Страница 55 из 101
-- Тут они, гад, живут! -- ворвался в комнату прокуренный голос. -- А болящий их вон он, на кровати у окна!
Тельняшка мужика молнией мелькнула по комнате. Он припал губами к санькиному уху, что-то быстро-быстро проговорил, получил в руку цветной бумажный комок и, радостно шмыгнув носом, еще быстрее, чем появился, убежал из номера.
Врач скорой помощи, невысокий седой мужчина с иссушенным зноем лицом, беззвучно прошел к кровати Эразма, поставил чемоданчик на освобожденную Санькой тумбочку и иронично спросил:
-- Ну что, не подходит вам климат Приморска?
-- Пока не подходит, -- мрачно ответил за всех Андрей.
Глава девятая
ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ. ЛУЧШЕ -- ДЕВУШКУ
Никто уже и не помнит, в какой день и в каком году люди решили, что в море полезно купаться. Вряд ли эта мысль могла прийти в башку английскому пирату, полжизни проплававшему по Атлантике, или португальскому рыбаку, терпеливо забрасывающему всю жизнь сети. Изобретателем курортного отдыха на соленых волнах, скорее всего, был человек либо никогда не видевший моря, либо увидевший его впервые после долгих лет существования в глубине континента. Но увидевший тогда, когда люди уже перестали стесняться, что их увидят в нижнем белье. Во всяком случае татаро-монголы, выйдя маршем к средиземноморскому Триесту и впервые увидев так много воды в одном месте, не бросились с радостным гиканьем в волны прибоя. Человек, придумавший курорты, еще не родился.
К тому времени, когда Санька и Нина шли по набережной Приморска, и воздух медленно пропитывался вечерними сумерками, этот человек уже умер, но его открытие, сделавшее захолустный Приморск летним мегаполисом, таким же, как Ялта, Майами, Ницца, Варна или Анталия, жило и побеждало. На гальке, отполированной морем, солнцем, ветром и телами, лежали, сидели, стояли тетки с купеческими складками на боках и бедрах, пацаны с загорелой до цвета коньяка кожей, мужики с могучими пивными животами. Фигуристых девушек в купальниках почему-то не было. То ли они не любили поплескаться вечерами, то ли вообще они предпочли Приморску Канары и Анталию, но только Санькин взгляд, скользя по телам, ни за что не цеплялся. Берег больше походил на филиал провинциальной бани, чем на курорт.
-- Может, скупаемся, -- предложил он Нине.
Наверное, только так он мог изменить картину на набережной. Под строгим офисным костюмом Нины угадывалась неплохая фигурка.
-- Спасибо. Я устала, -- ответила она. -- Мне еще на автобус успеть нужно. -- Пока до Перевального доберешься...
-- Перевального? -- не сдержался Санька.
-- Да. А что?
-- Нет-нет, ничего...
-- Вы так спросили, ну, таким тоном, что я подумала, вы там когда-нибудь были.
-- Нет, к сожалению, ни разу.
-- Сожалеть не о чем, -- вздохнула Нина. -- Ничего там хорошего нету. Вся цивилизация -- это маленький вокзальчик, кинотеатр, давно превращенный в несколько магазинов и магазинчиков да школа.
-- Дома в основном свои, частные?
-- Да. В центре, у вокзала, несколько четырехэтажек. А дальше -- одни заборы и заборы...
-- Нина, а давайте на "ты", -- как и положено по схеме первой прогулки с девушкой, предложил Санька.
-- Давайте, -- тоже по схеме уступила она ему право первым воспользоваться этой возможностью.
-- А ты любишь мороженое? -- мастерски сделал он это.
-- А кто ж его не любит? -- оттянула она миг своего шага
навстречу, и от этого стала еще привлекательнее.
Мужики не любят крепости, которые сдаются слишком легко. За такие
крепости не бывает наград.
Санька купил что-то местное, хотя в тележке у мороженщицы вповалку лежал весь московский, а точнее, импортный ассортимент. Просто он предпочитал все свежее. Коровы, давшие молоко для импортного мороженого, скорее всего, умерли не менее года назад. А возможно, что внутри заморских чудес было заморожено вовсе не молоко, а консерванты.
-- Вам все-таки нужно порепетировать, -- упорно уходя от дружеского "ты", произнесла Нина.
-- Выбирай, -- протянул он оба брикета.
Их раздавленный вид и сорванная с углов бумага навевали что-то родное, отечественное.
Она взяла самый измятый и самый изорванный, и Санька ощутил легкую горечь в душе. Горечь на самого себя. Мог бы не устраивать эти выборы на улице, а сразу отдать брикет получше. Хотя, если честно, различие он заметил только сейчас, когда Нина стала разворачивать своего уродца.
-- По условиям конкурса все соискатели исполняют музыку на одних и тех же инструментах, -- пояснила Нина. -- Вы бы их хоть опробовали...
-- А мы свои приперли.
-- Со своими нельзя. Все должны быть в равных условиях.
-- Хорошая идея, -- согласился Санька. -- Свобода, равенство, братство. Буйнос придумал?
-- Нет, я, -- покраснев, ответила она.
-- Серьезно?
Нина хоть и выглядела сухой классной дамой, но все равно не
создавала впечатления человека, от которого что-то зависело на
конкурсе.
-- Значит, ты его давно знаешь, -- вслух подвел итог своим размышлениям Санька.
-- Кого? -- остановилась она.
-- Ну, хозяина конкурса... Как его? Буйноса!
-- Ты прямо экстрасенс!
Она впервые произнесла заветное "ты", и то, что она сделала это в столь восхищенной форме, заставило Саньку ощутить в душе какое-то новое чувство. Он вроде бы только в эту минуту понял, что стоит гораздо большего, чем думал о себе раньше.
-- Заметно? -- сделал он свирепое лицо. -- Я могу предсказывать пожары, ураганы, катастрофы, а также курс доллара на следующие сутки как по линии Центробанка, так и по сделкам ММВБ!
Улыбкой она тут же уценила санькину исключительность.
-- Курс и я могу угадать. Он или на месте стоит, или на два-три рубля за сутки возрастает... А Владимира Захарыча Буйноса я давно знаю. С детства. Он у нас учителем физкультуры был...
-- В Перевальном?
-- Конечно. Он и жил-то в трех домах от моего. Это теперь -- в лучшем доме Приморска, бывшем горкомовском...
-- Надо же! Учитель физкультуры -- и музыкальный конкурс! -восхитился Санька.
В его фразе смешались и удивление, и ирония, но Нина, как и положено человеку, который в любом слове и действии сначала видит плохое, а только потом хорошее, заметила иронию и сразу же решила постоять за своего бывшего учителя:
-- Зря ты так. Из школы он ушел лет шесть назад. Не вечно же ему было нищенствовать. Знаешь, какая зарплата у учителя физкультуры?
-- Знаю, -- кивнул Санька, хотя и не знал.
-- А у него родители-инвалиды. Два брата -- школьники. Он уволился, организовал фирму по продаже недвижимости, взял кредиты и постепенно раскрутился...
-- Рисковый мужик! -- оценил его Санька.
-- Он -- умный, -- с нежностью отозвалась о нем Нина, и Санька ощутил, что Буйнос был для нее не просто бывшим учителем физкультуры и не просто организатором фестиваля, взявшим ее на работу.
-- Я тоже, -- шуткой решил он ослабить собственное ощущение.
-- И потом он когда начинал, то риска почти не было, -- не заметила она санькину шутку. -- Цены росли как на дрожжах. Кто не прозевал, обогатился.
-- А теперь, значит, его эстрада заинтересовала?
-- Прибыльно, -- с безразличием к этому слову произнесла Нина.
-- Неужели в тусовке, которая к нему привалила, есть какой-то навар? По-моему, одни расходы, -- он начал старательно загибать пальцы на левой, свободной от мороженого, руке. -- Проезд всем оплачен -- раз, гостиница -два, аренда дворца культуры -- три...
-- Если бы не было прибыльно, не было бы схватки за этот конкурс, -не дала ему загнуть мизинец Нина.
-- Серьезно?
-- Еще как! В Москву, в минкульт, не меньше пяти заявок пришло. Я, правда, точно не знаю сколько, тогда меня еще в оргкомитете не было, но Владимиру Захарычу пришлось еще как побороться! И не всегда честно. Вы же знаете, какие сейчас чиновники...
-- Знаю, -- снова ответил Санька, хотя тоже не знал, какие же они сейчас.