Запретное путешествие 2: Реквием

- Вот и я задаюсь тем же вопросом, – словно рокот двигателей корабля, неожиданно раздался голос Хулт’аха над головой, и я в испуге завизжала на всю душевую, что аттури даже вздрогнул, отступив на шаг назад. – Оденься, бпе! – гаркнул он следом и кинул что-то на пол возле меня, а после вышел, оставив в полном одиночестве.

С полминуты я сидела неподвижно и глядела на серую ткань, а затем осмелилась и решила рассмотреть принесённое Хулт’ахом. И этим нечто оказалась одежда. Где он её раздобыл, я не знала, но, если признаться честно, было очень приятно, что он вдруг позаботился обо мне. Не ходить же в чём мать родила, тем более во время Сезона. Ведь он неумолимо приблизился совсем близко, начиная удручающе действовать на меня. Просто сводя с ума.

Надев всё, я оценивающе осмотрела себя, ощупывая мягкую полупрозрачную серую ткань юсы, доходящую до колен, прикрывая только правую сторону, на бёдрах она крепилась двумя кожаными коричневыми ремешками, пересекающихся между собой. Чёрные трусики скрывали интимные места и ягодицы, такого же цвета, как и ремни, облегающие сапожки закрывали икроножную часть. Но больше всего мне по нраву пришёлся обтягивающий лиф серого цвета с чёрной каймой из эластичного материала по краям и красными иероглифами внизу. Он подтягивал и одновременно подчёркивал красоту груди. Железные вставки на нём, как влитые, закрывали каждую округлость, не создавая при этом дискомфорта и одновременно служа защитой. И кто ему предоставил такой прекрасный комплект?

Оставшись полностью довольной новым нарядом, я выпорхнула из ванной и увидела сидящего на своём ложе аттури. Смущение от произошедшего недавно сразу вернулось ко мне. Я даже сама себе не могла объяснить почему так вышло. Нет, эти кошмары точно сведут меня с ума. Уже стала беспричинно набрасываться на самца. Дожили.

- Ты специально сделал так, чтобы создать неловкое положение для меня! – сходу сорвались с языка обвинения в адрес смуглого. От чего-то я злилась и на себя, и на него. Не люблю чувствовать смущение и растерянность. – А может ты тоже изнасиловать меня решил, воспользовавшись тем, что я спала? – и что несу, сама не осознаю.

- Да ты, кажись, от стресса умом тронулась, бпе, – заключил аттури, протяжно заурчав.

- С тобой любая самка станет бпе. Лучше поскорее сбежать от тебя, чем подвергнуть себя такой участи, – съязвила я, решив задеть смуглого, но в ответ получила прожигающий багровый взгляд, от которого меня передёрнуло.

- Пошли, – внезапно скомандовал он и поднялся, направляясь к двери.

- Куда? – насторожилась я, ожидая подвоха, но аттурианец ничего более не ответил, выйдя из отсека, и мне оставалось лишь последовать за ним.

Я снова шла по лабиринтам Атолла за Смуглёнышем, на удивление не чувствуя ни волнения, ни каких-либо эмоций, как от аттури, так и внутри себя. Лишь в голове мелькали некоторые варианты того, куда он ведёт меня на этот раз. Может, опять к Хирону? Или снова хочет «посплетничать» со своими собратьями за бокалом к’нтлипа? Но больше настораживало то, что по пути нам не встретилось ни одного мимо проходящего самца, будто все вымерли, а тишина вступила в свои права, окутав собой всё пространство и звоном давя на барабанные перепонки в ушах. Лишь спустя время я услышала шум и рычащий говор впереди, а затем мы остановились возле огромной двери, которую открыл Хулт’ах, и она с тихим шипением ушла в основание вверх. Аттури рыкнул о том, чтобы я следовала за ним, и вошёл внутрь. Беспрекословно последовав его примеру, я вошла и просто обомлела. Помещение напоминало залу с колоннами по разным углам. На стенах иероглифы и художественная гравировка в виде воинов, сражающихся друг с другом. Слева я увидела целый арсенал колюще-режущего оружия, сверху сводчатый потолок, на котором изображён статный Охотник в чёрных доспехах, строгим взором наблюдающий за всеми свысока. Но большее внимание привлекло то, что помещение было переполнено огромным количеством аттурианских морд, коротко переговаривающихся друг с другом и смотрящих куда-то в центр залы. Туда же направилась и я, нагло прихваченная за запястье Смуглёнышем.

Заметив Хулт’аха, многие самцы услужливо расходились, пропуская нас вперёд и заодно кидая любопытные взгляды на меня, что очень смущало и приводило в смятение. Но оказавшись в самом центре, я вмиг забыла про эти взоры, заострив внимание на скованной молодой яутке, сидящей на полу. Она подогнула под себя ноги и пустым взглядом смотрела перед собой. Возле неё стоял высокий аттурианец, кожа которого была светло-зелёного цвета в коричневую крапинку на часто вздымающейся груди, предплечьях, на лбу и на ногах. Он расхаживал вокруг самки, держа в руках плеть и осматривая пришедших, будто хотел убедиться в том, все ли пришли сюда или нет.

Не понимая, что происходит, я коснулась руки Хулт’аха, чтобы он обратил на меня своё внимание, и приподнялась на носочки, намереваясь задать интересующий вопрос так, чтоб его услышал только он.

- А что произошло? Почему эта самка скованная? – кивнула я в сторону яутки, при этом заметив, что напротив нас, среди других аттури, стоят ещё аттурийки, уманки и самки яутов, так же с недоумением глядя на происходящее.

- Сейчас увидишь, – последовал ответ смуглого, и он тут же отвернулся.

- Я заметил, что даже первый помощник Вожака удостоил нас чести и пришёл увидеть казнь, – вдруг заговорил стоящий посреди залы аттури, глядя на Хулт’аха и продолжая удерживать в когтистых руках плеть.

- Казнь?! – переспросила я так, чтобы никто не услышал.

- Именно! – всё же расслышал этот аттурианец, обведя внимательным взглядом присутствующих. – Эта к’житова самка, – указал он на скованную яутку перед собой, – посмела отдаться другому самцу, тем самым опозорив своего Шикло, а затем пыталась сбежать.

Услыхав это, многие находящиеся здесь самки ахнули и прикрыли рот ладошкой, излучая запах удивления вперемешку со страхом. Эта горечь вмиг заполонила атмосферу помещения.

- Поэтому, по закону, за попытку бегства она получит наказание в виде двадцати плетей, а затем приговаривается к смерти за неверность, – твёрдо объявил хищник, и обвиняемая тотчас вскинула голову, глядя на него испуганными глазами.

- Прошу. Прости меня, мой Шикло! – взмолилась яутка, подорвавшись и кинувшись к ногам аттурианца. – Я искуплю свою вину. Обещаю! – всхлипывала она, роняя слёзы. Но в ответ самец грубо пнул её, утробно зарычав, и самка упала на пол. А после аттури взмахнул плетью, и она со свистом опустилась на спину бедной яутки, сорвав с её губ крик боли и отчаяния. В этот момент моё сердце сжалось в тисках жалости, забившись о рёбра. И с каждым хлыстом плети по спине самки, её боль словно передавалась мне, отдаваясь напряжением мышц и сжатием в комок всего внутри.

- Прекратите! – прошептала я, закрывая уши руками, не в силах слышать крики страдалицы. – Прошу! Остановитесь! – подалась я вперёд, пытаясь перекричать свист плети. – Перестаньте!!! – заорала я уже во всё горло, когда яутка в бессилии уткнулась лицом в пол. Её спина напоминала уже просто месиво, а твей каплями забрызгал всё вокруг.

Я чувствовала, как горячие слёзы невольно проложили дорожку по моим щекам, застилая взор. Не в силах больше терпеть эти издевательства, я хотела подбежать к ней, но меня тут же остановила крепкая хватка Хулт’аха, пытающегося задержать, в то время как я хотела вырваться из его цепких рук, прижимающих к горячему телу.

Через минуту избиение плетью окончилось, и аттури, сложив окровавленное оружие садизма, отбросил его в сторону. Самка, всхлипывая, дрожала всем телом, не в силах даже поднять голову. Я же с жалостью глядела на неё, всё ещё пытаясь вырваться из лап смуглого, продолжающего сжимать крепко мои локти. Была бы возможность, я бы самолично изувечила этого аттурианского с’йюит-де его же плетью, а затем оторвала голову за яутку, ту, что тоже оказалась отрезанной от своего клана, попав в рабство этих ублюдков. Тяжело дыша и проливая слёзы, я чувствовала, как злость на эту бессердечную расу возрастала с каждой секундой внутри меня. Дайте мне оружие, и я, не задумываясь, превращу в фарш каждого присутствующего здесь аттури. Будь они прокляты!