Демон

Мелкая дрожь пробила тело, я знала, что именно скрыл маэстро под сочетанием нот. Белый конверт с диском внутри лёг в мою ладонь, и единственное, о чём я думала, это лишь то, что любимые руки также сжимали этот предмет. Тяжёлая синева трансового взгляда осела на мои плечи, широкая кисть скользнула по спине.

— Давай Ваню заберу, тяжело же, — прозвучал хрипловатый голос.

Малыш охотно перелез на отцовские руки, я смотрела на то, как им хорошо вместе, как они близки. За время моего отсутствия они построили целый город из конструктора, выставили транспорт и разместили по позициям солдат. Совместные интересы, искренняя любовь. Виктор оказался плохим мужем, но, несмотря на это, отцом он стал хорошим. Его гибкий график позволял находиться с сыном чаще меня. Специфика его работы предусматривала дистанционный доступ и интерактивную постановку задач своим подчинённым. Меня всегда поражала его феноменальная способность моделировать в сознании физические процессы, этим он очень напоминал Никола Тесла. По-моему, тот гений был так же невыносим. Но я жила здесь и сейчас, с Виктором. В этот вечер мы с Женькой наговорились вдоволь, он рассказал обо всех событиях, новостях и планах, это успокоило меня и отвлекло от переживаний. Когда брат ушёл, тоска вновь окутала душу.

И вот я провожу рукой по карману жакета, в котором ждёт моего внимания диск. Мысли кружатся около глубоких ореховых глаз, высоких скул, тонких губ, мелодичного тенора и тонких пальцев, так нежно касающихся моего лица. Я скучаю по нему каждый миг своей жизни, и мысль о том, что напрасно покинула его в тот вечер, посещает замутнённый разум всё чаще и чаще.

— Саша, — вырывает меня из раздумий вкрадчивый голос, — нам есть что обсудить.

Медленно повернувшись, смотрю на знакомые до боли черты, слышу, как сын радостно хохочет под мультяшные песенки. Лишь вздохнув, прохожу на кухню, Виктор следует за мной. Тонкое стекло ложится в мою руку, и прохладная стихия обволакивает губы.

— Я слушаю тебя, — говорю, опустив стакан на стол.

— Я знаю тебя двенадцать лет, — чеканит невозмутимый голос, отчего кажется мне демоническим. — Мне не нужно доказательств, чтобы понять истину.

— Что же ты понял? — ухмыляюсь я.

— Ты наделала тех же ошибок, что и я. Но это ничего не меняет в наших отношениях. Давай договоримся с тобой, что больше никто из нас подобного не допустит.

Колкий холодок пробегает по спине и заставляет отвести глаза от этой синей бездны. Слабая искра надежды стучится в сознании, и слова сразу слетают с губ:

— Так, может, нам развестись цивилизованно? Всё спокойно обсудить и попытаться построить свою жизнь… по отдельности.

Сделав один шаг, Виктор вытягивается передо мной. Инстинктивно отскакиваю назад и выставляю перед собой руки, страх начинает овладевать разумом.

— Не питай иллюзий, — не меняя интонации, говорит он, — я никуда тебя не отпущу. Мы уже говорили об этом. Ты — моя жена, ей и останешься.

— А если я тебя не люблю? — голос предательски дрожит.

— Главное, что тебя люблю я, — уголок его губ слегка приподнимается, а рука медленно приближается к моей шее.

Этот жест становится спусковым крючком, и я ударяю мужа кулаком в грудь. Он лишь медленно выдыхает, и трансовая синь впивается в мою душу.

— Смотри, Саша, я же могу и ответить, — совершенно серьёзно чеканит палач.

— Я знаю, — шепчет мой голос, и ноги медленно делают несколько шагов назад.

Не спуская глаз с противника, спиной выхожу в коридор, там больше места и есть хоть какая-то возможность увернуться от атаки. А что потом? Пара ударов по болевым точкам, схватить сына и вскочить на улицу? Не успею. Лицо Виктора приобретает растерянный вид, он медленно приближается и несмело касается моей талии.

— Я никогда больше не трону тебя, — успокаивает он, — я хочу обнять тебя, опусти руки.

Дрожа всем телом, опускаю сжатые кулаки и утыкаюсь лбом в его плечо. Горячее дыхание обжигает шею, и вкрадчивый голос тихо выносит мне приговор:

— Выбрось из головы мысли о разводе, я не допущу его… никогда. А если ты всё же решишься, то я создам для тебя такие невыносимые условия, что тебе сразу расхочется кусаться. Мне не восемнадцать лет, Александрина, чтобы рассыпаться лирикой. Я свой выбор сделал уже давно, ты его приняла, и пути назад у тебя нет. Давай выстраивать совместную жизнь рационально. Вопрос с жильём мы уже решили, карьеру построили, имеет смысл расширить нашу семью ещё одним ребёнком. Подумай над этим. Во втором декрете можешь долго не сидеть, я не буду против, если ты захочешь приступить к работе раньше. Но если решишь посвятить себя детям, буду этому только рад.

— Я подумаю, — рычу сквозь зубы.

— Вот и славно, — улыбается Виктор. — Отдохни, успокойся, подумай над моим предложением, а я пока уложу Ваню спать.

Я врываюсь в спальню диким вихрем, тело моё сотрясает дрожь, в горле стоит ком, а ноги сами подкашиваются. Почему мне так страшно? Муж предлагает родить ребёнка, хочет взять все вопросы по содержанию семьи на себя, разве это плохо? Разве не об этом мечтают все женщины? Может, он и прав, возраст замков в облаках давно прошёл и высокие цели не стоят эмоциональных вихрей?

Похолодевшие пальцы не сразу попадают в карман и извлекают шуршащий конверт. Блестящий диск выпускает в глаза сотню искусственных зайчиков и заставляет зажмуриться. Звук ударяющейся о пол бумаги привлекает моё внимание. Сердце набирает ритм и отбивает чечётку, как сумасшедшее, — письмо. Колени с грохотом впиваются в ламинат, листок жалобно шуршит в руках, взгляд впитывает ровные линии красивого почерка.

«Ты сразу поймёшь, о чём эта композиция. В ней всё, что не успел тебе сказать. Ты поменяла номер и перестала приходить в студию. Я твой выбор принял, единственное, о чём жалею, — что отпустил тебя в тот вечер. Что бы ни случилось и как бы ни складывались твои взгляды на жизнь, знай, что я люблю тебя…»

Пальцы разжимаются, и белый мотылёк немым укором опускается на пол. Отскакиваю от него, как от огня, и, упершись спиной в стену, зажимаю руками рот, чтобы не выпустить отчаяние наружу.

— Я уже всё решила, — шепчу в оправдание своему бездействию или беспомощности.

— Да ничего ты не решила, — раздаётся ледяной хохот.

Резко повернув голову, вижу вытянутый силуэт у кровати. Он вновь пришёл на запах моей боли, вновь потянет ко мне свои чёрные щупальца и отщепит часть моей души, продлив стабильность своей, если от неё хоть что-то осталось.

— Если бы ты всё решила, то даже не стала бы читать эту писанину и, уж тем более, не давилась бы тут слезами, — ухмыляется Дярго.

Рефлекторно провожу пальцами по сухим щекам и пытаюсь рассмотреть в этом мраке хотя бы подобие глаз. Странно, но хищник не пытается нападать, не накидывает ментальные силки и не пытается усилить мою боль, дабы усластить себе трапезу. Чувствую, как холод расползается по моей груди, отчего, как ни странно, становится легче дышать. Апатия укрывает плечи и восстанавливает ритм сердца. Это всё демон. Он помогает мне?

— Дярго, — шепчу ему, продолжая всматриваться в пустошь глазниц, — а ты помнишь ту женщину, которую любил при жизни?

Тень медленно подползает ко мне и замирает рядом с листком.

— Я мало что помню спустя тысячу с лишним лет, — медленно отвечает нежить. — Та женщина уже многократно переродилась, и я потерял её след. А из чувств помню лишь страх.

— Страх?

— Да. Помню, как принесли её ко мне в дом. Конь чего-то испугался и сбросил её под телегу. Хрупкое девичье тельце было всё переломано, сознание лишь на миг вернулось к ней, и она прошептала моё имя. У неё не было сил бороться… Не было, а у меня были. Единственное, что я чувствовал тогда, это страх. Страх, что она умрёт, и я останусь один. Забавно, я умер вместо неё и остался один навечно.