Операция "Волчье сердце"

Впрочем, даже если бы Макс и вздумал любопытствовать — не успел бы.

Переговорный артефакт на руке вервольфа слабо завибрировал, нагреваясь.

— ЧП, капитан, — прозвучал в ушах голос сержанта Коста. — Убийство. 47, Беспошлинная улица.

— Двадцать минут, — бросил Вольфгер в переговорник и стремительно поднялся, уже почти на бегу пожав руку Шантею.

— На ужин приходи, — бросил артефактор ему вслед, не задавая лишних вопросов.

— Всенепременно, — привычно отозвался капитан, мыслями пребывая уже на Беспошлинной улице в доме № 47.

Вызов к начальству, третий за эту неделю, застал капитана в дороге. Начальство желало знать, как продвигается расследование убийства в доме Корвинов, но не спешило освобождать подчиненных от прочих служебных обязанностей, вроде убийства в пьяной потасовке на Беспошлинной — рутинного и с громкими фамилиями не связанного, а оттого начальству неинтересного. Служебная карета, жесткая на ходу и оттого тряская, запряженная неказистой пегой лошадкой, везла седока с очередного места происшествия в управление, когда сработал браслет-переговорник:

— Лейт, к Валлоу, быстро, — отрывисто бросил первый зам полковника и разорвал соединение.

Капитан тоскливо вздохнул: кто бы намекнул начальству, что чем больше дергаешь подчиненных, тем меньше у них остается времени работать?

Пока что желающих донести до руководства столь свежую идею не находилось, и вервольф стукнул кулаком в переднюю стенку кареты:

— Ронни, живее. Начальству невтерпёж.

Паренек на козлах сочувственно цокнул языком и шевельнул вожжами.

Вольфгер мысленно прикинул, как будет оправдываться перед Валлоу.

А что нужно будет оправдываться — сомневаться не приходилось. Результатов, которыми можно было бы отмахаться от начальственного недовольства, пока не было. И нельзя сказать, что следствие стояло — оно двигалось, но медленно. Вольфгер методично и последовательно работал с информаторами, по крупицам собирая сведения о движении материалов, необходимых для создания артефакта-подавителя — а в списке были и редкие, с которыми вполне можно работать — но пока результата не было. Тем не менее, где-то преступники их взяли, а значит, должен был остаться след, как минимум — финансовый. И если он остался, то рано или поздно, но вервольф его возьмет.

Была повторно опрошена вся прислуга в доме Корвинов и ближайшее окружение Ивонны Эшли — и последние десять дней жизни горничной были восстановлены практически по часам. Удалось установить время и место, когда девушке, с большой вероятностью, сделали роковой укол, даже получить описание того, кто, предположительно, мог его сделать (а мог и оказаться просто сердобольным прохожим, поддержавшим занемогшую девушку — тоже вполне возможно). Но всего этого было пока мало для того, чтобы найти преступника. А информация о судьбах учеников того казненного мастера пока так и не пришла.

Во время второй выволочки Лейт не выдержал и прямо спросил, откуда столько внимания к этому делу, если из сейфа уважаемого господина Корвина ничего не пропало, а смерть рядовой горожанки никого особо не взволновала — но вразумительного ответа не получил и был послан. Работать.

А с Николасом Корвином разговора не получилось. Он принял капитана, внимательно выслушал — но отвечать на вопросы категорически отказался. Заверил только, что из сейфа действительно ничего не пропало — ни из основного отделения, ни из секретного. И всё. И сколько ни пытался Лейт разговорить чиновника, сквозь глухую стену молчания так и не пробился. Не помогли даже провокационные слова капитана, что, дескать, своим молчанием потерпевший— помогает преступникам избежать правосудия. Корвин не повелся, только сухо выдал: «Выполняйте свою работу, капитан».

Предчувствие Вольфгера не обмануло — у входа в управление стояла карета вышеупомянутого.

«Легок на помине!» — с досадой подумал Лейт и, отпустив свой экипаж обратно в отделение, отправился к начальству, мысленно выстраивая контраргументы.

Они не понадобились.

— Где вас носит, капитан?

Капитан ждал, что сейчас на его голову низвергнутся потоки праведного гнева, но нет.

— Доложите, какие у вас результаты по делу об убийстве и попытке ограбления в доме Корвинов.

А капитан в ответ даже не стал кобениться и напирать на присутствие посторонних — выложил, как на духу, всё, чего удалось добиться. На середине его доклада в дверь постучали, и секретарь, прибывший в Лидий из столицы вместе с полковником, сообщил:

— Прибыла госпожа Алмия, вы просили сообщить!

— Да-да, пусть проходит, — проворчал Валлоу.

И даже встал, приветствуя даму. И даже предложил ей стул — на котором госпожа старший эксперт устроилась с царственным величием.

— Продолжайте, продолжайте, капитан! — любезно позволил Валлоу замолчавшему вервольфу.

И тот продолжил, чувствуя себя дурак дураком, стоя навытяжку посреди просторного начальничьего кабинета со шкафами из темного дерева и огромным полированным столом.

— Также со дня на день должны прийти ответы на запросы по сосланным артефакторам, и мы возлагаем на них большие надежды, — закончил капитан переливать из пустого в порожнее и пересказывать полковнику то, что тот и так знал (а также сообщать третьим лицам информацию, которая их совершенно не касалась).

— Итак, на сегодняшний день у вас фактически имеется только описание молодого человека, который то ли подсадил артефакт погибшей, то ли не подсадил, верно? — кротко уточнил Валлоу.

— Могло бы быть больше, — не выдержав, огрызнулся капитан, — Но потерпевший сотрудничать не желает, утаивает от следствия важную информацию — отсюда и результаты.

— Результаты?! — взорвался Валлоу. — Результаты?!! Я вам скажу, какие у вас результаты — еще один труп по этому делу, а вы ни ухом, ни рылом! И даже умудрились профукать, что это убийство, дармоеды! И это лучший сыщик управления! Краса и гордость лидийского сыска! Гнать вас всех отсюда поганой метлой надо, тунеядцы! — орал полковник, и Вольфгера внезапно отпустило внутреннее напряжение, зревшее с момента, как он вошел в кабинет.

Зрело-зрело, а сейчас вдруг исчезло — капитан отчетливо понял, что всё в порядке, что конкретно к нему ни у кого из присутствующих на самом деле претензий нет, и что бы ни случилось — оно уже случилось. За пределами сферы его контроля.

А значит, всё в целом неплохо — а начальнику нужно просто дать проораться.

— Прошу прощения, что перебиваю, — деликатно, но строго вмешалась в монолог Валлоу мастер Алмия, — но нельзя ли поконкретнее — что произошло и для чего сюда вызвали меня?

Полковник заткнулся и с ощутимым усилием взял себя в руки.

«Не судьба!» — насмешливо подумал вервольф, не позволив, впрочем, ни единой мышце дрогнуть на лице.

Со своего кресла вдруг подал голос доселе молчавший и практически незаметный на фоне бушующего начальника управления Николас Корвин. Он заговорил — и его фигура вдруг как-то разом обрела объем и статность.

— Пожалуй, будет правильнее, если я сам перескажу суть произошедшего, коль скоро капитан Лейт справедливо упрекает меня в отказе сотрудничать. Но прежде я должен сообщить вам, капитан, и вам, мастер Алмия, что информация, которую вы сейчас услышите, является государственной тайной, и разглашение ее может иметь самые серьезные последствия.

Если бы такие слова Вольфгер услышал лет пятнадцать назад, он бы встал в стойку и уставился на говорившего с восторгом и неугасаемым юношеским рвением, жаждой нести справедливость и гордостью за оказанное доверие. Но, к сожалению, юный Вольфгер с его энтузиазмом остался далеко в прошлом, а Вольфгер нынешний ощутил только досаду — сами своими тайнами помехи в работе создают, а потом — где результаты?

Работу свою капитан любил. Начальство — не очень.

Он покосился на артефакторшу в кресле и отметил, что выражение лица Алмии не изменилось ни на йоту, оставаясь все таким же вежливо-бесстрастным, как и обычно.