Страница 5 из 11
1.2.1. Понятие «инвариант» в лингвистике
В философии инвариант понимается как «<…> абстрактное обозначение одной и той же сущности <…> в отвлечении от ее конкретных модификаций – вариантов», из чего следует, что, поскольку «<…> в понятии инварианта отображены общие свойства класса объектов, образуемого вариантами», а «<…> сам инвариант не существует как отдельный объект, это не представитель класса, не эталон» [Солнцев 1990, с. 80–81]. Соответственно, инвариантность рассматривается в философии как «<…> свойство некоторых существенных для системы соотношений не меняться при ее определенных преобразованиях. Отражая неизменное и постоянное в однородных системах (или состояниях одной и той же системы), инвариант выступает как определяющий момент ее структуры; в этом смысле структуру правомерно рассматривать как инвариант системы» [ФЭС 1983, с. 205]. В психологии понятие инварианта тесно связано с важнейшими аспектами восприятия, где инвариант рассматривается как «<…> некая система понятий, описывающая группу каких‐либо явлений, феноменов, самодостаточная по своей сути» [НПЭ]. Таким образом, в психологии инвариантность является основой для общности восприятия некоего объекта различными реципиентами и составляет объективное содержание этих восприятий, а также служит основой адекватного отражения сущности объекта или явления. В лингвистических исследованиях понятие «инвариант» является одним из наиболее важных и имеет следующее общее определение: инвариант – это «<…> признак или комплекс признаков изучаемых системных объектов, <…> который остается неизменным при всех преобразованиях, обусловленных взаимодействием исходной системы с окружающей средой» [Бондарко 2003, с. 5], и далее уточняясь: «<…> инвариант – это та неизменная содержательная сущность, которая остается сама собой в ходе различных преобразований самого выражения» [Шарандин 2011, с. 121]. В «Словаре лингвистических терминов» под редакцией О. С. Ахмановой инвариант определяется как «< …> элемент абстрактной системы языка в отвлечении от ее конкретных реализаций» [Ахманова 1969, с. 176] безотносительно к специфике языковых уровней.
Говоря об инвариантности, необходимо ввести указание на то, чем обусловлена вариативность: «<…> инвариант как элемент определенной системы подвергается преобразованиям в результате взаимодействия системы и среды. Среда по отношению к той или иной языковой единице трактуется как множество языковых (в частности, случаев также и внеязыковых) элементов, играющее по отношению к исходной системе роль окружения, во взаимодействии с которым она выполняет свою функцию». И далее: «<…> роль среды выполняют элементы контекста и речевой ситуации» [Бондарко 2003, с. 5–6]. Однако, трактовка инварианта как системного явления, а варианта – как речевого, являлась бы ошибочной, ибо, чтобы быть адекватно интерпретироваными говорящими на том или ином языке, варианты должны также иметь системный статус. Это толкование соответствует тому истолкованию понятия «язык», согласно которому оно охватывает не только систему единиц, классов и категорий, но и закономерности их функционирования. Также ошибочным будет сводить дихотомию инвариант / вариант к корреляции «родовое понятие / видовое понятие» [Бондарко 2003, с. 7]. Отношение «часть – целое» как один из аспектов может быть включено в дихотомию «вариант – инвариант», однако для рассматриваемой дихотомии основным является «<…> особое глубинное свойство инварианта – его детерминирующее воздействие на варианты» [Бондарко 2003, с. 7]. Инвариантам присуще свойство относительности. Каждый раз речь идет об инвариантности / вариативности в рамках определенной подсистемы (микросистемы), являющейся непосредственным предметом лингвистического анализа. За пределами данной подсистемы даже «канонические инварианты» во многих случаях оказываются не абсолютными, а относительными. Так, инвариантные значения форм единственного и множественного числа имен существительных интегрируются находящимся на более высокой ступени иерархии значением категории числа в целом (об этом см. подробнее в [Бондарко 2003, с. 9]). Таким образом, «<…> отношения между инвариантом и вариантами в языке строится на основе родовидовой абстракции, позволяющей выделить общий признак, который объединяет различные частные признаки, определяющие сущность вариантов» [Шарандин 2011, с. 125]. Оппозитивные отношения между вариантами гомогенны, между вариантами и инвариантом – гетерогенны, ибо представлены на различных уровнях абстракции.
А. И. Шарандин считает инвариант одним из основных видов абстракции в лингвистике, при этом, вслед за С. Шаумяном[7], полагает, что абстракция для лингвистики есть главный метод анализа свойств предмета. И далее инвариант определяется как ментальная единица, отражающая родовидовые отношения между предметами и явлениями действительности [Шарандин 2011, с. 124–125]. Таким образом, инвариант, имея высокую степень абстракции и выполняя обобщающую функцию по отношению к вариантам, «<…> не существует как отдельный объект, это не представитель класса, не эталон, не „образцовый вариант“» [Солнцев 1990, с. 81], что ведет к возникновению антиномии инварианта-варианта. С одной стороны, инвариант абстрактен, т. е. не существует как реальный объект, как реальная единица. С другой стороны, инвариант всегда представлен тем или иным вариантом, т. е. имеет реальное воплощение. Вариант и инвариант представляют собой взаимообусловливающие сущности: вне инварианта нет вариантов, в то же время вне вариантов нет инварианта. Инвариантность – фундаментальное свойство языка, своего рода «ограничитель разнообразия», ибо «<…> если бы мир оказался полностью вариантным, то когнитивная обработка поступающей о нем информации оказалась бы затруднительной <…> даже невозможной» [Шарандин 2011, с. 125]. Инвариантность дает представление об идеальном объекте, обобщая знания о конкретных единичных предметах, облегчая поиск в оперативной памяти необходимого способа актуализации того или иного значения. Таким образом, инвариант в лингвистике определяется как абстрактное обозначение одной и той же сущности в отвлечении от ее конкретных модификаций, отображающее общие свойства класса объектов, образуемого вариантами, и присущие каждому из вариантов [Солнцев 1990, с. 81].
В связи с базовыми характеристиками исследуемого явления, возникает необходимость поднять вопрос о категориальных значениях грамматических форм. Эта сторона проблемы инвариантности касается того, что остается неизменным при всех преобразованиях данного системного объекта именно с точки зрения его системно-структурных признаков. А. М. Пешковский определял категорию в сфере грамматики как «объединение форм», которое может осуществляться «<…> при помощи 1) единого значения, 2) единого комплекса однородных значений, 3) единого комплекса разнородных значений, одинаково повторяющихся в каждой из форм» [Пешковский 2001, с. 27]. Фактически в данном определении А. М. Пешковский выразил идею категориального значения грамматической формы как системного единства, реализующегося в различных вариантах содержательных структур.
При описании категориального значения понятие инварианта в некоторых исследованиях сближается с понятием прототипа, поэтому необходимо рассмотреть основные характеристики и трактовки данного, исключительно важного с точки зрения методологии проводимого лингвистического исследования, понятия, а также дифференцировать понятия инварианта и прототипа.
1.2.2. Понятие «прототип» в лингвистике
Прототип традиционно понимается, как своего рода эталон, «образцовый вариант» для данного класса объектов; «<…> в отличие от инварианта прототип существует как отдельный объект, доступный непосредственному восприятию и наблюдению» [Дымарский 2005, с. 328]. В логике прототип – это «<…> предмет, на который переносится информация, полученная в результате изучения модели» [Кондаков 1975, с. 495]. «Прототип – это наиболее репрезентативный (канонический, эталонный) вариант определенного инвариантного системного объекта, характеризующийся наибольшей специфичностью (концентрацией специфических признаков данного объекта), способностью к воздействию на производные варианты (признак «источник производности») и (во многих случаях) наиболее высокой степенью регулярности функционирования» [Бондарко 2003, с. 19]. Также отмечается, что прототип – это «лучший образец категории», проявляющий в наибольшей степени и реализующий в наиболее чистом виде свойства данной категории [Болдырев 2003, с. 54–74].
7
См. в [Шаумян 1999].