Становление

Когда последний из нас оказался в клетке, дверцу закрыли и повесили огромный замок, после чего погонщик свистнул, щёлкнул вожжами, и повозка медленно и, словно нехотя, потащилась по грунтовой дороге куда-то влево, мерзко скрипя колёсами.

Вскоре показалось ещё четыре таких повозки, битком набитые людьми. Кто-то начал причитать, их пытались успокоить другие. Две девушки — Лена и Вика — начали потихоньку плакать. Юля же злобно косилась на ехавших по обе стороны от повозки орков.

Вообще, она как-то выделялась на общем фоне. Была стройной, спортивной и, как показали недавние события, психически более устойчивой, чем большинство из нас. Остальные на её фоне смотрелись стадом, покорно бредущим на убой. Она напоминала упрямый и гибкий тростник, пригибающийся под силой ветра к земле, но тут же распрямляющийся, как только ветер стихает.

Вскоре повозки выстроились в караван, всадники рассредоточились по сторонам и тылам, и вся эта ватага поехала… куда-то. Через холмы, вброд пересекли небольшую речку, скорее ручей. Лес всё ещё оставался по правую руку, пока караван не повернул.

Внизу, у подножия холмов, расположилась деревня. Именно из неё шёл дым, который мы заметили ранее. И, похоже, именно её обитателями были остальные люди в четырёх повозках.

Отъехав на какое-то расстояние, караван остановился. Орки перераспределили пленников между клетками более равномерно, к нам попало ещё человек десять местных. Все они говорили на непонятном мне языке, и похоже, не понимали нас.

— Что нам теперь делать? — скулила одна из девиц, кажется Лена. — Меня же дома родители ждут! Они же убьют меня!

— Тебя убьют не родители, а вон, они, если не прекратишь, — произнёс я. Меня уже порядком подзадолбал этот скулеж. Похоже, никто, кроме нас с Юлей, не понял всю трагичность и тяжесть нашей ситуации. — И вряд ли ты в ближайшее время их увидишь. А, может быть, вообще никогда.

— Что ты говоришь?! — вскинулся высокий худощавый парень, кажется, мой тёзка, Олег. — Это совсем не помогает нашему положению!

— Как и слёзы и вопли, — парировал я.

— Не может быть, чтобы это было правдой… Это всё сон! Это же сон!! Вы что, не понимаете?!! Мы все спим!! — у Вики началась истерика. Нелегко принять одну простую истину — что мы все оказались совсем в ином мире, где есть орки верхом на огромных волках, которые грабят и жгут деревни, а их жителей убивают и угоняют в рабство. Ещё вчера мы были беззаботными (относительно) студентами, мечтали о том, как проведём каникулы, мечтали о великих свершениях, а сегодня нас везут орки на невольничий рынок…

Надо было как-то сбежать, да как? Прутья были толщиной в два пальца, на дверце висел огромный замок. Пол клетки был сделан из какого-то очень прочного дерева — я попытался поковырять его ногтем, но не удалось выщепить ни одного кусочка этой древесины. Ногти просто скользили по поверхности. Скорее всего, потолок был сделан из той же породы дерева. Клетка была добротная, прочная, чтобы никто из рабов не смог сбежать.

Некоторое время мы ехали в тишине. Было жарко, поэтому я снял куртку и свитер и сел на них. Пока не возникало новых перепалок, я поближе рассмотрел местных жителей.

Ближе всего ко мне сидела пожилая сухая женщина, с тонкими руками, пышными седыми до белизны волосами, зачёсанными назад, и грустными карими глазами. Её кожа, покрытая пигментными пятнами, была похожа на пергамент, которым обтянули скелет. Всё её лицо было испещрено морщинами. И только тёмные глаза не утратили живого блеска и внимательно рассматривали меня.

Я некоторое время неотрывно смотрел на неё, пока старушка не махнула рукой и не произнесла:

— Семпедме!

Я, всё так же молча, смотрел на неё. Она повторила свой жест и слово ещё пару раз, после чего показала пальцем на орка-сопровождающего, покачала головой и поводила пальцем у меня перед лицом.

— Ника гроувл, — произнесла она, после чего сложила руки на коленях и замолчала.

Догадаться о том, что она хотела сказать, было не так уж и трудно — не зли орков, а то получишь.

Так мы и ехали. За время моих наблюдений, я не увидел особой разницы между местными жителями и нами, кроме, разве что, языка. Да, пожалуй, взгляды у них были диковаты. Периодически я замечал, как они шепчут что-то своим детям, которых тут также было немало, и показывают на нас пальцем.

Вскоре караван сделал привал, и нам даже дали немного воды и еды — чисто чтоб с голоду или жажды не умерли. Пока стояли, Юля перебралась поближе ко мне.

— Надо валить отсюда — полушёпотом произнесла она.

— Только как? Они здоровые, и волки у них очень шустрые.

— Надо улучить момент. Вот что! Надо отпроситься по нужде и попытаться улизнуть. Вряд ли они направят с нами нескольких сопровождающих, мы же меньше и слабее. Зато быстрее!

Я поразмышлял некоторое время, после чего передал слова Юли остальным. Желающих попытать счастья с нами не нашлось. От слова «совсем». Все сидели поникшие. Кто-то говорил, чтобы мы не глупили, кто-то, что сбежать невозможно, кто-то, что нам всем выйдет это боком… Короче, все сдались. Перед лицом шока от перемещения в иной мир и неожиданной встречи с зеленокожими бугаями на волках, все спасовали. Решили, что жить в рабстве лучше, чем просто так умереть ни за что.

В общем, помощи нам было ждать неоткуда.

Узников раз вывели из клеток, чтобы все справили нужду. Мы с Юлей переглянулись и неспешно направились к леску. Орки что-то рыкнули нам вслед, после чего один из них с кряхтением встал и, подойдя к нам, накинул на шеи арканы. О таком мы не подумали. Быстро их не скинешь, пока будем возиться, орк нас просто прирежет тесаком, который висит у него на поясе. Пока что побег откладывался…

Так прошёл день. На ночь караван встал на какой-то прогалине. Клетки с пленниками накрыли тентами, перед этим выдав всем еды — жидкой похлёбки из крупы — и воды. Сами же орки расселись вокруг нескольких костров, ели мясо, чем-то запивали. Мне так и не удалось узнать, сколько же их тут — в клетке было не развернуться. И обзор был, мягко говоря, слабенький. Сейчас же, аккуратно выглянув из-за полога тента, я насчитал двенадцать рыл. Ещё несколько наверняка на страже. Парочка прохаживается между клетками, слушая и следя, чтобы узники ничего не устроили ночью.

Нечего и говорить, что вдвоём против пятнадцати-двадцати орков, да ещё примерно дюжины волков, мы не сдюжим. Оставалось только рассчитывать на эффект неожиданности.

На следующий день всех пленных подняли рано поутру. Покормили, напоили, отвели в кустики и снова заперли в клетки. Караван двинулся дальше.

На очередной остановке орки решили обустроить временный лагерь. Часть путников вместе с сопровождающими отправили собирать хворост или таскать камни для кострищ. Мы с Юлей, прикинувшись дико занятыми, потихоньку отходили всё дальше и дальше от лагеря. Мы уже собрались было бежать, как нас окликнул один из зеленокожих. Он скоро шёл к нам, что-то выкрикивая на своём языке и показывая на нас рукой. Я согнулся, делая вид, что пытаюсь поднять камень для кострища, Юля же медленно пятилась назад от орка, а вскоре начала горланить всякую чепуху, отвлекая его внимание на себя.

Когда орк прошёл мимо меня и попытался схватить девушку за руку, та резко дёрнулась, уходя от его захвата, а я схватил камень, поднял его над головой и со всей своей силы треснул им орка по голове. На наше счастье, он оказался без шлема и рухнул после удара, схватившись рукой за голову. Из раны потекла густая тёмно-зелёная кровь. Я смотрел на это, как заворожённый, словно на меня накатил паралич. Даже особых мыслей не было — я впервые в жизни ударил кого-то камнем по голове. Да ещё нанёс, судя по всему, травму.

Юля схватила меня за руку и потащила прочь, что-то прокричав мне в ухо. Я встряхнулся, отбросил камень и побежал вслед за ней. Снова затрубил рог, но я не оборачивался.

В нас полетели разные мелкие снаряды, и мы начали петлять, как зайцы, не давая как следует прицелиться метателям или стрелкам. Но нас ждал облом. Он перелетел через наши головы и развернулся — всадник верхом на чёрном волке, ещё больших размеров, чем у других орков. Мы бросились от него прочь, но мне на грудь он накинул аркан и потащил за собой по траве и земле, по камням, кустам и корягам. Мне не было видно, удалось ли Юле уйти, весь мир крутился перед моими глазами.