Страница 15 из 24
– Ну всё, уваж-жаемый, всё. Не будем кони… конфи… конфликтовать…
Злобно сверкая глазами, раджа вырвал у него бутылку и в бешенстве хлебнул из горлышка. Братья обменялись взглядами и замерли в ожидании.
Колдун побагровел и стал разевать рот, точно рыба на берегу. Затем посинел, задрожал и позеленел. Бутыль и хрустальный шар, выпав из его рук, грохнулись о пол и превратились в груду осколков. У братьев вырвался вздох облегчения.
– Вроде, получилось, – сказал старший.
– Чихать мне горохом, сработало! – воскликнул средний.
– Не прикончить ли нам на радостях этот виноградный сок, Берт?
– С удовольствием, Арик!
Арнольд извлёк из-за шторы точно такую же бутыль и разлил её содержимое по стаканам. Чокнувшись, братья выпили.
Меж тем раджа, лицо которого стало покрываться шерстью, не мог произнести ни звука. Он лишь погрозил кулаком и, сотрясаясь в конвульсиях, опустился на четвереньки. Одежда на нём рассыпалась, тело уменьшилось и вытянулось в длину, причём сзади вырос облезлый хвост. Раджа Калисингх, отведав своего собственного пойла, обратился в громадную крысу с бешеными глазами. Издав пронзительный визг, крыса бросилась на ликующих братьев.
Арнольд и Бертольд в ужасе и отвращении стали бегать от монстра по комнате и наконец забрались ногами на стол. Крыса-раджа в ярости принялась грызть ножку стола, только щепки полетели.
В этот момент в комнату вошли Василий и Ева. Окинув взором представшую перед ними картину, Василий рассмеялся.
– Ну, ребята, вы даёте! Крысы испугались!
Перестав грызть деревяшку, крыса обратила на него налитые кровью глаза.
Ева, в короткой своей юбочке и в туфельках на каблуке, без лишних слов выхватила из ножен Василия меч и разрубила крысу пополам.
– Коз-зёл! – процедила она сквозь зубы, и синие её глаза, казалось, мечут молнии.
С истошным воплем крыса издохла. И тут же начала обратно превращаться в человека. Через несколько мгновений на полу лежал перерубленный по пояс раджа Калисингх. Лицо его было зелёным, будто покрытое мхом, а мёртвые руки вдруг поднялись и, быстро удлиняясь, потянулись к горлу Евы.
– Ещё чего! – Василий выхватил у девушки свой меч и коротким взмахом отрубил колдуну голову. – Теперь мы в расчёте.
Раджа вновь испустил вопль. Затем вспыхнул багровым пламенем и мгновенно сгорел без дыма и пепла.
– Так-то лучше, – вздохнула Ева.
Долговязый Арнольд спрыгнул со стола.
– Похоже, баста.
Но толстяк Бертольд спуститься не решался.
– Думаете, он не оклемается?
Тут дверь распахнулась и на пороге возник владелец игорного дома.
– Што здесь происходить? – Оттопырив губу, он указал на осколки бутыли и хрустального шара, разбросанные по полу. – Я фас дафно предупрешдай… – Перешагнув порог, он вдруг заметил Василия и Еву. – О, кофо я фишу!
Ева сделала книксен.
– Гутен таг.
Владелец расплылся до ушей.
– О, йя, йя! Зер гутен таг! Какой цирлих манирлих! Фаше имя. э-э…
– Денег хватило? – прервал его Василий.
Хозяин согнулся в поклоне.
– О да, хфатило фполне и… э-э… Я не хотеть фам мешай. – С этими словами он устремился восвояси. Однако на пороге обернулся и, указав пальцем на застывшего на столе Бертольда, подмигнул Василию. – Третий сын саря Ифана, – сказал он и удалился, довольный своей шуткой.
Арнольд и Василий прыснули.
– Не понял, – нахмурился Бертольд.
– Слезай, храбрец, познакомься с моей невестой. – Василий обнял Еву за талию. – Вот, позволь тебе представить, дорогая. Эта каланча – мой старший брат Арик. А этот колобок – мой средний брат Берт. Как они меня терпят, ума не приложу.
Девушка вновь сделала книксен.
– Ева.
Ошеломлённые её красотой братья улыбались во весь рот.
Арнольд, щёлкнув каблуками, поцеловал Еве руку.
– Что вы в нём нашли? – кивнул он на Василия. – Плакса и ябеда. К тому же часто писался в постель.
Ева рассмеялась.
Тут Бертольд спустился наконец со стола и ткнул Василия в бок.
– Арик, – сказал он, – за каланчу и колобка надо бы ему навалять. А с вами, – он расцеловал Еву в обе щеки, – мы попросту. Чтоб мне уплетать клубнику с хреном.
– О Боже! – вновь рассмеялась Ева.
Василий с улыбкой вздохнул.
– Вот так и развлекаемся. Но довольно трепаться, пора домой.
Старшие братья переглянулись.
– На чём ехать-то? – буркнул Арнольд. – Ведь карета тю-тю.
– Я двух коней вам купил, – сказал Василий. – Больше ни на что денег не хватило. Помните хоть, где у лошади хвост?
Арнольд нахмурился.
– Ну, Васька!
Бертольд погрозил кулаком.
– Доприкалываешься, хлебать мне уксус!
Василий распахнул дверь.
– Тогда в чём дело? Поехали.
Арнольд неуверенно прокашлялся.
– А воду целебную достал?
– Вот и я хотел спросить, – спохватился Бертольд.
Ева кивнула.
– С водой порядок. Лично подтверждаю.
– Ну, тогда что ж… – успокоился Арнольд.
И они поехали. Василий по-прежнему вёз Еву на своём коне. Арнольд раскачивался в седле, как маятник, а Бертольд – подскакивал, точно резиновый мяч. Однако обратный путь оказался лёгким, и на исходе погожего четверга они спешились у дворца родителя. Стража засуетилась, захлопотала и помчалась докладывать.
Царь Иван встретил сыновей на крыльце, в неизменной инвалидной коляске. Он ещё более одряхлел и осунулся. По правую руку царя стоял советник Аркадий Кузьмич, плешь которого, будто полированная, отражала заходящее солнце. По левую руку – застыла нянька Алёна, и физиономия её багровела, соперничая с закатом.
– Ну чё, нагулялись? – ехидно осведомился царь, пялясь притом на Еву.
Аркадий Кузьмич расплылся в улыбке.
– Милости просим домой. – Он также не сводил с Евы восхищённого взора.
А нянька заохала, запричитала:
– Господи! Отощали-то, отощали! – Но при этом почему-то тоже смотрела на Еву.
Василий выступил вперёд и с гордостью представил:
– Знакомьтесь: Ева – моя невеста.
– Здравствуйте, – улыбнулась Ева.
Ответом ей было молчание.
– Чё-то я не въехал, – произнёс наконец царь Иван, пристально изучая ноги будущей снохи, – нынче, что ли, мода такая?
– Бесстыжие! – подала голос нянька, уставясь в облака.
Василий чуть было не вспылил, но Ева успокоила его взглядом. Походкой манекенщицы она приблизилась к царю.
– Папа, – улыбнулась девушка, разглаживая на себе юбчонку, – а вам разве не нравится?
Царь Иван замер, приоткрыв рот. Затем буркнул:
– Кому ж это не понравится? – И хлопнул Еву по заду.
– Чтоб я окривел! – брякнул изумлённый Бертольд.
И все трое братьев прыснули.
Царь попытался нахмуриться.
– Чё ржёте, идиёты? Айда в дом на разборку!
Нянька ввезла государя в зал приёма и помогла пересесть на трон. Все присутствующие, разумеется, распределились согласно рангу. Советник встал по правую руку, нянька – по левую, а сыновья, как говорится, предстали пред царски очи.
Ева уселась в инвалидное кресло, соблазнительно положив ногу на ногу.
Нянька всполошилась:
– Куда?! Ах, ты…
– Цыц! – осадил её царь. – Не сломает небось. Пусть сидит. – Он обратил взор на старших сыновей. – Ну чё? Карету пропили-проиграли, а кучер сбежал? Так или нет?
Арнольд, державший серебряный кувшин, состроил оскорблённую мину.
– Между прочим, отец, мы тебе целебную воду привезли.
Царь Иван отмахнулся.
– Не держи меня за идиёта! Воду, небось, Васька достал. Вон и жену себе какую отхватил! А вы, лоботрясы, груши околачивали! Чё, не так?
Старшие братья опустили глаза.
Советник попробовал вступиться:
– Где доказательства?
– Не встревай, Кузьмич! – прикрикнул на него царь. – Глянь на их рожи! Васька, к примеру, глаза не прячет!
Арнольд зыркнул на младшего брата.
– Родственничек.
– Краса и гордость семьи, – поддакнул Бертольд. – Чтоб мне…
– Поогрызайтесь мне тут! – возвысил голос царь Иван. – Может, вы и в кабаках не гудели?! Может, я не прав?!