Страница 7 из 29
Да, за выход из архетипического сюжета человеку приходится платить выкуп. Это обязательное условие! Такой платой чаще всего бывает текущая эго-установка, некая ценность, которую невозможно унести с собой в новую жизнь. Например, если вы решились сменить рутинную работу, которая, тем не менее, являлась гарантией финансовой стабильности, и заняться тем, о чем давно мечтали, вам придется по меньшей мере столкнуться с временными финансовыми трудностями, непониманием окружающих, собственными сомнениями и т. д.
С одной стороны, архетип, обладая психической силой и мощью всего человечества, безусловно, могущественнее отдельного смертного. Воевать против самого его существования в собственной жизни, будучи его же содержимым, – это все равно что, устроившись на должность уборщика в Кремле, пытаться свергнуть государственную власть. Хочешь перемен такого масштаба – стань фигурой такого масштаба, собирай войско или, что ближе к нашей действительности, организовывай собственную партию. Естественно, «архетипический кредит» в таком случае обойдется весьма недешево: это и время, и силы, и огромный труд, а также великая опасность. Однако в этом и есть отличие между Васисуалием Лоханкиным и, скажем, Петром Аркадьевичем Столыпиным.
Но, с другой стороны, вопрос о том, что есть содержимое, а что содержащее, применительно к диаде «архетип – индивид», – это та же дилемма, что и загадка о курице и яйце или вечный спор о том, что первично: дух или материя.
Несмотря на все могущество архетипа, «своих собственных рук», как было сказано в самом начале, у него действительно нет. Поэтому вещь ищет хозяина, как говорили древние, а архетип – «подходящую человеческую форму». В таком случае индивид сам становится сосудом для архетипической энергии. Вольется же эта энергия туда, где обнаружатся подходящие пустоты, то есть в те сферы психического бытия, где нет личностного воплощения, где индивид не проявляет себя сознательно.
В отсутствие осознанного проживания с опорой на собственные чувства, ощущения и желания жизнь вовсе не останавливается, просто все происходит «само собой» – то есть так, как это случается чаще всего в «данной местности». Заброшенный участок земли, если его не культивировать, не возделывать осознанно, в соответствии со своими потребностями, вскоре зарастет сорняками. Но это будут сорняки лишь с точки зрения владельца участка, а с точки зрения природы это будет естественное, экологичное заполнение пространства.
Таким образом, архетипическое по отношению к индивиду является одновременно как содержащим, так и содержимым. Оно безусловно бессознательно для «личности-сосуда» и, следовательно, как и все бессознательное, проецируется вовне, то есть проявляет себя во внешних жизненных перипетиях – внезапных событиях, непредусмотренных обстоятельствах, неожиданных поворотах, нежданных переменах, осложняющих жизнь или заставляющих действовать иначе. Вот такой, на первый взгляд, парадокс: являя собой емкость для коллективного психического содержания, мы сталкиваемся с ним в событиях внешнего мира, да еще и удивляемся: «Как такое могло со мной произойти?! Как меня только угораздило?».
Если нам все же посчастливится распознать архетипическое содержание, которое вторглось в нашу жизнь, мужчине следует снять шляпу, а женщине сделать реверанс. Важно помнить: архетип возьмет свое всегда. У нас же есть всего две альтернативы. Мы можем либо подкрепить его своей психической энергией, «скормив» ему часть собственной жизни и души (в мифах и сказках это описывается как жертва некоему чудовищу в виде младенцев или самых красивых девушек – отдается на растерзание юное, наиболее жизнеспособное, лишь бы коллектив мог жить как встарь). Либо, в случае осознанного проживания, мы можем пополнить сокровищницу коллективного-архетипического новыми деталями, вариациями и особенностями. Во втором случае и происходит взаимообогащение. Расширение за счет индивидуального вложения получает как паттерн, так и личность. Человек может внести в некое коллективное представление свои индивидуальные черты, и тогда он получает в свое распоряжение архетипическую силу и поддержку, взамен обогащая архетипический образ новыми подробностями.
Человекоподобные приматы тысячелетиями выкапывали съедобные корешки собственными руками-лапами, обезьяноподобные люди делали то же самое, ибо это архетипично: смотри на меня, делай как я, но даже если никогда не видел, как это делают другие, все равно на уровне инстинкта повторишь. Но как-то раз один из первобытных людей додумался копать землю попавшейся под руки палкой. Соплеменники, возможно, сначала даже побили этого «Джордано Бруно», но со временем все стали пользоваться палкой-копалкой. Потом, вероятно, через множество поколений, к палке кто-то додумался привязать каменный наконечник, и так постепенно дело дошло до серпа, а потом и до комбайна. Так архетип Матери Земли вовсе не потерял ипостась кормилицы, которая насыщала народ-младенца своей огромной грудью даже без проявления сознательных усилий с его стороны. С появлением земледелия архетип получил еще больше власти, так как, в отличие от младенца, находящегося в бессознательной симбиотической связи с матерью (или со всей природой, в переводе с индивидуального на общечеловеческий уровень), годовалому малышу, или народу на пороге появления Сознания, приходится уже прикладывать усилия, «вести себя хорошо», чтобы получить от матери питание и заботу.
Обогащение архетипа индивидуальным содержанием не обязательно приводит к переменам общечеловеческого масштаба. Для отличника, получившего за особые старания в советской деревенской школе направление в вуз (а это была редчайшая возможность изменить жизнь: деревенские жители, прикрепленные к колхозу, не имели паспортов до 1974 года!), переезд в город был личным подвигом; для его детей же поступление в институт было всего лишь продолжением семейной традиции.
И в этом месте мы наконец вернемся к вопросу выбора, от которого отвлеклись чуть выше. Нельзя утверждать, что при осознании захвата части собственной души архетипическим содержанием оно автоматически целиком сходит на нет: оно просто выходит из тени, становится явным. Достигнув порога сознания, оно уже более не является всеобщим; оно осознаётся, а значит, принадлежит конкретной личности.
Но ведь в реальном-то мире мы уже успели во что-то впутаться! Вступив в битву со Змеем Горынычем, Герой уже не может пойти на попятную: мол, я передумал, давай жить дружно. Он либо одолеет Змея, либо погибнет. Третьего не дано. У нас нет выбора между действием и бездействием в том смысле, что пассивность – это тоже психическая деятельность. Но когда мы проживаем архетипический паттерн осознанно, мы можем выбирать способ его реализации в реальном мире, мы можем выбирать модели, инструменты и помощников.
Что будет именно вашим мечом-кладенцом? Как мы помним из сказок, это оружие для сугубо личного пользования: кроме одного-единственного избранного богатыря, его никто не может не то что использовать в сражении, но даже просто оторвать от земли. Таким образом, меч-кладенец является символом некоего особого индивидуального орудия, инструмента, дара, навыка, который окажет помощь в завоевании своего места в жизни. Это может быть писательское перо, кисть художника, изысканный вкус в чем бы то ни было, просто острый язык, умение по-особому чувствовать красоту, настроения, тенденции и т. д. и т. п.
Кроме того, меч-кладенец – это орудие Логоса, которое беспощадно отсекает все лишнее в нашей жизни. В процессе индивидуации приходится отказаться от огромного количества старых связей, контактов, занятий, убеждений, привычек, опор, идеалов, норм и ценностей. Резать приходится по живому, без крови тут не обойтись. И именно Логос – чистый разум, твердое знание того, почему и зачем это нужно, – позволит уверенно прорубать дорогу в новый мир.
Наравне с оружием мы можем выбирать помощников и средства передвижения, которые облегчат путь в Тридесятое царство. Так как коллективное всегда сильнее индивида, «одним своим хотеньем», без помощи «щучьего веления», то есть привлечения неких ранее недоступных ресурсов, здесь не обойтись. Выбор соратников, слава богу, тоже является актом свободной воли. Богатырский же конь будет символом инстинктивной жизненной энергии, причем энергией управляемой и направленной на достижение осознанных желаний. А в том случае, когда лишнее обрублено, когда воплощается действительно наше истинное предназначение, – силы, соответствующие исходной самости индивида, его эйдосу, прибывают десятикратно. Хилый, горбатый жеребенок превращается в Конька-Горбунка, наделенного магической силой.