Страница 3 из 23
После азиатских побед Александр вдруг стал требовать, чтобы полководцы падали перед ним ниц, как это было принято на Востоке, и поклонялись ему как богу. Все это раздражало его военачальников.
Однажды один из них, Клит, сказал на пиру: “Стыдись, Александр, ты наш царь и полководец, но не бог!” В ярости Александр выхватил из рук телохранителя копье и убил им своего бывшего друга. Гнев Александра тут же угас, на смену пришел ужас от содеянного, но жизнь боевого товарища, не раз выручавшего его в бою, вернуть было нельзя.
Каждый может впасть в ярость, это просто. Но впасть в ярость по правильному поводу, в правильной степени, в правильное время, в правильной форме и с правильной целью – вот это трудно!
В окружении Александра крепло опасение, что продолжение захватов может плохо кончиться: начнутся восстания и войны в тылу, и в итоге можно утратить все захваченное. Но Александр был слишком опьянен победами и уже мечтал о покорении всей Азии и всего мира. Этот весьма неглупый человек потерял, как говорится, чувство реальности.
Разум без благоразумия – двойное безумие.
Весной 327 г. до н. э. Александр направил армию на завоевание Индии, но вскоре убедился, что погорячился: народы так просто не отдавали свою свободу, серия сражений подорвала силы завоевателей. С некоторым опозданием Александр объявил, что пора возвращаться, но даже сам обратный путь стал не легче войны: от голода и болезней его войско уменьшилось более чем вдвое.
В 324 г. до н. э. закончилась десятилетняя война Александра Македонского по созданию империи своего имени. Она выглядела впечатляюще: простиралась от Дуная, Адриатики, Египта и Кавказа до Инда, а столицей был назначен Вавилон.
Но Александр был еще молод (32 года) и имперские амбиции продолжали его волновать. Ему виделось покорение всех стран теперь уже на Западе – до Атлантического океана. Начались сборы в новую кампанию, однако император вдруг заболел (говорят, малярией) и через несколько дней умер.
Сразу же (практически еще до похорон Александра) его ближайшие сподвижники стали делить между собой власть, потом началась вооруженная борьба за передел огромной империи, которую в итоге весьма быстро растащили по кускам, начав с окраинных территорий.
Большая империя, как и большой пирог, легче всего съедается с краев.
(Кстати, развал СССР подтвердил это высказывание уже в наше время.)
Краткий итог: Александр Македонский за 10 лет сумел создать огромную, но, как выяснилось, весьма шаткую империю.
Великие люди умирают дважды: первый раз – просто как все люди, другой – как люди великие.
Империя Александра и не могла быть долговечной, так как в нее входили территории очень разные и в экономическом, и в культурном отношении. Население исповедовало разные религии. А “цементом” для скрепления столь сложных и непохожих компонентов служили насилие, страх, обман, корыстолюбие – традиционная “строительная смесь” в создании всех империй.
Цементом всех империй была кровь.
Ошибка одного – урок другому.
Вся “стройка” рухнула поразительно быстро. Но урок Александра Македонского прошел мимо сознания многих последовавших за ним завоевателей мира и строителей империй. Еще многие столетия спустя их продолжали создавать с таким же упорством и с тем же конечным результатом.
Три войны, исход которых для одной из сторон был все хуже и хуже, и теперь ее нет вообще
III век до н. э. – между Римом и Карфагеном началось противостояние, приведшее к серии Пунических войн (от слова Poeni – пунийцы – так римляне называли карфагенян) за господство в Средиземноморье.
Сначала был конфликт из-за сицилийского города Мессана (Мессина), который примерно в 288 г. до н. э. захватили италийские наемники. Это подтолкнуло Карфаген к активным действиям: в тот период он имел власть над частью Сицилии и стремился к обладанию всем островом, а Рим мечтал о всей Италии, но и Сицилия была в сфере его интересов. В итоге в 264 г. до н. э. на Сицилии высадились римляне, и, разбив карфагенян, захватили Мессану – так началась 1-я Пуническая война, длившаяся более 20 лет. Карфаген был вынужден отдать Сицилию (а с ней и важные торговые пути) и еще платить немалую контрибуцию. Так победно для Рима в 241 г. до н. э. закончилась 1-я Пуническая.
Но Карфаген в экономическом и военном плане был еще достаточно силен и сумел в период затишья (с 327 по 219 г. до н. э.) добиться некоторой “компенсации” за поражения путем захвата обширных территорий уже в Испании (тогда она называлась Иберией).
И Рим, и Карфаген чувствовали, что новая война между ними неизбежна. И в 218 г. до н. э. началась 2-я Пуническая. С ней связано имя знаменитого карфагенского полководца Ганнибала, который доставил римлянам, мягко говоря, много военных неприятностей; чего стоит только битва при Каннах в 216 г. до н. э. Тогда римляне потерпели ужасное поражение, хотя числом превосходили войско Ганнибала. Около 70 тыс. римлян погибли, в том числе консулы, десятки человек сенаторского ранга. В плен была взята большая часть гарнизона римского лагеря. Потери Ганнибала – около 6 тыс. человек.
Рим вполне мог проиграть войну, так как после того поражения от него отделились крупные города Южной Италии и он практически оказался в окружении врагов, но – вот они пресловутые интриги в верхах – карфагенские сенаторы (кто испугался, а кто позавидовал усилению власти Ганнибала) практически ничем не поддержали его: ни деньгами, ни оружием, ни флотом.
Под знаменем зависти шествуют ненависть, предательство и интриги.
Таким образом, сенаторы Карфагена практически свели на нет крупнейшую победу своей армии, а война стала приобретать губительный для Ганнибала затяжной характер.
Постепенно Рим вернул утраченные позиции в Италии, на Сицилии, в Иллирии и Македонии. И в 201 г. до н. э. война кончилась поражением Карфагена: опять позор, потеря Испании и почти всего флота, опять ежегодная крупная контрибуция на 50 лет.
Собственно примерно столько и прошло до начала очередной и уже последней войны между Карфагеном и Римом. По сравнению с предыдущими 3-я Пуническая была достаточно скоротечной (149–146 гг. до н. э.). В связи с ней, наверное, стоит отметить влиятельного и упрямого римского сенатора Катона Старшего. Свои выступления в сенате, о чем бы ни шла речь, он неизменно заканчивал фразой о Карфагене, ставшей знаменитой как призыв к доведению до конца пусть и неприятного дела.
Карфаген должен быть разрушен.
Также показательно мнение другого сенатора, Сципиона Назика, на эту тему. Он возражал: страх перед Карфагеном (metus Punicus) способствует единству римлян, и поэтому опасного врага, наоборот, надо беречь и использовать как стимулирующее средство. Тоже недурной аргумент.
И от врагов многому научаются мудрые.
Лучший способ избавиться от врага – сделать его другом.
Но Карфагену не повезло: победила позиция Катона. Рим вынудил карфагенян вступить в 3-ю Пуническую войну, и после тяжелой осады город был взят штурмом и разрушен – так что речи Катона в сенате, видимо, стали на одну фразу короче. Владения же Карфагена в Африке перешли к Риму.