Страница 34 из 69
— И вы теперь мне должны. Так что будьте любезны об этом помнить.
— Всенепременно, мастер…
Поднявшись к себе, я малодушно перевела будильник на час позже — опоздаю, пусть! Стянула с себя одежду и раздражающие сейчас украшения. Мысль о том, что Диана может быть как-то замешана во всем этом, и именно я — я! — выдала ее капитану — была до отвращения неприятной. Постояла минутку под горячим душем, чтобы окончательно расслабиться, умылась, привела в порядок лицо и с наслаждением рухнула в объятия шелковых простыней, почти мгновенно провалившись в сон.
В беспокойный, волнующий, сладкий, будоражащий сон.
Низкий голос. Хриплый стон. Слишком близко.
Слишком хорошо.
Глава 6. Духовная близость, или о семейных ценностях
— Диана Корвин спит с Кевином Ревенбрандтом! — радостно заявил Руперт Кост, влетев в начальственный кабинет.
Вольфгер едва не рыкнул на подчиненного, как строгая учительница в школе — «Выйди и зайди как следует!» — но вовремя себя одернул. Принесенные новости и впрямь стоили подобного эффектного появления. Вот только…
— Здраст-ти, мастер Алмия… — растерянно добавил сержант Кост, только сейчас заметив, что капитан в кабинете не один, и не иначе как от этой самой растерянности еще и простодушно добавил — А вы что здесь делаете?
— Благотворительностью занимаюсь, — процедила сквозь зубы госпожа старший эксперт, глядя на стражника испепеляюще. — Помощь оказываю сирым и убогим.
Ну, допустим, внеочередно осмотреть взятую стражей вместе с Алеманом «туфту» — со стороны сиятельной блондинки было и впрямь одолжением, она к отделению совсем по другому вопросу была прикреплена. Но что ж шипеть-то так? Сама ж согласилась!
— Докладывай по порядку, — приказал вервольф, пока бедолагу не заплевали ядом за клевету и оскорбления.
— Портретик, капитан! Не зря мы тогда рынок шерстили и художника мучили. Мы ж его вчера предъявили всем, как полагается…
— Как полагалось сделать позавчера, во время, собственно, допросов, — вставил Вольфгер, и сержант виновато пожал плечами — помним, знаем, виноваты, но исправились же!
— И сразу несколько человек сообщили, что видели похожего человека в обществе Кевина Ревенбрандта. И даже смогли имя назвать. Ну, чтобы отыскать его пришлось, конечно, повозиться чуток, но нашли! Он у Ревенбрандта кем-то вроде исполнителя для мелких, но не самых приятных поручений работает. Даже давить сильно не пришлось — стоило упомянуть дело государственной важности и пожизненную каторгу за соучастие, он сразу раскололся. Ни про какие артефакты знать не знает, ничего он горничной не подсовывал, он ее только припугнуть был должен… — Руперт ухмыльнулся, в явном предвкушении от дальнейших смачных новостей. — Шугануть и пригрозить, чтобы девица держала рот на замке, и об увиденном ни единой живой душе не сказала. А увиденным, собственно, и был…
Вольфгер против воли бросил взгляд на госпожу Алмию.
Та, забыв про фальшивки, сверкала на стражника гневным взглядом. И капитан мельком подумал — интересно, что злит ее больше: что ее подруга изменяет мужу, а она об этом узнала не от нее, или то, что это событие обсуждают в отделении стражи.
— Это возмутительно! — отрезала артефакторша, одним жестом ссыпав работу, фактически законченную уже, в отведенный для нее короб. — Я сейчас поеду к Диане и во всем…
— Извините, мастер, — капитан вынужден был коллегу перебить. — Но «к Диане» мы поедем вместе. И выяснять теперь уже буду я, а не вы. И Руперт, будь добр, отправь господину Ревенбрандту повестку с требованием явиться в участок сегодня во второй половине дня.
Путь к дому Корвинов показался капитану бесконечным. Мастер Алмия кипела возмущением. И нет, тут Вольфгер не угадал, злилась она не на Диану Корвин, и не на стражу, а на подручного Кевина Ревенбрандта, который посмел самым подлым образом оклеветать уважаемую представительницу уважаемого рода.
У них образцовая семья. Николас в Диане души не чает, на руках носит, любой каприз. Диана очень уважает мужа за предоставленную свободу. Он ее опора. Она бы ни-ког-да. Да они… да он… да она!
Лейт не совсем понимал, почему виноват подручный, а страдает он, но привычно списывал это на несправедливости судьбы. А мастера было даже немножко жалко — разочаровываться в близких дело крайне неприятное. Поэтому он честно смотрел на собеседницу, делая вид, что внимает, не торопясь ее разубеждать и пояснять очевидные истины. Зачем? Сейчас сама убедится.
Молча смотреть и не разглядывать было сложно. Но Вольфгер держался, как мог.
И духи сегодня были другие. Логично, конечно, ведь предыдущие-то все еще позавчера кончились! Но эти другие, вроде и не противные, все равно раздражали обоняние.
Не то, категорически не то…
— Хотите, мы заедем за вашим артефактом? Чтобы наверняка? — неожиданно для самого себя внес он предложение в этот монолог.
Зарубочку о том, что у госпожи эксперта имеется подобная вещица, он себе сделал сразу же, хоть и предпочел бы приберечь ее дляболее важных дел. Все же артефакты истины сложны как в производстве, так и в использовании. Они капризны, как избалованные девицы, это известно было даже далеким от артефакторного дела людям. Если эти люди, правда, работают в страже.
— Не раньше, чем через неделю-другую, — кисло отозвалась мастер. — У моего кольца очень малая емкость и подзарядить извне его нельзя, только дожидаться естественного восстановления заряда…
Вольфгер понимающе кивнул и снова созерцательно замолк.
— Капитан Лейт? Эва?
Диана Корвин встретила их в застекленной, заставленной тропическими цветам лоджии. Посередине стоял широкий восьмиугольный стол в восточном стиле, вокруг — тахты с яркими разноцветными подушками, а сама хозяйка дома возлегала на одной из них с книгой.
— А Николаса нет, он будет только поздно вечером.
— Мы к вам, — коротко бросил Вольфгер, и на лице женщины появилось несколько растерянное и — взволнованное — выражение.
— Что ж, присаживайтесь, — она указала на диванчики. — Угощайтесь, — еще один взмах в сторону огромной тарелки с фруктами.
Прежде, чем кто-либо успел хоть слово еще сказать, она звякнула в колокольчик и бросила мгновенно заглянувшему лакею:
— Кристофер, лимонад, пожалуйста.
— Не стоит… — попытался капитан, но его одарили взглядом, в котором явно читалось — вам, может, и не стоит, а подругу я обязана угостить.
Капитан только мысленно хмыкнул и опустился на предложенное сиденье. Тахта оказалась мягкой и неудобно низкой, возлегать на такой, может, и хорошо, а вот сидеть… Мастер Алмия же, в отличие от вервольфа, чувствовала себя вполне комфортно, скрестив ноги в щиколотках и слегка откинувшись на подушки.
Мысленно проклиная аристократический этикет, Лейт терпеливо дождался, пока дамам принесут затребованный лимонад, пока расставят на столе блюдечки с южными лакомствами, к которым, он был уверен, никто не притронется. И только когда за лакеем закрылась дверь, спросил:
— В каких отношениях вы состоите с Кевином Ревенбрандтом?
И тут госпожа Корвин выдала себя с головой. Ее глаза округлились, взгляд панически метнулся в сторону кузины в поисках поддержки и с немым вопросом. В кругах Вольфгера этот вопрос бы сформулировали: «Что за подстава?!» — но высший свет, пожалуй, выражался несколько иначе.
— О чем вы? — неубедительно спросила она, дрогнувшим голосом.
— Подручный Кевина Ревенбрандта по имени Клайв Ламарет дал показания. Нам известно о вашей связи.
Судя по всему, имя подручного ей было прекрасно знакомо, потому что дальше отпираться она не стала — вместо этого устало сложила руки на коленях и произнесла:
— Дрянной человечишко. И зачем только Кевин взял на службу такое ничтожество?
— Для грязных поручений, — любезно пояснил Лейт возвышенной даме. Он морально готовился к истерике с выкриками: «Это все клевета!» и требованиями немедленно покинуть этот дом, но Диана Корвин смогла его удивить.