Всадница без головы

– Вот и он. Посмотри, я нормально выгляжу?

– Зоенька! Неужто ты намерена соблазнить этого дракона?

– Ради собственного спокойствия чего только не сделаешь – и в постель с гадом ляжешь. К счастью, он предпочитает грязных шлюх, но тайком.

– Ну, знаешь, ты тоже не святая…

– Хватит, – обрубила она дальнейшие рассуждения на тему ее морального облика.

Она смотрела прямо перед собой, щурясь от яркого света фар, но внешне оставаясь бесстрастной, смотрела и набиралась смелости.

На пустырь въехал автомобиль и затормозил, став напротив нос к носу, а Вольская зло подумала, что могли бы и фары пригасить, сволочи, – бьют прямо в глаза. Вслух не посмела произнести, ибо Кривун по артикуляции поймет, каково ее настроение, он такой.

– Ну, с Богом, – произнесла она.

– Хе-хе-хе… – нервно рассмеялся Бисеров. – Зоенька, тебе не кажется, что Бога не призывают в наши дела? Скорее уж молиться надо его противоположности.

– Дьяволу, что ли? – вглядываясь в авто напротив, спросила Вольская с усмешкой. – Ну, тогда с ним…

Ресторан, ресторан… И чего народ тащится от заведений общепита? Для Альки все кабаки с одной скучной заставкой: столы, стулья, скатерти, картинки по стенам. Отличие существует, а как же! В одном кабаке скатерти красные, в другом – белые или синие, стулья с высокими спинками или с обыкновенными, ну и картины в зависимости от предпочтений хозяина – то пейзажи, то лютый абстракционизм. Абстракционизм чаще встречается в более дешевых, видимо, цена на современность существенно уступает реализму.

С Ником-Николаем Аля быстро нашла общий язык, как будто знали они друг друга с детского сада, чему девушка в глубине души радовалась и чувствовала себя завоевательницей. Она заказала… Ха, что здесь можно заказать! Алька попросила официанта принести ей тертую морковь с яблоком, но без сметаны, без масла и соли – боже упаси!

– Я на жесткой диете, сегодня могу позволить себе только сырые овощи и некалорийные фрукты без добавок, – улыбнулась она Нику, тем самым оправдавшись, что не сможет разделить с ним человеческую трапезу.

Конечно, Аля с огромным удовольствием рвала бы зубами кусок непрожаренного мяса. С кровью, ставшей прозрачной после огненной бани, и каким-нибудь экзотическим соусом типа трюфельного с непревзойденным вкусом. Правда, трюфели она в глаза не видела, но ведь говорят… В этом царстве расточительства стоимость заурядного салатика убьет всякий аппетит даже у вегетарианца. Зато есть надежда, что морковка с яблочком не ударит по карману, ведь неизвестно, кто платить будет: если каждый сам за себя – на это блюдо денег хватит.

– Стоило из-за морковки ехать в ресторан?

На лице Ника отпечаталось такое детское недоумение, не вязавшееся с обликом качественного самца, познавшего жизнь во всем ее многообразии, что Аля рассмеялась:

– У меня здесь встреча с подругой. Я же говорила.

– И где она?

– Не знаю. Сейчас позвоню…

А подруга не ответила. Тося и не могла ответить, так как номер Аля выбрала из списка контактов несуществующий – этот вариант девочки сразу предусмотрели, когда обсуждали детали плана.

Тем временем Ник резал на кусочки одуряюще пахнувшее мяско, макал его в темный и вязкий соус, потом отправлял в рот, жевал и глотал. Аля едва собственный язык не откусила от одних ароматов на тарелке Ника (а ведь перед выходом поела гречневой кашки с молоком), но тоже упорно жевала, только как кролик на огороде, морковку – хрум, хрум. Невкусно, но хрум-хрум и – обворожительная улыбка, болтовня, смех без причины, одновременно Аля делилась с новым знакомым своими «печальками»:

– Надоело, понимаешь? Англия – не мой островок.

– А я люблю Лондон, – мечтательно произнес Ник, отпивая глоток вина из большущего бокала, наверное, вкусное… – Еще Ливерпуль мне нравится. И Париж. Бывала в Париже?

– Конечно, – ухмыльнулась Аля, мол, кто ж не бывал в Париже!

Виртуально все бывали, существуют же фото, кино, есть армия французских писателей, которых Ник наверняка не читал – ему не до того, а она читала запоем. Он с пеленок по клубам шатался и по заграницам, а она – по библиотекам, но Нику это неинтересно, и Алька смело вешала ему лапшу на уши:

– Набережная Сен-Бернар – мое любимое место в Париже. И мосты! Мне нравится гулять вдоль Сены и любоваться мостами. Знаешь, во всех столицах предпочитаю центральные районы, окраины меня напрягают, кстати, они везде одинаковые, типовые, маргиналы везде злые. Но в ближайшее время я не поеду ни в Париж, ни в Лондон.

– Почему?

Елки-палки, а удивился – будто слетать в Париж дело житейское, как на трамвае добраться до вокзала!

– Папа, когда я отказалась выйти замуж за его партнера по бизу, – упоительно врала Аля, – решил наказать меня и купил конуру, ну и машину… ты видел ее. Не фонтан, конечно, но и на том спасибо. Карты заблокировал. Папа приказал мне жить самостоятельно, зарабатывать самой, пока не пойму, кто в доме имеет право голоса. А много ли мне надо? Я очень даже неприхотливая. Все равно нервы сдадут у него первого, я уверена. Зато у меня теперь есть свобода, могу делать, что хочу, одеваться, как хочу, дружить, с кем мне нравится, а не ему. Никакого контроля!

За короткий монолог Аля раскрыла всю свою «богатую» биографию, осталась довольна собой, так как видела заинтересованность Ника, но… Он вдруг как-то странновато на нее стал смотреть, брови приподнял, губу выпятил, при этом усмехался, Аля одними глазами у него спросила: что не так?

– Хм! – хмыкнул Ник и опустил глаза на Алькин телефон, лежавший на столе. – У тебя такой крутой папочка, а труба – полный отстой, у папы деньжат не хватило?

В общем, Альку поймал с поличным – так наверняка думал этот золотой слиток, поэтому радовался, как дурак. Но она готовилась к подобным ситуациям, следовательно, запаслась ответами:

– В эти телефоны нельзя поставить программу отслеживания, они слишком примитивны, кстати, я нашла его с трудом. Это нормально – когда каждый твой шаг на контроле? Вот я и не хочу, чтобы папа знал, где нахожусь. А ты считаешь, копеечный телефон точно определяет, что за человек перед тобой и что он собой представляет, да?

– Его социальный статус.

– А-а-а… – протянула Алька, смеясь. – Если бы гаджеты прибавляли ума, таланта, богатства, везения, если бы с их помощью легко устанавливался истинный статус… было бы неплохо! Мы не ошибались бы в людях. Но вокруг куча мошенников с атрибутами богачей, живущих в жалких условиях. Школьники идут на все, чтобы купить брендовые шмотки, потому одеваются вразнобой, без системы и уродливо, студенты живут впроголодь и копят на дорогие гаджеты. Но все они остаются мошенниками, школьниками и студентами.

Вроде бы сказано беспечным тоном, но Ник теперь уже удивился искренне и протянул слегка разочарованно:

– А ты не такая, как кажешься с первого взгляда…

– Глупее?

– Нет, умнее. Чем же думаешь заниматься? Без материальной поддержки в нашем городе делать нечего.

Аля отпила водички из бокала, дабы заглушить томивший ее голод, который морковка только растравила, и убедительно заявила:

– Чем? Одеждой. Понимаешь, индустрия моды у нас слабо развита, я намерена ее поднять до европейского уровня.

– Ого, какие у нас амбиции, – хохотнул Ник, запивая фразу вином.

– Планку надо задирать до неба. Мы же генераторы идей, новаторство у нас в крови! Не веришь? Да все лучшее в мире моды взяли в России и модернизировали: женские сапожки, сарафаны, дубленки, кожанки, даже торбы, которые носили за плечами, как носят рюкзаки. Видишь, сколько брендов зародилось у нас, их только перенесли на современную платформу. Хочу продолжить традицию переноса. А ты где набирался ума? Тоже в Лондоне?

– Нет, в Штатах, – нехотя ответил Николай, видимо, воспоминания об учебе его не грели.

– С ума сойти! – взмахнула руками Аля. – Я бы не отважилась туда-сюда летать. Как только подумаю, что лететь через океан много-много часов… о, нет, это не для меня.