Страница 15 из 76
- Ну ладно, дошло. Хочешь вина?
- Ясное дело. Как оно тебе?
- Отличное! Откуда?
- Наше собственное, урожая семьдесят второго года. Оказывается этот год был самым благоприятным для винограда. Я выклянчила у Гастона бутылочку, чтобы отметить наши достижения.
С должным вниманием рассматривая бутылку драгоценного вина, Кристина похвалила и его, и меня:
- Много полезного извлекла ты из семейного архива. Знаешь, я, пожалуй, тоже его почитаю, раз так интересно. Ну, продолжай. Каков твой второй вывод?
- Похоже, никуда не денешься, придется ехать в Англию.
- Вот именно! Сам напрашивается. Я уже перевела на кредитную карточку оставшиеся у нас деньги, была уверена, ты тоже так решишь. А еще что-нибудь нашла?
- Нашла, а как же! - ядовито заметила я. - Опять соколов!
Крыська поперхнулась вином и чуть не вылила его на скатерть.
- Ну, знаешь! - крикнула она. - Снова соколы! Ведь я хорошо запомнила - какая-то из наших прабабок обнаружила в соколах яд. Что бы это значило?
Пожав плечами, я пододвинула к себе маринованные оливки.
- А мне откуда знать? Даже прислугу расспрашивала, да все без толку.
Кристина потребовала подробностей. Я доложила обо всех своих изысканиях, в том числе и по части соколов. Да, с соколами не складывалось, мы выдвигали все новые гипотезы, одна глупее другой, но так ни к чему и не пришли.
Выйдя из-за стола, удалились в кабинет, прихватив бутылку с остатками вина. Постарались как-то систематизировать накопленную информацию о фамильном алмазе.
- Наконец-то я поняла прабабушку, - рассуждала вслух Кристина. - Алмаз двойной, и нас тоже две штуки. К тому же мы близнецы. Предзнаменование! Указание свыше! И клянусь тебе - если нам удастся разыскать этот алмаз, я уже никогда в жизни не скажу плохого слова о близнецах. И даже сама готова родить такую гадость.
- Я тоже могу, если хочешь, - благородно вызвалась я. - Погоди, давай теперь все запишем в хронологическом порядке...
- И на всякий случай отдельно выпишем все фамилии. Дай листок бумаги. Диктуй, я буду писать.
***
И мы возжаждали алмаза. Не имело значения, насколько реальны наши надежды, желание отыскать алмаз возобладало над разумом. Алмаз решал все наши финансовые проблемы. Правда, мы с сестрой получили еще наследство прабабушки, но пока точно не знали, сколько же нам обломилось. Нуармон зарабатывал на собственное содержание коровами, птицей и вином, других доходов не было. А нам с Кристиной требовалось по самым приблизительным подсчетам в два раза больше.
Проблемы же, ясное дело, и у нее, и у меня возникли из-за мужчин. Кристинин Анджей - нормальный маньяк, которому какая-то лаборатория для научных работ была жизненно необходима, а заработков на нее не хватало. У Кристины тоже не было таких средств. Маньяк же утверждал - в природе существует средство от рака и у него, Анджея, есть все шансы открыть его. В этом он видит свое жизненное призвание, так что намерен все силы положить на поиски и лабораторные исследования. Кристина ему не мешала, более того, он благородно согласился принимать ее помощь. Распределение ролей было следующим: она заботится об изыскании денежных средств, он же берет на себя всю работу. При этом, возможно, не спит ночами, ибо у него как раз что-то забулькало в пробирочке. И пока не улетучились эфирные масла, улавливает их. За хвост, наверное.
Кристина, при ее познаниях в компьютерах, могла запросто переключиться на компьютерные анализы для любимого, но вынуждена была вкалывать на прежней работе, ведь надо зарабатывать.
Обильные финансовые вливания разрешили бы эту проблему.
Я же своего пока скрывала, не хотелось сознаваться в собственной глупости. У меня ситуация сложилась прямо противоположная. Мой Павлик был чудовищно богат, в их семье это было уже третье поколение богатеньких. Причем они никогда не поднимали шума по поводу своего богатства, были "тихими" миллионерами. Основу благосостояния семьи заложил еще дед Павлика, и было это в очень неблагоприятные для сколачивания состояний времена. Сколачивал он его на международной почве, а это в ту пору было небезопасно, так что дедушке пришлось скрывать нажитое. Привлек к своему бизнесу единственного сына, тот пошел по стопам отца и тоже успешно, правда, ему уже было легче. Однако действовать в открытую смог лишь Павел: времена изменились, в стране наступил период экономического расцвета, если, конечно, можно назвать расцветом повсеместные махинации, инспирированные высшими эшелонами власти. Павлу не было необходимости прибегать к махинациям, у него оказались и средства, и исключительный талант бизнесмена. Причем его состояние намного превышало мои познания в области математики. Мне так и не удалось запомнить слово, означающее цифру с огромным количеством нулей. Последнее в этой шеренге известное мне числительное - миллиард - для Павла было суммой на мелкие расходы.
Еще дедушка - основоположник состояния - был твердо убежден в том, что баб привлекают лишь деньги. Дедушку трудно было назвать красавцем, его сынок был уже намного красивее, а Павел... лучше и не говорить! При его появлении мои руки сами собой, непроизвольно тянулись к нему. И не только мои. Все дело, разумеется, в мамашах, привлеченных сказочными капиталами. Красота женщин положительно сказалась на внешности наследников громадного состояния.
И тем не менее в Павле, со времен дедушки, на генном уровне укоренилось твердое убеждение, что женщин привлекает лишь его богатство, что его внешние и внутренние достоинства ровно ничего не значат, что он может быть сущей обезьяной, а женщины все равно будут липнуть со страшной силой. Вот и пришлось мне скрывать свои чувства не только от себя, но и от него, притворяясь, что мне на него наплевать. А в глубине души мечтать о том, как бы самой разбогатеть. Причем в такой степени, чтобы ездить лишь на "ягуарах" и "роллс-ройсах"; жить на роскошной вилле с электронной кухней, которой я наверняка боялась бы смертельно, пользоваться ванными комнатами, выложенными изразцами штучной работы, обставить дом исключительно антикварной мебелью. Хотя нет, на "людовиках" сидеть неудобно, пусть антикварными будут лишь комодики и секретеры... Мечтала о том, чтобы все карнавалы проводить в Рио за свои кровные и даже располагать паршивой яхтой, черт с ней, нужна она мне как рыбке зонтик. Но может быть, тогда Павел изменил бы свое мнение?