Страница 62 из 91
Успешный ученый и политик так и не смог побороть навязанные еще в детстве чужие ценности и идеалы. Слишком тесно они переплелись в его характере и сознании, заложенные нужными словами и отношением установки, подтолкнувшие его на страшный путь сумасшествия. Даже то, что сперва заставляло Альбуса скрежетать зубами от досады, потом обернулось бесконечным количеством плюсов, за которые Дамблдор не раз благодарил невольного ученика.
За Реддлом толпой повалили чистокровные. Они же и подумать не могли, что битва за древние традиции и Память обернется еще большим забвением и неприятием. Что аристократы упадут в глазах рядовых магов и пришлых магглорожденных еще ниже, что их будут сторониться. Что вместо повсеместного насаждения Кровной магии, Магии Сознания, Высшей Гербологии, ритуалистики и прочих древних направлений, способных творить невозможные чудеса даже для магического мира, они получат расцвет посредственности. Множество слабеньких чароплетов, трансфигураторов, искореженных односторонностью боевиков, ложных предсказателей и самых обыкновенных домохозяек, не способных организовать даже простенький прием на пару десятков человек, - этого добра у Министерства теперь было полстраны.
А случись что серьезное, и восстанавливать рухнувшую страну будет некому. Потому, что большинство серьезных направлений Магии после отгремевшей войны казались настрадавшемуся народу страшными и жуткими, а практикующие их - злыми и жестокими.
А еще дополнительным бонусом к нужному настроению среди обывателей и поджавшим хвосты аристократам шли сироты.
В ходе активных боевых действий страдали не только семьи маглорожденных, но и старые рода. Просто Альбусу, который и контролировал ход войны, было незачем фокусировать внимание народа на том, что, в общем-то, от этой самой войны несут потери и аристократы в том числе. Причем, потери колоссальные. Жестоко вырезались целые семьи, принадлежавшие побочным ветвям Родов, что потом выдавалось за произвол самих последователей Воландеморта, отдельные маги становились жертвами несуразных несчастных случаев, многие умирали от смехотворных болезней, некоторые просто пропадали.
А в результате оставались дети.
Либо полукровки, либо и вовсе чистокровные, потерявшие родителей или потерявшиеся сами, они воспитывались в приютах или неполных семьях, приходили в Магический мир совершенно не подготовленными, зачастую даже не подозревая, что порой, по бережно взращенной традиции соперничества Гриффиндора и Слизерина, с кристально чистой ненавистью в маленькой душе шли друг на друга братья, параллельно зарабатывая себе же откаты.
А еще, используя доверчивых потерянных, можно было изучать Дары родовой магии, столь сладкой и, увы, недоступной Альбусу Дамблдору, и экспериментировать с ними, пытаясь соединить, например, два совершенно противоположных дара.
К сожалению, многие его невольные подопытные жизнью расплатились за его попытку узнать совместимость абсолютно противоположных магических направлений.
Но зато директор Хогвартса теперь имеет намного более точные представления о наследовании родовых Даров. Однако было кое-что, что безмерно его смущало и невольно заставляло нервничать все эти годы экспериментов.
В одном из старых фолиантов, честно выкупленном в лавке старьевщика, но неизвестно как туда попавшем, Альбус, тогда еще не знавший меры в своих научных изысканиях, наткнулся на странный закрытый раздел. Кучу времени и сил он убил на то, чтобы открыть заветные станицы - книга сама бросила ему вызов, отказав раскрывать свои многовековые тайны. А без этой информации он сам невольно начинал сходить с ума: проклятая книга донимала его и во сне.
Однако после, казалось бы, абсолютной победы над хранилищем сокровенных знаний, долгожданный покой и былая невозмутимость к Дамблдору так и не вернулись: великолепная память, которой тот так гордился, то и дело воспроизводила сухие строчки, тщательно выцарапанные на пожелтевшем пергаменте, скупо, но с вполне различимым личным отношением неизвестного автора исторического талмуда, повествовавшие о древних Королях, что ведали все происходящее на вверенных им самой Магией территориях, что имели право миловать и карать, что Корону им дала сама Госпожа. И тенью у них были Стражи, охраняющие магический мир от прочих вселенных.
Сперва, как только таинственный раздел, взявший в уплату кровь одного из чистокровных учеников школы, был прочитан, ничего, кроме недоверчивой насмешки, он у Альбуса не вызвал.
Подумать только!
Короли!
Да кому эти короли нужны, в их-то прогрессивное время! Это же пережиток прошлого - устаревшая уже монархия. Да и кто этого монарха, появись он сейчас, слушать-то станет! Никто! Министерство не отдаст в руки неизвестно кого власть, добытую и установленную с таким трудом. Делиться своими угодьями никому не охота. Тем более, что угрозы от “вселенных иных” не наблюдается.
Только от Тома. Да и та наиграна.
Но, несмотря на все эти, казалось бы, жизнеутверждающие мысли, в душе Альбуса, заледенелой за все эти годы бесчеловечных опытов, поселился страх. Животный, первородный страх держать ответ перед чем-то (или кем-то) более властным и требовательным, нежели простые человеческие законы, так бережно и с неприкрытым азартом штампуемые* их дражайшим Министерством.
Привыкший к безнаказанности, Дамблдор, однако, прекрасно осознавал, что то, что он творит, когда-нибудь обязательно закончится, и ему придется отвечать. Отвечать честно и сполна, за все. Но и остановиться и рассказать миру все совершенное им он тоже не мог: страх перед высшим судом как-то слишком легко перевешивался страхом потерять все то влияние, которое он с таким трудом заработал. И продолжает зарабатывать.
Нет.
Несмотря на все свои сомнения, Альбус продолжал творить.
Кто знает, когда наступит эта расплата, и наступит ли она вообще.
***
Северус уже который час метался по своему кабинету в поисках заветного листочка.
После его пробуждения прошло не так много времени, а он уже успел побыть с женой, переговорить с Абраксасом, смотаться на работу (подумать только, король - и работает!), увидеться с детьми, переброситься парой-тройкой слов с Помоной, отвести уроки, отбрыкаться от Альбуса, приставшего к нему не хуже репея*, и вернуться домой.
Ему не давал покоя тот самым листок с его самой первой проверкой. Почему-то тогда он был настолько обескуражен наличием у него неучтенных отпрысков и маячившими на горизонте проблемами с Марой, что теперь он совершенно не помнит, что было тогда в графе “родители”. Да и тогда его эта, как ему казалось, уже известная ему информация не интересовала.
А тут что-то явно было не чисто. Не станет же Госпожа просто так говорить такое, не нужно это ей и, вообще, похоже ей, в некоторой степени, глубоко безразличны все эти связи. Лишь бы ее мир стоял, как прежде, и ладно будет. Лишь бы Завесу не прорвали и ритуалы нужные справляли. Что значит на этом фоне кровная связь двух однодневок-людей?
Но листочек, столь желанный сейчас, находиться не желал.
Северус задумчиво растрепал отросшие волосы на затылке. Так, придется, значит, в банк топать, за новой проверкой, если предыдущая так и не отыщется. А время терять не хотелось, хотя Мара упоминала, что Рудокоп страстно желал видеть его.
Вот засада, еще и с Поттером решать что-то надо! Кому надо? Ему, разумеется! Кому ж еще? Хотя Джеймсу уже должны были сообщить о том, что его младшие дети теперь под официальной опекой Шарпа и неофициально - рода Принц тоже.
Ну почему все в мире подчиняется одному подлому закону: либо будет долгое затишье, либо проблемы наваливаются сразу все. Не хотелось ему возиться с этой семьей, ну просто жуть как не хотелось!
Но куда ты денешься с подводной лодки, хотя тут Мара упорно настаивает как минимум на трех вариантах…
Так, а результаты той проверки могут быть в его старом родительском доме в Тупике! Или вообще в Аллердейл-Холле. Тогда же такая бурная карусель событий была, закачаться можно. Вот он там их бросил и благополучно забыл о них.