Привет, это я

Серое зимнее пальто блондина уже покрылось маленькими капельками от растаявшего снега, а тщательно уложенные утром волосы растрепались от влажности.

— МакГонагалл уснула там, что ли? – нахмурился Тео, завязывая покрепче бежевый шарф. — Еще немного и до Хогсмида доберётся только мой хладный труп.

— Не переживай, Нотт, мы тебя воскресим с помощью ритуала сливочного пива и огневиски, — отозвался Забини и поёжился от налетевшего ветра. — Ох, и правда, не жарко.

Малфой пропустил разговор, не отрывая глаз от красно-золотой компании. В его голове собрался целый список способов подловить Грейнджер на короткий разговор. Естественно, он не собирался посвящать её дружков в приватную беседу, и нужно было застать девчонку одну. Проблема заключалась лишь в том, что после завтрака он её больше не видел, и, по всей видимости, она не собиралась попадаться ему на глаза.

Драко ковырялся ложкой в собственных мыслях и не заметил, как к их небольшой компании вдруг подошёл высокий широкоплечий парень из Пуффендуя, имени которого он никак не мог вспомнить. Тео и Блейз тут же заткнулись, стоило этому шкафоподобному студенту приблизиться.

— Ты ублюдок, Малфой, — грозно прорычал незнакомец, выплёвывая каждое слово. — Будь она моей девушкой, от тебя бы мокрого места не осталось.

Сначала Драко показалось, что ему послышалось. Потом он грешным делом подумал, что обращались вовсе не к нему, а к кому-то другому. Медленно повернул голову и посмотрел в бледно-голубые глаза. Фраза сама собой воспроизвелась в его голове, как будто её поставили на бесконечный повтор. От этого наглого тона в собственном воспоминании блуждающие по черепной коробке мысли тут же собрались в кучу. Драко моментально вскипел и, поддаваясь вперед, ответил:

—А, ты попробуй, сука.

Пуффендуец принял вызов, приближаясь еще на несколько шагов. Малфой нащупал в кармане пальто палочку и чуть сжал древко пальцами. Между молодыми людьми, откуда ни возьмись, появился Тео, расталкивая их по разным углам.

— Эй, спокойно, давайте без драк, — он испуганно косился на выход, из которого с минуты на минуту должна была появиться директриса. — Что, выебнулся, да?

Последняя фраза предназначалась говорящему шкафу.

Блейз со своей грацией танцора подлетел к пуффендуйцу и, закинув по-братски руку на его плечо, ласково проворковал:

— Захария, ты же в курсе, что я староста Слизерина, да? У твоего факультета могут начаться проблемы из-за этого выступления…

Окончание фразы Малфой не услышал, потому что Забини уводил героя-защитника подальше от своего взвинченного товарища. Остальные студенты без особого интересе косились в их сторону. Тео что-то безостановочно болтал, пытаясь отвлечь блондина от раздражителя. Они слишком сильно хотели в Хогсмид и не собирались упускать такой шанс за пять минут до того, как их желание собиралось исполниться.

— Я вас догоню, — не обращая никакого внимания на бубнёж Теодора, Малфой пятернёй взъерошил влажные волосы и направился к главным воротам.

— Ты куда? — крикнул вслед Нотт, но в ответ получил лишь неопределённый взмах рукой, мол, «отвали».

Малфой летел по замку как ошпаренный, заглядывая в каждый угол и в каждый кабинет. Он дважды заходил в библиотеку, трижды заглядывал в Большой Зал, даже попытался найти выручай-комнату, предполагая, что девчонка могла прятаться там. Младшекурскники разбегались в разные стороны, завидев его свирепый взгляд, не смея стоять на пути. Он не собирался уходить без добычи и был готов разрушить грёбаную башню Гриффиндора, чтобы только отыскать ненавистную грязнокровку. На всякий случай, даже поднялся к Мадам Помфри, просто чтобы убедиться, что точно обыскал все, что только мог.

Человек-антресоль взбесил его и теперь нужно было дать выход копившемуся бешенству. Кто справится с этой ролью лучше, чем собственно причина этих неоправданных выпадов?

Заебала. Просто заебала своими тупыми друзьями и защитниками, своим вечно я-все-знаю лицом, своим обиженным видом, красными щеками и чёрными глазами, чтоб их!

Всем своим грёбаным существом.

Затрахала до смерти даже не раздевшись.

Пусть теперь наслаждается. Пусть жрёт все то дерьмо, которое в нем скопилось. Пусть проглотит и подавится.

После второго круга по замку, он чуть сбавил обороты, чувствуя, как становится жарко в зимнем пальто. Похоже, девчонка одолжила у своего шрамоголового дружка мантию-невидимку или просто испарилась от стыда.

Спускаясь с четвёртого этажа, Драко увидел в окно заснеженное поле для Квиддича и его внезапно осенило. Он снова набрал скорость, слетая по лестницам. Расстегнутое пальто так и хлопало по спине от его стремительных движений.

Через несколько минут он снова оказался на улице, пробежав к пункту назначения через раздевалки. Так было быстрее. Он поднял воротник своего бушлата и, сбавив шаг, направился к полю.

Ему даже не пришлось подниматься на трибуны. Он заметил копну каштановых волос на скамейке под навесом у входа на поле. В этом закутке обычно капитаны давали наставления перед игрой или ожидали выхода запасные участники.

А пару раз он даже трахнул здесь Пэнси после тренировки.

Судя по ссутулившейся фигуре, Грейнджер читала, или просто сидела, уставившись в собственные колени.

В любом случае, ему было наплевать. Он должен был сказать ей то, что собирался. Слова уже целое утро долбились в глотку и жгли язык. Если он не скажет, захлебнется ими и потеряет всякую способность говорить. Яд прожжет его изнутри и оставит после себя горький пепел из его костей.

Он тихонько подошёл к ней со спины и, сложив руки на груди, то ли в попытке очередной раз закрыться, то ли от прохладного, залезающего под одежду, ветра, с желчью в голосе сказал:

— Не знаю, что ты там себе напридумывала, Грейнджер, но это сделал не я, — получилось даже жёстче, чем он планировал. Тем лучше. С ней по-другому всё равно нельзя.

Девушка чуть дёрнулась от испуга и медленно повернулась. Он не ошибся в предположениях, и у неё в руках действительно была книга.

Она к ней приклеена, что ли?

— Не знаю, что ты там себе напридумывал, Малфой, — переиначила грязнокровка. — Но все мои мысли не крутятся вокруг тебя — единственного и неповторимого.

Ага. Как же.

Её лицо чуть раскраснелось от погоды, а чернота из глаз отступила, уступая обычному шоколадному оттенку. Она выглядела чуть лучше, чем за завтраком, но весь её вид, да и само местонахождение здесь, просто кричали о том, что ей сейчас совсем непросто. Но его это мало заботило. Малфой чуть обошёл скамейку, чтобы не стоять за спиной и, скрипя челюстью, выдохнул:

— Тогда сделай одолжение, сотри это вечно-обвиняющее выражение со своего лица и приструни бешеных дружков.

Он говорил сквозь зубы, а ведь хотел кричать и скандалить. В груди что-то переворачивалось и билось, но он не обращал внимания, следя за тем, как краска медленно заливает её лицо уже вовсе не от холодного ветра. Это невероятно помогало сосредотачиваться. Сначала по линии челюсти, затем перекидывается на скулы, расплывается к щекам и, наконец, все лицо становится алым. Наверняка, ещё и горячим.

— Я понимаю, что ты общаешься со своими друзьями исключительно в приказном порядке, но у моих есть свое мнение, — она вздёрнула порозовевший нос, — и они имеют на это право.

Горделивый жест сбил всю его концентрацию, и он снова начал заводиться, сжимая кулаки.

Эта дура совсем не понимает, чего он от неё хочет? Обязательно надо рявкнуть и назвать её обнаглевшей сукой, чтобы быстрее доходило?

— Да мне насрать на мнение твоих верных псов или на чье-либо еще, — он наклонился, чтобы слова долетали до цели, не теряя смысла по дороге. — Я не собираюсь терпеть выпады в свой адрес от твоих тупорылых защитников.

Она опустила глаза и снова уставилась в книгу. Какой-то уставший жест. Будто Малфой был надоедливой мухой, и у неё уже не было никакого желания и сил её отгонять. Он сделал шаг вперед и заметно повысил тон.