Страница 2 из 19
Меня представили. Отец и мать – пенсионеры. Брат старше Вальтера на 2 года, у него три дочери – 5, 10 и 14 лет. Я подумала, что это хороший возрастной разрыв для изучения итальянского языка на 3-х уровнях – от детского сада до школы. Все были очень милы и любезны. Мы погостили один день.
На следующий день мы уезжали на 2 недели – в Тоскану и Умбрию. Прошло всего несколько дней, как мы реально познакомились. Чувствовалось, что мы оба хотели бы углубить наше знакомство. Мы изучали друг друга, не забегая вперед и не задавая много вопросов. Никто из нас не знал, как закончится наше знакомство и закончится ли. Но я твердо знала, что могла рассчитывать только на себя.
8 июня 1996 года, распечатав письмо незнакомого человека из Италии, я не могла знать, что потеряю все: любимую профессию гидробиолога, степень кандидата наук, квартиру в Минске, дачу, родителей и, в конце концов, свое доброе имя.
Языковый барьер был очень высок и казался трудно преодолимым. У меня уже был учебник итальянского языка. Я завела тетрaдку, в которую вписывала новые слова.
5 часов в машине – и мы в Тоскане. Первую неделю мы проживали в Тавернелле, откуда выезжали в разные города на экскурсии. Целыми днями мы наслаждались искусством, красотами Италии, музеями, ограничиваясь бутербродами для поддержания сил, а вечером надолго оседали в какой-нибудь таверне и отъедались за день. Итальянское вино меня восхитило сразу. За 2 недели путешествия нам удалось выпить 14 бутылок красного вина и мы до сих этим гордимся.
Декабрьская Тоскана радовала своими пейзажами – оливковые рощи и кипарисовые аллеи преобладали, как на Южном Берегу Крыма, где прошло мое детство. Бескрайние тосканские просторы напоминали белорусскую холмистую местность в районе Логойска или Городища, где у нас была дача: с такого холма весь горизонт расстилается перед глазами и чувствуешь себя при этом изумительном виде властелином земли.
История и культура здесь были совсем другими и это меня привлекало. С жадностью я впитывала новые впечатления – Флоренция с ее великолепными художественными музеями, Сиена с неповторимой небольшого размера вогнутой площадью, на которой 2 раза в год проводится Палио на лошадях, старинный город Орвието, стоящий на каменной глыбе, Вольтерра – родина великого Вольтера, Губбио, где сохранились останки римского театра 6 века н. э., Гуальдо-Тадино…
Я мало знала о жизни Вальтера, как и он обо мне. Мы начали задавать друг другу личные вопросы. Я узнала, что он был женат, но они уже 3 года не проживают вместе, хотя еще не разведены. Детей у них нет. Так я узнала, что в Италии развод получают после 3-х лет сепарации (отдельного проживания). Я узнала, что Вальтер снимает мансарду в Милане по очень высокой цене, хотя по документам ему принадлежит 2-й этаж дома совместно с родителями, за который тоже платит он. Я поинтересовалась, какая у него была зарплата, чтобы оплачивать все это, – оказалось, она была обычной по итальянским меркам для компьютерного техника, офисного работника. Мне припомнились опасные западные привычки жить в кредит, которые часто возвращались бумерангом. Одним словом, я поняла, что материальное положение у Вальтера скромное и была ему безмерно благодарна за широкий жест – приглашение на 2-х недельное путешествие по Тоскане. Тогда же я узнала, что Вальтер был одним из тех маленьких детей, у которых в аварии был насмерть сбит отец.
Мы наслаждались природой, изумительной итальянской едой, красным вином и общались, общались, общались… Меня все больше покоряла нежная душа Вальтера. Отпуск пролетел быстро, и мы вернулись из Тосканы и Умбрии в Милан.
Рождество 1996 года встретили в деревушке Новедрате в кругу его родителей и семьи брата. Я испекла мой любимый торт «Наполеон». Рождество в Италии отмечается днем 25 декабря. Накануне вечером под елку складываются подарки. Мы тоже положили наши, предназначенные для родителей и семьи брата, привезенные из путешествия по Тоскане и Умбрии. С самого утра 25 декабря под елку начинался поход – в куче запакованных коробок каждый искал свой подарок. Мы с Вальтером тоже нашли подарки. Потом был обед. Языковый барьер был высоким, и я чувствовала себя «Эллочкой-людоедкой» из Ильфа и Петрова. Мы обменивались фразами по-французски. Иногда Вальтер переводил с итальянского. Когда обед дошел до торта, его брат сказал, что это «калорийная бомба». Так я узнала, что в Италии не употребляют много сливочного масла и в дальнейшем рецепт торта был изменен, а количество масла уменьшено.
Потом неожиданно выпал снег. Новый 1997-й год мы тоже встречали в Новедрате. Девочки так радовались этому редкому гостю, снегу! Для меня снег был привычным, а для них – большой редкостью. Брат пошутил, что это я привезла снег. Его выпало много по итальянским меркам, около полуметра. Я организовала детей на катание снежных баб. Они были в русском стиле – 3 огромных шара, самый большой – нижний, самый маленький был с морковью вместо носа. Девочки скатали небольшие снежные бабы и объяснили, что они во французском стиле, с треугольным телом. Мы долго резвились и наделали много фото. Одна из них стоит у меня на полке – я, Вальтер, посреди – огромная русская снежная баба с красным зонтом, в ногах сидят три девочки, 5-ти, 10-ти и 14-ти лет.
Мне пора было уезжать. Была середина января и скоро мне нужно было выходить на работу после длительного отпуска. Я поблагодарила Вальтера и отказалась от другой поездки, которую он задумал.
Мы попрощались с его родственниками в Новедрате и переехали в Милан. Вальтер был грустен из-за моего отъезда. Перед отъездом я сочла необходимым сообщить Вальтеру, что в Минске меня ждет 10-летний сын, который родился за 3 недели до Чернобыльской аварии. Рассказала о родителях. Моя мать 40 лет проработала главным редактором редакции для детей и юношества на Белорусском Государственном Телевидении и Радио, а отец был историком. Мой рассказ не изменил намерений Вальтера, и мы договорились встретиться на нейтральной территории весной 1997 года. Выбор пал на Прагу, куда я могла приехать из Минска на поезде, а он на машине. Я улетела в Минск рейсом из Вероны.
Последняя экспедиция по реке Свислочь, 1996
В Академии Наук, где я работала научным сотрудником, готовила переаттестацию на старшего научного сотудника и вела свою научную тему, времена были «на выживание», начиная с 1986 года. После разгрома советской системы научные сотрудники пытались, чтобы выжить, подрабатывать, руководство закрывало на это глаза. Ездили в Польшу на рынок продавать белорусские товары. Мы шутили. Но времена были подобны войне.
В 1996 году коллеги пригласили меня в водную экспедицию по реке Свислочь под эгидой получения гранта по исследованию накопления тяжелых металлов в водных беспозвоночных, млекопитающих и рыбах.
Река Свислочь пересекает столицу, город Минск, впадает в Березину, которая, в свою очередь, впадает в Днепр и затем в Черное море. Для мониторинга тяжелых металлов никель-хром-свинец-цинк-медь-олово-титан были выбраны 3 полигона от Станции очистки сточных вод города Минска до 90 км после Станции очистки.
Свислочь является достаточно эвтрофицированной рекой, в которую сбрасывались сточные воды. Контролем были воды и донные осадки, забранные из Березины на территории Березинского Биосферного Заповедника.
Группа была сформирована из ихтиолога, маммолога (специалиста по млекопитающим, в частности, бобрам), гидролога из Института Водных Ресурсов Беларуси (ЦНИИКИВР) и меня, специалиста по мшанкам. Мы выехали от Станции очистки сточных вод на 3-х байдарках, с оборудованием для взятия проб, палатками и продуктами на неделю. Экспедиция была неформальной, финансирование еще не было получено и исследователи взяли с собой детей. Сыну ихтиолога было 15 лет, моему сыну и дочери маммолога Вадима по 10.
Наша компания походила на героев книги Джерома К. Джерома «Трое в одной лодке, не считая собаки». Была и собака. Это был великолепный экземпляр таксы. Она громко лаяла и, похоже, считала себя Капитаном, а Вадима своим помощником. Вадим был на веслах, Наташа, его дочь, усаживалась сзади байдарки, а такса стояла впереди и, казалось, указывала путь.