Добыча и охотники

— Конечно же, я хочу жить, — отвечал он, — и перестаньте уже называть меня вором. Во-первых, говорил же: я ничего не крал. Просто посмотреть подошел…

— Посмотреть? — вполголоса, ни к кому конкретно не обращаясь, передразнил Сеню один из дикарей, — злые духи похитили душу этого чужака и унесли в Земли Безумия.

— …а во-вторых, у меня есть имя, — внешне никак не среагировав на эту подначку, невозмутимо продолжал Сеня, — Сеней меня зовут. А полное — Семен. Можно Семен Геннадьевич, хотя не уверен, что вы запомните.

— Сейно? — переспросил предводитель группы дикарей.

— Сеня, — не без раздражения повторил их пленник, — может, и сами представитесь?

— Хелема, — веско молвил предводитель, ударяя кулаком в грудь.

И сородичи его один за другим повторили этот жест вкупе со словом «хелема». Как Сеня понял, речь шла не об имени, а о самоназвании племени. А затем предводитель снова произнес, не то вопросительно, не то утвердительно:

— Сейно, — и указал выброшенной вперед рукой на Сеню, — огонь?

И того вдруг осенило. Даже неловко стало, как такое простое решение не пришло в голову с самого начала. Тогда, быть может, удалось бы избежать этой беседы вперемешку с угрозами смерти. И даже погони, закончившейся так бесславно… и болезненно.

— Огонь-огонь, — произнес Сеня зловеще, — сейчас… будет вам огонь!

С этими словами он достал из кармана зажигалку. Щелкнул ею, рождая на свет небольшой язычок пламени. Да повел зажигалкой с этим огоньком перед собой, как это делают фанаты на концерте какой-нибудь звезды.

— И горе тем, кто причинит мне вред, — все с тем же намеком на угрозу в голосе приговаривал Сеня при этом, — пусть поразит огонь того, дерзкого…

Впрочем, увещевания эти оказались уже лишними. Один за другим дикари опустили копья, а затем и сами опустились перед окруженным ими человеком. Не на колени — всего лишь на корточки. Как видно, иных способов выказать почтение обычаи племени хелема не предусматривали.

— Сейно-Мава, — благоговейно произнес предводитель, — Дух-Приносящий-Огонь.

5

— Чужак и вправду Сейно-Мава? — с таким вопросом вместо приветствия обратился к нему Хубар, едва Сеню привели в пещеру хелема. Не как пленника привели — как почетного гостя.

Изначально пещера была просторной… наверное. Ее дальние углы терялись во мраке, куда не доходил свет ни от огня, разведенного в очаге посреди этого природного помещения, ни естественный — проникавший из внешнего мира. Но населенная несколькими десятками человек (не ахти, какое многочисленное племя, и, тем не менее) пещера казалась Сене тесной, душной и грязной. Даже в студенческой общаге жилось менее скученно.

И это притом еще, что не все мужчины вернулись с охоты и рыбной ловли. Пока же обитатели пещеры, попадавшиеся на глаза Сени, были в большинстве своем женщинами (занятыми то разделкой звериных туш, то выделкой шкур или подготовкой к трапезе) и детьми (носившимися с поручениями на уровне «подай-принеси»).

Стоило Сене переступить порог пещеры, как обоняние его было атаковано сразу несколькими малоприятными запахами. Запахом сырого мяса и не шибко свежей рыбы, запахом гари, грязного пота, старых шкур. А еще характерные ароматы, с которыми можно столкнуться, например, в общественных туалетах.

Густые то были запахи — хоть топор вешай. Сеня даже отшатнулся невольно, даже захотел в первые мгновения валить прочь из этого малоприятного места. Но два довода остановили его.

Во-первых, принимая гостеприимство хелема, Сеня точно решал проблему поиска жилища, в котором он бы мог пережить хотя бы ближайшую зиму. А значит, в немалой степени, и саму проблему выживания.

Во-вторых, даже если бы Сене удалось отыскать пещеру для себя одного — едва ли к концу года сам он остался бы чистеньким, цивилизованным и никаких неприятных запахов не источающим. Душа тут нет, смены одежды не предвидится тоже, даже бриться нечем. То есть, бритву-то в дорогу Сеня с собой взял, но что в ней толку, если нет электричества?

В общем, не в том был Сеня положении, чтобы по-барски брезгливо морщить носик.

Огонь в очаге отбрасывал на стены и свод пещеры тусклые багровые ответы. На их фоне дергались исполинские искаженные тени людей, навевая Сене ассоциации с преисподней. Запах, как уже говорилось, был под стать, даже без пресловутой серы. Но Сеня постарался отвлечься от грустных мыслей, а сосредоточиться на вопросах насущных. Конкретно — поисках мало-мальски свободного места, где можно было бы приткнуться.

Здешние обитатели посматривали на дылду-гостя кто с опаской, кто с недоумением. И уж во всяком не горели желанием общаться. Но только не Хубар, бывший здесь кем-то вроде шамана или старейшины.

Вопреки Сениному ожиданию, он не выглядел немощным старцем с подслеповатым взглядом и шаркающей походкой. Как видно, права на жизнь немощные старцы в первобытном племени не имели в принципе. Что до Хубара, то оказался тот невысоким жилистым мужчиной с небольшой клочковатой бородой и строгим морщинистым лицом. Последнее еще ассоциировалось у Сени с вяленой рыбой, а желудок снова напомнил о себе и своей затянувшейся пустоте.

Оценить возраст Хубара было затруднительно. Где-то от тридцати до шестидесяти, про себя заключил Сеня. Потому что из его знакомых иные уже к тридцати годам обзаводились морщинами из-за нелюбимой работы, семейных проблем, заядлого курения и склонности к пьянству. Но в то же время знал Сеня и таких, кто даже к пенсии выглядел прилично, оставаясь бодрым, крепким и подтянутым. Как тот же Хубар.

Не иначе, шаману хелема сразу же доложили о прибытии Сени… ах, пардон, Сейно-Мава. И Хубар поспешил навстречу с почтенным гостем. Чтобы сразу же, без расшаркиваний и присловий задать самый важный для него вопрос.

Хубар спросил — и уставился на Сеню испытующе, с недоверчивым взглядом. А Сеня ответил:

— Да, я действительно Сейно-Мава. Я принес огонь народу хелема, чтобы помочь ему, — а мысленно добавил: «заодно и себе», — пережить зиму. Зима ожидается суровой.

Последнюю фразу он произнес сугубо для усиления эффекта. О том, какая будет зима, Сеня, естественно, не знал. Но был уверен, что без огня и, какой ни на есть, крыши над головой ее не пережить.

Хубар продолжал молча взирать на него оценивающим взглядом немигающих недоверчивых глаз, и Сеня решил подкрепить свои слова действием. Он снова, второй раз за день, достал зажигалку и, щелкнув, продемонстрировал шаману язычок пламени.

Хубар одобрительно кивнул, не меняя, впрочем, выражения лица. И под взглядом его, строгим, Сеня ощутил легкий, но укол совести. Обманщиком себя почувствовал, мошенником. И не видел в таком положении ничего приятного.

Но что делать? Признаться, что пламя высекает не мистическая сила Духа-Приносящего-Огонь, а несложное механическое устройство? И что таким же способом получить огонь может хоть Хубар, хоть кто угодно из его соплеменников? Но зачем? Совершенно ни к чему. Даже если вынести за скобки то неприятное обстоятельство, что тогда из почитаемого Сейно-Мава Сеня превратится обратно в простого смертного, причем чужака и незадачливого воришку.

В свое время Сене доводилось читать в некоторых книжках про героев, которые, попав в прошлое или просто в отсталый мир, к дикарям или средневековым феодалам, по зову шила в известном месте пытались ускорить местный прогресс. С рационализаторскими предложениями лезли к власть имущим, даже с чертежами полезных технических новинок. Новинок, понятное дело, по меркам этого отсталого мира или допотопной эпохи. А в родном времени героя знакомым-де каждому обывателю с троечным-четверочным дипломом.

Читать-то Сеня читал… да только всерьез эти прохладные истории воспринимать не мог. Потому как примерял их к собственной эпохе. Представлял, как если бы на современную ему планету Земля прибыл некий благодетель, пусть даже неотличимый от человека. На летающей ли тарелке он прилетел или прошел через портал из параллельного мира, более развитого — значения не имело. Главное, что он бы вышел к людям и во всеуслышание заявил: я, мол, пришел с миром, и у меня для вас подарочки. Что хоть и не секрет межзвездных перелетов или таблетка бессмертия, но тоже кое-что полезное. То, что для этого пришельца безделушки, а вот землянам может здорово облегчить жизнь.