Печать Тора (ЛП)

Я знала, что он тоже чувствует всепоглощающую боль в моей груди.

— Зачем вы принесли её сюда? — хрипло крикнула я. — Почему не оставили её в покое?

Это был намеренное решение оставить родителей после смерти вместе.

— Сельма, мы вернули не только твою мать, — осторожно произнёс Адам и посмотрел на другой ледяной блок, который несли Ким Гёрнер и Вельф Боргерсон.

Я была настолько сосредоточена на маме, что до меня доходило не так быстро.

— Вы нашли моего отца? — хрипло спросила я, уставившись на ледяной блок.

Было видно не особо много, кроме того, что в нём была заключена тёмная фигура.

Затем я пробудилась от оцепенения и с гневом посмотрела на Кима Гёрнера и Вельфа Боргерсона.

— Это было так необходимо? — закричала я. — Вы не могли оставить его в покое? — я поднесла руку к груди и сорвала с шеи подвеску с печатью Тора. — Вот то, что вы искали. Отец не взял её с собой. Он спрятал печать Тора в Шёнефельде, — мой сердитый взгляд направился на Жизель и Филиппа.

— Если бы вы потратили немного времени на то, чтобы поговорить с нами, вместо того, чтобы делать из этого такой огромный секрет, тогда мы догадались бы намного раньше. И многие несчастья не случилось бы. Лидия не позволила бы Скаре вселить в себя неуверенность, и её бы не похитили. И вместо того, чтобы терять столько времени в Антарктике, мы могли бы вооружиться и подготовиться к битве с Бальтазаром, — я сделала глубокий вдох и снова посмотрела на Кима. — Тебе отлично известно, что мы боремся с Бальтазаром и против несправедливой системы. А ты знаешь, что Константин Кронворт перестал сочинять, а господина Лилиенштейна должны были арестовать?

Ким Гёрнер побледнел, очевидно он ничего об этом не знал.

— Арестовать? — запинаясь, переспросил он.

— Именно, — твердо ответила я. — Он сбежал, выпуск «Красного Мстителя» остановлен, а книжный магазин закрыт. Парэльсус тоже сбежал и прячется от палаты сенаторов. Неужели для тебя это больше ничего не значит? — я с упреком смотрела на Кима. — Ты же еще недавно боролся вместе с этими мужчинами.

— Я не знал об этом, — с заметным потрясением ответил Ким Гёрнер.

— Ты также наверняка не знаешь о том, до кого отчаяния довел своего брата, когда просто взял и исчез, — гневно сообщила я. — Я скажу ему правду, никто не заслуживает быть обманутым, — я по очереди смотрела на озадаченные лица.

— Вы не понимаете, что единственный шанс бороться с несправедливостью, это работать сообща и вместе использовать то, что мы знаем и умеем? Если каждый будет преследовать свою собственную маленькую цель, то мы просто вымотаемся и не продвинемся ни на шаг вперед. Бальтазар вернулся, и он сильнее чем когда-либо прежде.

— Сельма права, — подтвердил Адам.

— Поэтому, — я подняла вверх печать Тора, — я займу место моего отца, нравится вам это или нет. Либо со мной и вместе со всеми, кто борется за это дело, либо дверь навсегда останется закрыта.

Носители печатей смотрели на меня с некоторым недоумением.

— Ты не посмеешь, — произнёс угрожающе Вельф.

— Еще как посмею, — сразу парировала я, снова одевая печать на шею. — Подумайте об этом хорошенько и прежде всего быстро. У нас мало времени, равноденствие не за горами, и только в этот день дверь можно будет открыть.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Ким Гёрнер, на лицах Жизель и Филиппа тоже читалось удивление. Только во взгляде Гюнтера Блюм было сомнение, и мне стало интересно, что он здесь делает и от чьего имени действует.

— Тебе не стоит недооценивать Сельму, — заметил Адам с усмешкой на губах.

Затем снова стал серьёзным.

— У вас есть время подумать. Обсудите это вместе, а затем сообщите нам своё решение, — он обвёл глазами мужчин. — Но это может пока подождать. Нам нужно закончить работу, — он повернулся ко мне. — Когда я нашёл носителей печати, они уже обнаружили твоего отца. Мы вместе решили, вернуть твоих родителей в Шёнефельде и похоронить их здесь в кругу семьи.

— Твои родители, несомненно, хотели бы этого, — заметил Филипп.

— Что ты вообще об этом знаешь? — огрызнулась я.

Я все ещё не могла простить Жизель и Филиппа за то, что они просто взяли и уехали, разорвав контакт с нами, только чтобы найти эту печать.

— Я лишь надеюсь, что то, что спрятано в Миндоре, стоит всех жертв.

Сказав это, я кивнула Филиппу и подошла к Адаму, чтобы помочь ему вернуть в Шёнефельде мою маму, спустя столько лет после того, как она покинула город.

Похороны состоялись уже через два дня. Бабушка сразу вернулась в Шёнефельде, когда услышала, что Тони и Катерина нашлись. Когда мы встретились в Каменном переулке, выражение её лица было сложно определить.

События сильно расстроили Леандро. Жизель и Филипп на короткое время снова поселились в нашем доме. Но хотя мы были все вместе, мы не говорили о том, что произошло. Казалось, что хотя физически мы и рядом, но всё же так далеко друг от друга, как никогда прежде. Случившееся создало между нами пропасть и нарушили доверие.

Леандро тоже теперь обо всём знал и как и мне, ему было сложно просить Жизель и Филиппа за их скрытность.

Бабушка не стала комментировать события. Она все свои силы вложила в организацию похорон и выполнение всех формальностей, видимо, не допуская никаких других мыслей. Когда она говорила с гробовщиком и поручала каменотёсу выгравировать на семейной могиле подходящую надпись, я хоть и сопровождала её, но мне казалось, что она совсем меня не замечает.

Когда мы стояли у могилы родителей, казалось, будто бабушка совсем поникла. Это был пасмурный день в марте, было холодно, и я, дрожа, подняла вверх воротник пальто, чтобы защитить себя от моросящего дождя, который начался как раз в тот момент, когда мы собрались вокруг могилы.

В похоронной процессии участвовало на так много людей. Кроме Леандро, бабушки и меня, пришли ещё Адам, Леннокс и Рамон. Здесь присутствовали также Лиана, Дульса, Лоренц и Этьен и, конечно, носители печати. Они молча стояли вокруг могилы и с серьёзным видом разглядывали надпись на надгробной плите, в то время как гробовщик мягко обрисовывал короткую жизнь моих родителей.

Что значит свобода, если другие в плену?

Важен ли мир перед лицом приближающейся войны?

Здесь лежат Катерина Каспари и её любимый муж Тони Каспари, объединённые в вечном сне. Свою жизнь они отдали за людей, которых любили больше всего. Их жертва никогда не будет забыта, а их любовь и борьба за справедливость переживут смерть.

Мои глаза тоже остановились на этих словах и в первый раз за последние дни я осознала тот факт, что мы прямо сейчас хороним моих родителей. Я вспомнила всю нашу историю.

Мои первые воспоминания о счастливом и беззаботном детстве, здесь в Шёнефельде. Драматичное расставание, когда мне было четыре года. Время в Тенненбоде, когда я обнаружила, какую жизнь вели мои родители и каким опасностям подверглись, только чтобы сохранить любовь и просто быть семьёй с Лидией, Леандро и мной.

Наконец я вспомнила нашу короткую и тем более ценную встречу в царстве мёртвых, тот момент, который заставил меня принять их смерть. Они были в безопасности, вместе на вечность, и когда-нибудь мы снова встретимся. На глазах выступили слёзы, и Адам крепко сжал мою руку.

Гробовщик рассказывал тривиальные вещи, и я была рада, что его слова не усугубили боль. Кроме того, что он вообще знает о моих родителях и их судьбе? Ничего, о чём мы могли бы открыто говорить здесь, возле их могилы в Шёнефельде.

Я бросила цветок и горсть земли на гробы.

— Я люблю вас, — прошептала я, затем отвернулась и медленно покинула кладбище.

Когда я оказалась в Базальтовом переулке, я глубоко вздохнула. Боль постепенно уходила из сердца. Теперь было место для траура, место, куда мы могли пойти и вспомнить родителей. И хотя это было болезненно, но всё же хорошо и правильно.