Страница 69 из 98
- С детства, наверное. Они вместе росли, и всегда были не разлей вода.
Ни о каких друзьях детства собственной матери Зоя, конечно же, понятия не имела. Она лишь знала, что раньше её мать жила в другом районе города, и то, что её родители (то бишь Зоины бабушка и дедушка) погибли, когда той было двадцать лет.
- И что же произошло потом? - спросила Леонова спешно.
На лице Олеси появилась скептическая улыбка:
- Его забрали в армию. Жанна его ждала. А он вернулся с женой беременной, - на некоторое время она задумалась, а затем добавила: - Кажется, та девушка библиотекарем была. Тихая такая, да только если поставит перед собой цель какую, то готова в горло кому-нибудь вцепиться только бы достичь желаемого...
Её мама потеряла любимого человека. Пережила его предательство. Какой же сильной нужно было быть!
Кто-то когда-то сказал, что если в жизни человека случается что-то нехорошее, беда словом или, к примеру, то же предательство, то в его нежное чуткое сердце вонзается не меньше сорока тончайших иголок, причиняющих страшную боль их обладателю. Затем со временем медленно, но верно по одной иголке исчезает. Исчезают все, кроме последней. Последняя же, сороковая, остаётся в человеческом сердце на всю его оставшуюся жизнь.
- Поговаривали, - продолжала свой рассказ лучшая подруга её мамы, у которой, несомненно, вся эта история происходила на глазах, - что всё вышло случайно. Как бы по пьяни. Коля даже приходил к Жанне, прощения просил. Хотел начать всё сначала. Но она его не простила. Гордая была.
Бедной Зое казалось, что ей пересказывают сюжет какого-то сериала, но никак не жизнь её родной и горячо любимой матери. Леонова прожила бок о бок с этой женщиной всю свою жизнь и даже в мыслях представить не могла, что её мама могла пережить нечто подобное.
Как же порой закручены и сложны, оказываются люди, самые простые на первый взгляд.
- Жена его во время родов умерла. Но родила здорового мальчика... Не помню, как его зовут, - нахмурилась рассказчица. - Правда, Мартыненко особого участия в судьбе ребёнка не принимал.
Тут же Зоя повернулась к Олесе, стоящей у окна позади девушки. Она никак не ожидала, что из-за всей этой мексиканской мыльной оперы пострадает ни в чём не повинное дитя.
- В каком смысле? Не признавал ребёнка своим, что ли?
Женщина лишь покачала головой, сложив руки под грудью.
- Нет. В их родстве никто не сомневался. Тут дело в другом. Коля запил тогда. Сильно запил.
Леонова внутренне содрогнулась. Бедный ребёнок наверняка испытал то же самое, что испытывала и она, тоже с самого своего рождения. Изо дня в день в период каждого запоя своего отца.
Ей вдруг стало жаль этого бедного мальчика, которого она совершенно не знала и никогда не видела. У Зои вообще в последнее время как-то обострилось это чувство жалости. Чуть ли не каждого третьего она умудрялась пожалеть.
- Подожди... - насторожилась девушка, отчётливо помня образ того светловолосого мужчины, которого вчера увидела. Уж кто-кто, а он точно не обладал внешностью алкоголика со стажем. - Он что, и сейчас продолжает пить?
- Нет, - в силу своего отрицания, женщина даже руками замахала. - Сейчас он занимает должность начальника какого-то, кажется... Прости, я не особо осведомлена о его жизни.
Девушка испытала что-то очень похожее на чувство облегчения. Значит, он не скатился, и всё-таки нашёл в себе силы начать жить заново, ну, или просто продолжить жить, не взирая ни на что.
А ещё большая часть её облегчения пришлась на этого мальчика. Хоть он не повторил её судьбу. Может, у него было счастливое детство? Или же наоборот, полное одиночества? Ведь Олеся сама сказала, что особого внимания собственному ребёнку он не уделял...
Жанна Егоровна так и не пошла на этот долгожданный и волнительный вечер встреч выпускников. Хотя Зоя её поначалу уговаривала, затем, к удивлению Леоновой-младшей, к уговорам и мольбам подключилась и Олеся, а потом даже Влад. Но мама Зои оказалась непреклонной и до жути упрямой. Она так и не согласилась.
Однажды придя из школы пораньше, Зоя услышала телефонный разговор своей матери, который показался ей уж слишком подозрительным. А подозрительным потому, что она, кажется, понимала, кто являлся невидимым собеседником Жанны Егоровны.
Сидя на диване и нервно теребя собственный фартук, она что-то выслушивала, да ещё и с таким видом, будто бы вот-вот сама бросит трубку.
- Мы ведь уже всё обсудили, - тихим и приглушённым голосом, говорила она в трубку. Хотя этого можно было и не делать ведь дома никого кроме женщины не находилось (конечно, исключая только что вошедшую Зою).
Отец был на работе, и услышать их разговор, ну никак не мог. А Зоина мама разговаривала так, словно он находился в соседней комнате за стеной.
- Нет, не смей! - вдруг горячо зашептала она в трубку. - Если ты здесь появишься, мой муж спустит тебя с лестницы.
Судя по всему, кое-кто планировал наведаться к ним в гости, да ещё и без любезного приглашения хозяев. Зоя даже на секунду восхитилась тем, каким же отчаянным надо быть, чтобы полагать, что его тут примут с хлебом да солью и распростёртыми объятиями.
- Не звони мне больше, - устало просила женщина. - Не береди мне душу, да и себе тоже. - Не дожидаясь ответа, она всё-таки положила трубку, затем откинулась на спинку стула и замученно прикрыла веки.
Не зная что ей делать Зоя так и продолжала стоять посреди коридора и оттуда заглядывать в соседнюю комнату, через открытую настежь дверь. Перед ней предстала задача выбора: или она сейчас тихо крадётся в собственную комнату, или же она идёт к матери, и тогда не удержится от вопросов, столь интересующих её.
Вопреки всему она последовала второму варианту развития событий. Тихонько подойдя к дверному проёму, она там же и замерла, боясь отчего-то ступить в комнату.
- Это ведь тот мужчина звонил? - тихо спросила девушка, отчаянно не желая встречаться глазами с собственной матерью. - Мартыненко, кажется?
Ни чуть не испугавшись появления Зои, женщина обернулась, даже не вздрогнув от неожиданности. Складывалось впечатление, словно она знала, что когда-нибудь это должно было случиться, и её дочь обо всём бы узнала. Видимо, день настал.
- Да, это был он, - её голос немного дрогнул. Мама девушки похлопала на место на диване рядом с собой, как бы приглашая её присоединиться, но Зоя продолжала стоять в дверном проёме, начиная злиться на саму себя из-за того, что вообще затеяла этот разговор.
Сейчас ей было ужасно неловко перед матерью. Так неловко, словно это её саму поймали за разговорами с кем-то. А ещё это чувство неловкости было, несомненно, вызвано отчасти и тем, что девушка сунет свой прекрасный носик в дела прошлого, давно покрытого мраком и тайнами.
- Олеся мне призналась, что рассказала тебе про наши с ним... взаимоотношения.
Глаза матери сверкнули, и девушка поняла, что Жанна Егоровна неслабо злиться за это на собственную подругу и явно в скором времени преподаст ей урок, как научиться держать собственный язык за зубами.
- Зачем он тебе звонил? - поспешно тема была переведена, Зое не хотелось послужить поводом для ссоры.
- Хочет воссоединиться, - почему-то ответила правду Леонова-старшая, хотя изначально планировала солгать, что он звонил ей а счёт того вечера встречи выпускников. - Говорит, - она немного склонила голову к плечу, - что все эти годы забыть не мог.
Непроизвольно Леонова сделала несколько шагов поближе к дивану, взволнованная таким развитием событий:
- А ты? Что ему ответила ты?
Её мама в ответ на это лишь улыбнулась. Совершенно не так как обычно. Эта улыбка была невесёлой и какой-то усталой от всего на свете. Зое очень не понравилась эта улыбка 'замученной женщины', и откуда-то изнутри у неё появился порыв обнять маму и никогда больше не отпускать. Только бы она больше не страдала.