Страница 11 из 14
– Царев беспокоит. Шкура заросла, а квасить я и дома смогу. Подъедешь ко мне?.. Жду.
Положив трубку, Саня откинулся на спинку кресла.
– Щи готовы, – объявила Надежда. – Налить тебе?
Царев согласился. Пришел на кухню, сел к столу. Рука привычно потянулась к холодильнику.
– Дедушка…
Внучка сверлила взглядом. Дед словно бы перед этим дал ей торжественное обещание и теперь нарушал свою клятву.
– А чо тут пить-то. Граммов двести осталось. Может, выпьешь со мной?
– Налей…
Царев плеснул ей в рюмку, себе в стакан, и тут же выпил. Похлебал щей и снова отправился в зал. Лег на диван. Его тянуло в сон. Слаб все-таки человек. Тем более операцию перенес. Прикрыл веки и сразу же задремал.
Проснулся – в окнах темно. В комнатах тоже. Кто-то на кухне разговаривает. Царев громко кашлянул, чтобы не вставать и не смотреть.
– Спишь, Ваше Величество?
В дверях возник Степаныч – худощавый, прогонистый, улыбается. На его месте Царь не улыбался бы.
– Выписался? – Степаныч поздоровался за руку.
– Докладывай, чего наработали без меня, – потребовал Саня, оставаясь лежать.
Ефремов сел в кресло напротив и вкратце поведал историю похищения.
– И что? – Саня блеснул зубами. – Лишили район прокурорской власти?
– Да нет пока…
– То-то же… Мочилово для них в самый раз. По-другому не понимают.
Саня приподнялся, опираясь локтем в подушку, и продолжил:
– Ты думаешь, их проймёт совесть? Черта с два. Они так давно обгадились, что забыли, когда это было.
– Пожалели…
– О себе думать надо. Вас уничтожат, как уничтожили мою внучку…
Он покосился на двери.
– Но она же на кухне… – удивился Степаныч.
– Образно говорю. Для сравнения. Бнатов изнасиловал, сука, недавно.
Понизив голос, он вкратце поведал историю недельной давности.
– Можно обвинить подлеца в преступлении, – продолжил он, – но до суда дело не дойдет. Вещественные доказательства уничтожат. Но не это главное. Она не заявила об изнасиловании. Боится. Да и я боюсь. Но вещественные доказательства она сохранила…
На секунду он перестал бормотать, а затем продолжил:
– Докукина я бы прикончил… Живут, суки, не по средствам. Их зарплаты не хватит даже на сотую долю имущества. Иномарки. Коттеджи. Так что это, как тебе сказать… Оружие надо готовить.
Сказал и замолчал, блестя в темноте глазами. Степаныч тоже молчал.
– Вы как хотите, – продолжил Саня, – но я для себя решил. Окончательно и бесповоротно. К чему слова. К чему доказательства. Вот они где, мои доказательства.
Он постучал себе пальцем в висок и вновь покосился в сторону кухни. Оттуда падал электрический свет. Там гремела посудой внучка. Она не могла себя защитить.
– У нее парень служит в армии, – говорил Саня. – А Бнатов вон что удумал. Не будет он больше жить на этом свете. И на том свете ему места не будет.
– Может, в областную прокуратуру нам обратиться…
– У тебя совсем котелок не варит! Ты хоть газеты читаешь?
– Бывает…
– Выходит, читаешь… И что ты вычитал? Мафия? Круговая порука? Чиновники и бандиты в одной упряжке. Причем бандиты в режиме пристяжных, а те, что в погонах, передом идут.
– Давно ты об этом узнал?
– А ты?
Они умолкли. У одного внучка попала в сети, у второго сын под следствием. Неужели только с помощью кола нужно отстаивать свои права. Да и кол в этом случае плохой помощник.
Саня грузно поднялся с дивана, задвинул шторы на окнах, включил настольную лампу. На столике лежал сверток. Саня присел к нему.
– Пришлось расконсервировать.
Ефремов, словно бы нехотя, развернул ткань. Внутри лежал обрез.
– Осторожно. Заряжен…
Степаныч, улыбаясь, выдвинул затвор. Продолговатый патрон бутылочной формы выпал на пол.
– Семь штук внутри…
Саня нагнулся и подобрал с пола патрон.
– Где добыл?
Царев не торопился отвечать.
Ефремов продолжал улыбаться:
– У меня тоже есть оружие…
Он нагнулся и, приподняв штанину, обнажил кобуру с пистолетом.
– Теперь мне понятно, почему у тебя такие штаны широченные. Но его же потерять можно. И ходить неудобно… – высказался Царев.
– Зато не догадаются, что у старика там оружие.
– С этим я согласен. Испробовал?
– Негде. В хрущевках нельзя. В гараже тоже. В лесу разве что…
– Пошли в баню…
Ветераны вышли. И вскоре оттуда донеслись хлопки выстрелов. Надя специально отворила дверь, чтобы послушать. Звук слабый. Вряд ли кто догадается, что в бане стреляют из пистолета. Вскоре оба «испытателя» вернулись, блестя глазами. Молодцы. У них имеется оружие. И оно исправно.
– В Чечне было дело, – оживленно рассказывал Степаныч. – Смотрю: пистолет лежит. Отбросил его ногой в лопухи, а ночью вернулся, забрал. Словно чувствовал, что пригодиться.
Они прошли в зал. Произвол в районе давно стал обыденным делом. Некому их защитить, поэтому они охранять себя будут отныне сами. Где-то, может, дела в этой части обстоят по-другому, однако это очень далеко. Глухи и слепы областные власти, поэтому люд затаился. Думает, в одиночку да втихомолку легче пережить непогоду. И, как всегда, ошибается.
– Никогда я не думал, что такое могло случиться, – бормотал Царев. – Чтобы бандиты снюхались с ментами. Или чтобы менты сами стали бандитами…
– Не все там у них такие…
– Не важно. Если голова протухла, что остается делать низу?
Вероятно, они так и продолжали бы вести неспешную беседу, но в ворота громко постучали. Стучавший был нетерпелив. Как видно, он не привык ждать.
Кого там еще принесло? Саня раздвинул шторки: на дороге стояла легковая машина. Темная иномарка.
– Иди, – зашептал он внучке. – Скажи, дома никого нету. Но ворота, смотри, не открывай.
Наденька накинула на плечи пальто, открыла дверь:
– Кто там?
За воротами молчали.
– Кого вам надо?
– Тебя, милая…
Надя шагнула назад и закрыла дверь. Ее трясло.
– Дедушка, это опять он…
– Скажи громче, чтобы отваливал! – Дед начинал волноваться.
– А если он не уйдет?
– Тогда пусть прощается с жизнью…
Внучка вновь выглянула:
– Что вы стучите?!
– Открой, пока ворота не вышиб!
– Кто там? – не сдавалась Надежда.
Она держалась из последних сил. Казалось, еще немного, и она уступит.
– Это Александр Сергеевич, – милостиво ответил голос из-за ворот. – Почему вы от нас бегаете? Почему вы скрываетесь? Мы так не договаривались. Согласно подписке, вы обязаны являться по первому требованию. Открывайте немедленно!
– Не открою! Вы меня обманули! Вы обещали!
Девушка рыдала. По лицу текли слезы.
– Мало ли кому Бнатов обещает, – бормотал тот за воротами. – Даю пять секунд – потом штурм и груды щепок.
У деда дрожали колени. У его товарища чесались руки – тот вдруг подумал, что пришло время совершать подвиги. Однако Царев удерживал его за локоть. Если идти на подвиг, то самому. Придавить сверху, в снегу, и держать, пока в ледышку не превратится. Но ведь тот явно не один. Если впустить их домой, станут шнырять по комнатам. Не дай бог, найдут оружие. Нет никакой гарантии, что не найдут. Это уж точно. Нечего им делать в чужом доме. Сюда их не приглашали. Сейчас новые действуют правила. Все-таки Конституция существует в стране. А в ней – права человека…
Пять секунд прошли, и Бнатов опять взялся за ворота. Он словно решил повалить их вместе со столбами. Он, может, даже перепрыгнул бы через них, если б не глухой двор, закрытый тесом со всех сторон, включая крышу.
– Ладно, дочка, – зашептал дед. – Ты поезжай, а мы следом. Нельзя его запускать к нам. Узнал он мой адрес, сучонок.
– Маманя сказала. Больше некому.
– Сострой ему глазки, чтобы не переживал раньше времени. Потом отпросись в туалет, а мы подойдем.
Так и решили. Надежда быстро оделась, вышла за ворота и завела разговор. Какие проблемы? Разве можно переживать по пустякам? Собиралась на днях заглянуть, но всё не могла.