обитателей более старой планеты, где развились тысячи смертоносных разновидностей…» История заканчивалась: «Закончилась история творения под пеленой облаков Венеры».