Страница 8 из 16
– Не поняла – за что?
– За нашу следующую встречу с шампанским.
Уже неплохо – он фактически назначил свидание. Аля взяла бокал, чокнулись, пили и смотрели друг на друга: он сверху вниз, она снизу вверх… Следующий шаг предсказуем, Ник приблизил лицо к ее лицу, то есть потянулся губами… Ну, да, за этим он и привез ее. Ладно, пусть Николку посетит приятная мысль, будто Аля влюбилась в него с первого взгляда без памяти. Впрочем, вряд ли избалованный субъект подумает о любви, вряд ли в его словаре есть это слово… Ну, а вдруг? Чем черт не шутит!
Однако! Парень он весьма темпераментный, готов рвать на себе рубашку за двести баксов от страсти, Аля чуточку подыгрывала ему, совсем чуть-чуть, чтобы не дать повода рвать и ее наряд. И вот, обняв за талию, Ник увлекал девушку к лестнице, а она не забыла схватиться за ремешок…
– Зачем тебе сумка? – прерывающимся шепотом спросил он.
– Там ксивы, ключи от квартиры и… а ты оставил входную дверь открытой, вдруг воры и прочее… А вдруг мне срочно позвонят? Я никогда не бросаю сумочки. Тебя это напрягает?
– Нет… Что ты… Идем?
– Куда?…
Куда-куда! Туда! В его комнату, конечно, на втором этаже. Ну, пусть, пусть. Коленьку ждет эксцентричный сюрприз, а пока Аля смело переступила порог комнаты и, выворачиваясь из объятий, обвела глазами… будуар, ей-богу. Будуар в бело-серебристых тонах, витиеватая мебель в стиле какого-то там столетия, туалетный столик с зеркалом, пуфик, подушечки с рюшами…
– Это твоя комната?! – вытаращилась Аля.
– В моей бардак, это мамочкина…
Ник повалил ее на широченную кровать, целуя, начал раздеваться, умудряясь одновременно раздевать и Альку, которая немножко занервничала, потому что время вышло, а сигнала из сумочки не было. В ее планы не входил секс с первым встречным! Но пассаж разворачивался слишком стремительно, не прошло и минуты – Алька осталась в одних трусиках, Ник тоже в плавках…
– А душ! – воскликнула она, оттолкнув его.
– Какой… какой душ? Зачем?
– Простой! Водный. Мы что, вот так… без душа?
– А… – дошло до него. – Мы можем принять его вместе…
И тут дили-линь! Эсэмэска. Аля потянулась за сумочкой, лежавшей на углу кровати, Ник перехватил ее руку, дескать, не надо отвлекаться от главного. Но она вырвалась, доставая из сумочки свой допотопный телефон, проворчала:
– С ума сошел? А вдруг что-то срочное? В позднее время операторы сотовой связи не присылают… Господи!
Аля испуганно схватилась за щеку, в интонации послышался неподдельный ужас, озадачив гостеприимного хозяина:
– Тебе бомбу прислали? – Аля просто протянула ему телефон, мол, читай, Ник прочел вслух: – «Я знаю, где ты сейчас. Живо домой! Папа». Крутой он у тебя… Ой, еще одна. «Чтобы через пять минут села в машину! Иначе мои люди разгромят сарай, в котором ты находишься». Папочка следит за тобой?
Про себя Алька хохотала: вот что значит – продумать до мелочей все возможные варианты. Вот зачем ей постоянно нужно иметь сумочку под рукой – чтобы в определенный момент незаметно достать трубку и нажать на кнопочку, за которой закреплен номер Тосеньки. Сенсорная трубка для подобных манипуляций не подходит, а кнопочки – самое то. После сигнала Тосенька начинает отправлять эсэмэски с заранее составленным текстом. Итог: сейчас Алька продинамит Ника и тем не менее останется в прекрасных отношениях, они продолжат дружбу, а там… время покажет. Нет, в самом-то деле, не ложиться же в постель с первым встречным через пару часов после знакомства!
– Еще эсэмэска… – проговорил раздосадованный бедняга Коленька. – «А твоего пацана разберу по частям, если ты с ним ляжешь…» Меня, что ли?
– Это не жизнь, – сползая с кровати, всхлипнула Аля. – Это ад! Тюрьма! Как он узнал, где я и с кем? Я все предусмотрела, все! Телефон нашла кнопочный… Слушай, а где мои вещи? Куда ты их дел?
– Где-то здесь разбросал. Сейчас свет включу… Что это?
Звук мотора! Это он заставил Ника кинуться к окну и немного отодвинуть штору. Внезапно странно скорчившись, притом присев, словно ему в живот попала пуля или, что хуже, – приступ диареи прихватил, на полусогнутых ногах Ник вернулся к кровати и панически завопил, но шепотом:
– Мамочка!!! Вернулась!!! Почему? Почему она вернулась? Обещала же завтра… Бегом отсюда! Она сейчас устроит нам…
– Вещи надо найти. Включи свет!
– Больная, да? Без света… как-нибудь… поищем.
Не сговариваясь, оба упали на четвереньки и лихорадочно обшаривали пол. Ведь улики нельзя оставить, но еще и сбежать нужно до появления высокоморальной мамаши.
Получилось! По-другому не могло быть. Но радость по поводу победы Зоя Павловна отложила, точку она ставит в самый последний момент, когда не остается ни одного шанса переиграть ситуацию назад. Без эмоций Вольская управляла машиной, поглядывая в зеркало заднего вида на автомобиль, следовавший за ними. И слушала раздражающие восторги Бисерова, изливавшего свою радость на нее, как придурок, получивший бонус в виде конфеты, не понимая, что она надкусана:
– Зоя, ты королева шантажа! Я любовался тобой! Красиво ты его сделала: спокойно, уверенно, логически выстроила каждое слово… Я заслушался!
Соловей прямо! На самом деле он едва не подох без ножа и пистолета, а всего лишь от зоологического страха. По его гадкой рожице с заискивающими глазенками потоки пота текли, будто Илюша парился в сауне, а должен был помогать Зое обрабатывать Кривуна. В конце концов, кто из них адвокат, кто обязан брать на себя доказательную базу? Да он от страха чуть в штаны не наложил, оттого не мог выговорить ни одной буквы.
– При чем здесь шантаж? – нехотя вымолвила Зоя, хотя на языке вертелись для него другие слова: все нецензурные. – Кто-то должен был огреть дубиной всех этих бандитов при исполнении без стыда и совести.
– Ну, месть…
– И не месть. К сожалению. Месть, Илюша, не щепетильна в средствах, жестока и кровожадна. Она наносит удар за ударом, не щадя ни родных, ни друзей, цель – сначала заставить страдать, потом апофеоз, когда открываются карты, и далее физическое уничтожение. В моем понимании именно данная тактика называется местью, а я преследовала другие цели.
– Да, но мы договорились об одном и вдруг – изменения! Я не успевал сориентироваться, понять, что к чему.
Договорились! – вот засранец! Нет, она позже напомнит ему о договоре и его обязанностях, а пока довольно и отговорки:
– А я по ходу пьесы родила идею.
– Но как неожиданно было для меня: «Мой бизнес купите вы, Ульян Тарасович»! Ха-ха-ха… Главное, не предлагала, а утверждала: «И выложите реальную стоимость»! Остроумно! Но, дорогая, ты могла бы меня предупредить. Мы же не так договаривались…
Остроумно? А ей было не до жонглирования словами…
В какой-то миг Зое померещилось, что Илюша сдаст ее Кривуну. Спонтанно сдаст, переметнувшись во вражеский стан. В самом деле, ощущение предательства заполнило салон, вытеснив воздух, а Зою охватил приступ удушья, и щемящая одинокость поползла под кожей, вызывая панику… Что она против четверых мужиков? Сейчас все эти мужи договорятся, прикончат ее и навсегда забудут, где зарыли Зою. И тогда, понимая, что до смерти осталось всего полшага, отчаяние понеслось режиссировать ситуацию не по сценарию. В сущности, Вольская куражилась над собой (доверчивой дурочкой) и огрызками из так называемого мужского сословия, ведь настоящий человечище не станет цинично грабить женщину и тем более убивать ее. Зое Павловне пришла безумная идея – заставить Кривуна купить ее бизнес, раз он спать-кушать не может – так приглянулись ему с зятем маленькие, но успешные предприятия. И не постеснялась заломить…
– Так уж и быть, вам продаю даром. Десять миллионов.
– Что?!
Кривун взревел – это понятно, но и личный адвокатишка, блеснув диоптриями очков, что-то подобное тявкнул мокрыми губами, только почти беззвучно. Однако в тот миг слух Зои Павловны уловил бы шум крылышек сонной мухи, если бы та летала в салоне. Уже не надеясь что-либо выгадать, тем более получить, она попросту злила свою смерть – зажравшегося Кривуна, уточнив сумму: