Игра с огнем

Дети не замолчали и тогда, когда Элиза открыла дверь и вошла. Они ее даже не заметили. Все взгляды были обращены в противоположную сторону, где на первой парте стоял Артур Михайлов и громко вещал:

– И ровно в полночь выходит он – призрак! В черном плаще с кровавым подбоем, шаркающей походкой проходит он по сгоревшим развалинам!

Парочка самых пугливых девчонок взвизгнула, кокетливо спрятавшись за стоящих рядом парней. Элиза только хмыкнула. Артур был мальчиком умным, начитанным, писал рассказы и даже печатался в Алексеевской газете. Наверняка и «Мастера и Маргариту» любил, не зря же цитировал почти дословно. А глупые одноклассницы и рады держать за руку мальчиков. Пятнадцать лет, возраст такой. Элиза хорошо помнила себя в эти годы. Родителям и тренерам с трудом удавалось сдерживать ее характер.

– Останавливается на пороге почерневшего дома, – продолжал заливаться соловьем Артур, понизив голос, – оглядывается, – он медленно осмотрел жмущихся друг к другу одноклассников, наклонившись к ним чуть ближе, – и если увидит тебя – смерть!

В классе повисла полная тишина. Несколько долгих секунд ребята молчали, затаив дыхание, а затем с задней парты раздался голос Вани Петрухина, двоечника и задиры:

– Да что ты гонишь, Миха! Нет там никакого призрака.

Артур выпрямился и улыбнулся.

– А ты сходи, проверь.

– И схожу! – Петрухин поднялся из-за парты. – Кто со мной? – Он точно так же, как минутой раньше Артур, посмотрел на друзей. – Кто не ссыкло?

Смелых, как ни странно, не находилось. Даже сам Артур молчал. Элиза усмехнулась, не торопясь обозначать свое присутствие. Как она и думала, первой руку подняла Алиса Самойлова.

– Ну, я не ссыкло, и чего? С тобой пойти, чтобы ты в штаны не наложил?

Дети нестройно засмеялись, но под гневным взглядом Петрухина быстро замолчали.

– Чтобы убедится, что нет там никакого призрака. Миха врет, как всегда. Писатель хренов.

– Пошли, – Алиса пожала плечами. – Ян, ты с нами?

И прежде, чем отличница Яна Васильева, по непонятной для Элизы причине тянувшаяся к двоечникам и хулиганам, согласится на подобную авантюру, она с силой захлопнула дверь, заставив всех учеников повернуться к ней. Те даже не думали занимать свои места, удивленными взглядами провожая Элизу, пока она шла от двери к учительскому столу.

– Я буду вам благодарна, Артур, если вы все-таки слезете с парты, – на ходу проговорила она.

Тот мгновенно спрыгнул со стола и направился к своему месту. Другие ученики тоже нехотя стали расходиться.

– Елизавета Николаевна, а вы кабинет не попутали? – наконец поинтересовался Петрухин. – У нас типа русский ща.

– Я знаю, – кивнула Элиза, положив журнал на стол и повернувшись к классу. – И с сегодняшнего дня его буду вести у вас я.

Дети снова удивленно переглянулись.

– А где Марина Петровна? – осторожно спросила Надя Валюшкина.

– По семейным обстоятельствам ей пришлось временно взять отпуск.

– Да забухала она, – со знанием дела рассмеялся Петрухин.

На это Элизе нечего было возразить. Подтверждать его версию было бы непедагогично, но и врать детям она привычки не имела. Поэтому она просто поправила очки в черной оправе, хотя они и так сидели идеально, опустилась на стул и открыла учебник, который видела впервые в жизни.

– Давайте начнем урок.

Дети тут же притихли, но Петрухин не собирался сдаваться просто так.

– Елизавета Николаевна, а вы в призраков верите?

Элиза приподняла брови.

– Я никогда их не видела, – заметила она, улыбнувшись уголком губ. – Но и Юпитер я тоже никогда не видела, однако его существование не вызывает у меня сомнений.

Класс загудел.

– Михайлов утверждает, будто на пожарище за городом, ну, там, где двадцать лет назад несколько домов сгорело, по ночам бродит призрак, – доложила Алиса. – Мы хотим проверить.

Прошло несколько секунд, прежде чем Элизе удалось совладать со вспыхнувшим внутри пламенем. Край учебника, на котором все еще лежала ее рука, мгновенно почернел, и ей пришлось торопливо убрать руку, пока никто ничего не заметил.

Сговорились они все сегодня, что ли? Других тем нет, кроме пожаров?

Она медленно выдохнула, пытаясь привести себя в состояние равновесия.

– Я очень сильно не советую вам что-либо проверять, – строго сказала Элиза. Голос, к ее удовлетворению, прозвучал ровно. – Вам всем еще нет шестнадцати, а значит, находиться на улице после десяти вечера без родителей запрещено. Не стоит сейчас нарушать запрет мэра. Особенно это касается вас, Алиса.

Девушка тут же стушевалась и поторопилась открыть учебник. Элиза удовлетворенно кивнула, скользнула взглядом по притихшим ребятам, на мгновение задержавшись на Яне Васильевой. Светлые еще вчера волосы сегодня неожиданно оказались темными. В ярком электрическом освещении были хорошо заметны проплешины, где краска легла неровно, а то и вовсе не взялась. Однако ничего спрашивать Элиза не стала. Уж точно не при всем классе.

Урок пошел своим чередом, хоть и не так резво, как уроки английского. К тем она всегда готовилась, хорошо знала материал, умела интересно его подать. А с русским знакома не была. Одно дело – говорить на языке, другое – уметь ему научить. Для начала вообще пришлось выяснять, что дети сейчас проходят. Однако особых проблем у нее не возникло. Ученики любили ее, десятый «А» – особенно, а она уважала их, единственная из всего преподавательского состава не «тыкала» им, считая, что они уже достаточно взрослые для более вежливого обращения. В конце концов, она сама старше них всего на одиннадцать лет.

И лишь когда прозвенел звонок на перемену, она снова посмотрела на Яну.

– Все свободны. Не забудьте, что завтра английский и у нас аудирование. Яна, останьтесь, пожалуйста.

Яна послушно подошла ближе, но ничего не спросила, Элиза тоже ждала, пока за последним учеником закроется дверь.

– Я слышала, вы собираетесь с Алисой и Иваном ночью прогуляться на сгоревшую окраину?

Яна, может быть, и покрасила волосы в темный цвет, но кожа по-прежнему оставалась прозрачно-белой, тонкой, как пергаментная бумага, через которую просвечивались сосуды, а потому щеки густо залил румянец. Она потупила взгляд в пол и промолчала. Элиза и не требовала ответа.

– Я не стану, как Алисе, напоминать вам о недопустимости подобного поведения, думаю, вы и сами это понимаете. Надеюсь, примете правильное решение.

Яна снова промолчала.

– Вы покрасили волосы? Зачем?

Она пожала плечами.

– Все красятся.

– Кто вас красил?

Яна покраснела еще гуще.

– Сама.

– Родители были против?

– Мама с нами не живет, а папа едва ли сделал бы это лучше.

Элиза вздохнула. Спрашивать, почему она не попросила о помощи лучшую подругу, не имело смысла. Алиса, которая даже мусор не выносила без макияжа в свои пятнадцать, наверняка и подтолкнула Яну к этому… эксперименту.

– Сегодня вечером я занята, а завтра приходите ко мне, – внезапно предложила Элиза. – Посмотрим, что можно исправить.

Яна удивленно подняла на нее взгляд, и Элизе показалось, что она судорожно ищет причину отказаться, но то ли так и не нашла, то ли все же поняла, что это хороший выход.

– Спасибо вам.

Элиза улыбнулась.

– Вот и отлично. Тогда завтра в пять. Держите адрес. – Она протянула Яне лист из блокнота.

Девушка взяла его, и лишь по ее удивленно расширившимся глазам Элиза поняла, какую глупость совершила: Яна увидела ее ладони.

– Что у вас с руками?

Элиза с трудом заставила себя не спрятать руки в коленях, а спокойно положить их на стол.

– Схватила горячий чайник, – соврала она. – Совсем забыла, что он уже закипел.

Она видела, что Яна не поверила. Кто в здравом уме будет брать чайник не за ручку, а за стенки? И тем не менее, ничего другого в голову ей не пришло.

– Хотите, я завтра принесу вам мазь? – предложила Яна. – У нас есть хорошая, немецкая. Папина сестра прислала, когда я вылила на себя кружку кипятка.