Страница 48 из 69
В спальню.
— Да вы, капитан, традиционалист! — не утерпела я, когда он опустил меня на кровать, почти сразу придавливая собственным весом.
— Я романтик, — невозмутимо отозвался Вольфгер, и непонятно было — шутит он или говорит всерьез.
А потом стало не до разговоров, потому что с остатками моей одежды он, наконец, стремительно расправился. И…
Такого с мужчинами у меня еще не было. Когда и огонь, и жажда, и ты, не сгорая, горишь, желая сразу достигнуть пика, чтобы это скорее прекратилось — и чтобы это не прекращалось никогда.
Да и мужчины такого у меня никогда не было — яростного и внимательного. Нетерпеливого, бесцеремонного... чутко потакающего всем моим желаниям эгоиста.
Он брал. И в то же время давал так много, что мне казалось, что я сойду с ума от этой пытки нежностью и грубой силой…
Наверное, на мгновение, так оно и случилось, потому что мир перестал быть. Мне показалось, я растаяла, растворилась, испарилась облачком пара — таким невесомым сделалось тело.
Но нет. Реальность постепенно возвращалась мелкими штрихами — жарким шумным дыханием, тяжестью чужого тела, громким стуком двух сердец.
Вольфгер поцеловал меня и отодвинулся чуть в сторону, несмотря на мой протест и попытку вернуть большое и теплое на место. В итоге, уцепившись, я перекатилась вместе с ним, оказавшись полулежащей на широкой груди.
Ладно. Так тоже сойдет!
Я повозилась, устраиваясь удобнее и, подперев подбородок кулаком, принялась с интересом, по-новому, разглядывать нежданно-негаданно свалившегося на мою голову любовника. Вольфгер прикрыл глаза, кажется, приходя в себя, но рассеянно поглаживал меня по спине, давая понять, что вполне себе жив и в сознании.
…А может, женить его на себе?
Мысль была совершенно внезапной, но требовала тщательного обдумывания. Я женщина неглупая, просто так мысли в мою голову не приходят!
Плюсы определенно есть. Родители, конечно, взвоют, но будет поздно — я уже вышла замуж и даже не слишком позже Шантея. Все, как они и хотели! У нас будет лучшая во всем Лидии кухарка. И полы! Ну и сам капитан надежен, как скала — такой точно никогда не предаст и не обманет. Не говоря уже о…
Тяжелая ручища спустилась чуть ниже, ненавязчиво сжала попавшуюся под нее округлость, словно на пробу, вызвав короткий острый всплеск поутихшего желания, и я спрятала улыбку, потершись носом о загорелую грудь.
Минусы…
Минусы тоже есть. Характер тяжелый. У обоих. На работе — уже женат, но при этом бесперспективно. А еще имеет дурную особенность периодически портить полы и двери и раскидывать шерсть по дому!
Мысленно загнув пальцы на одной руке и на другой, я вздохнула. Выходило, что примерно поровну…
Вид у капитана был сонный, немного ленивый. Он разглядывал меня, и я смела надеяться, что увиденное ему нравилось.
— Ну! И что ты молчишь? — не выдержала я, проведя пальцами по собственному следу от ногтей на гладкой коже.
— А что, можно уже разговаривать? — отозвался вервольф, лениво жмурясь. И судя по выражению лица, эту шуточку он заготовил еще, когда я велела ему «помолчать».
Я гневно испепелила его взглядом и надменно отвернулась — что стало моей роковой ошибкой. Это чудовище заржало.
Я знаю, что приличные дамы не дерутся с любовниками и не душат их подушками — они предпочитают яд, но яда под рукой у меня не случилось, а кровь взывала к отмщению…
Задушить эту живучую сволочь так и не удалось. Более того — подождав минут пять, пока я выдохнусь, и осознав, что не дождется, Вольфгер перешел в наступление.
Словом, несмотря на то, что подушка в войне участвовала одна, и она была в моих руках — битву я проиграла с треском.
Пришлось признавать поражение, платить контрибуцию и всячески умасливать безжалостного варвара — несмотря на то, что тело еще после первого раунда приятно ныло.
Когда кровь перестала шуметь в ушах, я спохватилась.
— Как твои ребра?
— Да что им станется? — отмахнулся Лейт. И пока я гадала, это объективная оценка или обычная мужская бравада, и не пора ли вызывать доктора Лейпшица для принудительного освидетельствования, добавил. — Оборот, особенно экстренный, конечно, штука изнурительная и для организма затратная, но что хорошо — регенерируешь при этом, как бешеный. Туда-сюда обернулся — считай, кости срослись.
Он кривовато ухмыльнулся.
— Правда, есть нюансы.
— Какие? — любопытно ухватилась за эту фразу я.
Вервольфы — скрытники, о них не так много информации, кроме самого поверхностного плана. А тут такая шикарная возможность получить сведения из первых лап!
— Есть опасность, что из-за оборота осколки сместятся, и кость придется ломать? — выдала я предположение, показавшееся наиболее логичным.
— Да нет, — хмыкнул ценный носитель редкой информации. — Вот такого, кстати, не бывает. И переломы всегда встают правильно, и края ран сходятся наилучшим образом… — он пощупал голову, рана на которой и впрямь была уже почти не видна. — Вот только, чем обширнее повреждения — тем дороже телу дается оборот.
Вольфгер сел на постели, спиной ко мне, и я ощутила приступ острого эстетического удовольствия. Что со мной делала эта спина — голая, широкая, массивная и в шаговой доступности от меня!
А мой капитан тем временем потер шею, повел плечами (а-ах!) и буднично продолжил.
— В полнолуние волку хоть луна помогает. А если луны нет — то всё на личной силе и на собственных резервах. Если их не хватит — можно и загнуться.
— То есть, если бы то ушастое ничтожество умело колдовать получше, то я могла бы так и остаться в подвале, да еще и с трупом волка на коленях?! — негодование мое было просто безмерно.
Подобный вариант развития событий мне категорически не понравился. То есть — как это, загнуться? Тот подвал мне, прямо скажем, и без трупов не слишком был симпатичен! И пусть речь шла сейчас исключительно о гипотетических вариантах, я все равно чувствовала себя глубоко оскорбленной этой несостоявшейся подставой.
Капитан честно попытался подавить смешок, но зря старался — я всё равно его услышала.
— Эва, это при худшем раскладе из возможных.
— То есть существуют и другие? — мрачно уточнила я, подозревая, что они мне тоже не слишком придутся по душе.
— А как же! Если при переходе волк сильно поистратится, то организм просто заблокирует обратный оборот, да и все. Не навсегда, конечно — наешь запасов для трансформации, вернешься в человека. Или может случиться частичный оборот — тело форму сменило, а мозги в предыдущем состоянии заклинило. Но все это редкость…
— Почему? — не отставала я, уже прикидывая, какому изданию я эти сведения продам и кого возьму агентом, чтобы не продешевить.
— Потому что в большинстве случаев организм в принципе не запускает превращение, с которым ему не хватит сил справиться. Это привилегия самых отбитых!
Я рассмеялась, а капитан, воспользовавшись этим, попросил.
— Эфа, раз уж ты меня в простыне из квартиры не выпустишь — то принеси мне рубашку и штаны.
И пока я пыталась осознать, как он меня назвал, бессовестный волчара усугубил.
— Будь хорошей змейкой!
Ну наглость!..
— Вы об этой реплике еще пожалеете, капитан! — вставая с постели, надменно сообщила я.
И об этом человеке я беспокоилась! За него я волновалась, вызывая врача! Да я за него почти замуж вышла!
Нет, Эва, такой питомец тебе в доме не нужен!
Но как я ни старалась — вызвать в себе гнев или хотя бы возмущение никак не получалось. И если смех мне удержать удалось, то самодовольная улыбка так и норовила просочиться сквозь ледяную маску.
Совершенно неприлично!
Нечего его поощрять!
Я прошла к гардеробу, прикидывая. Что именно уместно надеть, чтобы выглядеть сногсшибательно в присутствии любовника — но так, чтобы он не подумал вдруг, что я для него наряжаюсь.
Вопрос был непростой, я не на шутку увлеклась — и потому не сразу сообразила, что молчание за моей спиной затянулось.