Aun ahora

Фели, привет! – приветствую я его.

Привет, брат! Как дела? – кажется он в курсе почему я звоню, спустя три месяца, после того последнего моего посещения его мини радиостанции.

Нормально! Как сам?

Очень хорошо. – он сделал паузу, - Ну говори, че ты там хотел спросить?

Ты знал, что Като вернется?

Я знал, что она хочет вернуться.

Но почему ты тогда мне не сказал?!

С какой это стати? К тому же вся страна знала, что она возможно вернется!

Ты бы мог меня предупредить, что она придет работать вместе со мной! Еще друг называется!

Бен, я тебя не пойму, у тебя есть девушка, с которой ты счастлив и об этом ты тычешь все СМИ! В чем дело?!

Да ни в чем! Кто-кто, но ты мог бы меня предупредить! Из-за вот такого поведения мы теряем друзей!

Кто бы говорил!

Короче, не хочу тебя видеть после этого, я выглядел как придурок сегодня, когда она заявилась в нашем театре! Не жди меня в своем радио минимум лет десять!

Понятно! Короче позвонишь, как отойдешь! - Коломбо отключился. Я бросил трубку и понял, что разошелся не на шутку. На самом деле, он не виноват, но мог бы и предупредить меня. Я понял, что похолодание в нашей дружбе увеличилось после того интервью, где я как болван назвал Камилу чокнутой. Горячий мексиканский брат сразу же позвонил мне после него и обматерил. Не знаю, что на меня тогда нашло. Точнее знаю, на меня повлияли все эти разговоры с Хименой и прочими актерами, да еще и хотелось подмазаться к Марти. Она в какой-то период насмотрелась в интернете подборками видео от фанатов Бенхамилы, как они прозвали нашу пару с Ками, и действовала мне на нервы, спрашивая про мои чувства к ней. Хотелось доказать ей, что я равнодушен к Бордонаба, и что это все не больше чем выдумки фанатов. Кто бы мог подумать, что они такие проницательные. Вплоть до наших жестов смогли выловить, хотя мы изрядно скрывали наши отношения. Я полез в свой айфон и набрал в ютубе «бенхамила», выплыли наши совместные фото с Erreway и много всякого видео. Воспоминания накрыли меня. Как давно это было! Кажется, сто лет назад. Я смотрел на себя и видел свой влюбленный взгляд. Как сейчас помню, как меня буквально накрыли чувства к Бордонаба. Мы начали встречаться, когда нам было 13 или 14 лет. Это были такие неясные подростковые отношения. В этом возрасте нам характерна легкая возбудимость, резкая смена настроений и переживаний, к тому же, и она и я были исключительно эгоистичны и считали себя центром Вселенной и единственным предметом, достойным интереса и поэтому наша любовь, как и началась внезапно, так и закончилась. Я не переживал по этому поводу и увлекся работой. И снова понял, что влюбился в Ками, уже после окончания первого сезона Мятежного духа. Не могу подтвердить, когда именно снова влюбился в нее. Я понял об этом уже потом, когда она стала говорить всем, что у нее есть парень футболист, а потом этот Чечи. Я жутко ревновал ее. Скрывал свою любовь и свой интерес. Но видимо от людей это невозможно скрыть. О как вспомню, как ждал наши поцелуи во втором сезоне. Она чувствовала мое влечение в тот период и пыталась избегать меня. А я, как дурак все время пялился на нее и не решался сказать ей о своих чувствах. Мою крышу сорвал наш примирительный поцелуй, где я выхожу из тюрьмы, а она приходит мириться. Именно в эту съемку я понял, что ее тоже влечет ко мне. Я желал повторного дубля еще и еще, но нас сняли почти сразу же. В этот день я осмелел и поперся к ней на квартиру. Она была так удивлена моему приходу. Я принес цветы и без слов зашел к ней. Накинулся на нее, как сумасшедший, а она не оттолкнула меня. В тот период я был таким счастливым, что меня мало волновал тот факт, что она попросила все скрывать от всех. Мы встречались почти весь 2004 год, это конец съемок Мятежного духа и съемки фильма Четыре дороги. "Как молоды и счастливы мы были, как искренне любили" это выражение про нас. Когда слышу его, всегда вспоминаю нашу с ней любовь. Потом разругались настолько, что еле смогли работать вместе во Флор. Конечно, мы периодически виделись после всего, пели снова вместе в 2007 году, и вроде бы мы уже пережили нашу страсть и стали относиться к друг другу спокойно, как друзья. Но я-то понимал, что всегда буду восхищаться ею. Меня всегда тянуло к ней. Порой тянуло настолько, что я скулил как пес. Мне хотелось рассказать всем, что я безумно любил Камилу Бордонаба, но сдержал свое слово перед ней никому не говорить об этом. Знали только Лу и Фели. Хотя маленькую часть наших отношений в 13-14 лет, я специально раскрыл, чтобы она поняла, что я горжусь и помню все, что между нами было. С такими мыслями я попил кофе в ближайшем кафе и решил вернуться в театр и подождать там всех. Блуждая по пустым помещениям, я услышал знакомый тембр. Он изменился и стал звучать ровнее. Я понял, что этот голос я слушал бы вечно. Открыл дверь в дежурный кулуар, а она там поет перед зеркалом. Похлопал ее выступлению, и она обернулась. Мне почудилось, что она смутилась. Бордонаба смутилась! Да не может быть такого! - У тебя немного изменился голос. – смог выдавить я из себя и заметил, что она поменялась в лице и его выражение приобрело более дерзкий вид. - Люди меняются. Скачки по горам помогают поставить голос. Особенно у чокнутых. – она убила меня этим упреком, и я опустил глаза не в силах посмотреть на нее. - Прости, я не хотел тебя обидеть. – Дебил! Материл я себя. Про кого-кого, а про нее я не должен был такое говорить. Обидел родного, близкого мне человека. А ведь знал, что она не Марти и никогда мне этого не простит. От этого мне было не просто хреново, а охренительно хреново. - Да, ладно. Не бери в голову. Это ведь правда, а на правду, как правило, не принято обижаться. – услышал от нее успокоительную речь, но не поверил. - Все равно, ты обиделась. Поэтому прости. Не хотел тебя обидеть. Мне нет оправдания. – я посмел поднять глаза и заглянуть в ее, - Я рад видеть тебя снова. И рад, что ты возвращаешься на сцену. В наш мир. – я имел в виду мой и ее мир, который был когда-то, - Получается ты смотришь новости и всякое видео по интернету, раз видела наше интервью? Я думал у вас там нет интернета. – дурак, я и есть полный дурак. - И поэтому ты решил позволить себе говорить всякое. Прости, но мне кажется, сейчас даже в отдаленных районах Африки есть интернет, мобильники и прочее. – ее язвительное замечание, как всегда было уместно. Это была бы не она, если бы сдержала это в себе. - Ками, ну прости меня. Я идиот. Сказал, вылетело и долго жалел об этом. - Не называй меня Ками, пожалуйста. Для тебя я Камила. - Да?! И давно? – она уже говорила мне это, когда мы расстались перед съемками Флор. Меня печалил этот факт, что она сейчас сидит рядом и уже так далеко от меня, что мне ее уже никогда не догнать. – Хорошо. Прости Камила. - Ладно. Не расстраивайся, Рохас. Все нормально. Я вернулась со своих скачек, спустилась с гор. Мы будем работать вместе в этой постановке. В конце концов мы взрослые люди, а теперь еще и коллеги по цеху, так что забудь и расслабься. Не хватало еще постоянно думать об этом. Ну что, мир, дружба, жвачка? - Мда. – выдавил я из себя, пожал ее руку и решил приобнять. Она показалась мне в тот момент такой хрупкой и беззащитной, что я позволил себе больше и спросил, - а можно я тебя поцелую, по-человечески? - Конечно. – ответила она просто, что я сорвался и подхватив ее на руки закружил на месте. Когда она от души смеялась я почувствовал себя безумно счастливым. Не думал, что чей-то простой хохот (да, да, она не смеялась, а именно хохотала по бордонабски) может так поднять мне настроение, - Блин, вредина, я так скучал по тебе! - Я тоже! – услышал я от нее и еще больше осчастливился. - Слушай, ты что в Мендосе жила посреди горных хребтов Анд? – спросил я, обглядывая снова ее фигуру. Она не стала тяжелее, она округлилась и стала мягче, но легкость ее тела осталась такой же. - Нет! А что? - Ты совсем не изменилась! Такая же как двенадцать лет назад. - Да неет! Тебе кажется. Нос у меня вырос точно! – она вытянула вперед свой маленький носик, почему-то она всегда считала, что у нее большой нос и угловатый подбородок, но я этого никогда не замечал. Мне всегда она казалась красивее, чем кто-либо. Даже со своей дурацкой полулысой прической. - А вот ты изменился, - добавила она и потрепала мои волосы. Она всегда раньше говорила мне, что без ума от моих кудрей. Кудрей уже нет, и она уже не без ума от меня. - Да. – я только щелкнул ее по носу, чтобы дальше не печалиться, и мы решили пойти к другим и начать репетировать.