Посиделки с Олегом

– Нет, не со мной. Ладно. Дело было так. Жила–была в лихие девяностые простая семья: муж, ожидающая ребенка жена. Ничего не подозревая они пошли в ближайший магазина купить своему будущему ребеночку пеленочки и распашоночки. И тут она попадает под автоматную очередь одной из двух пересекшихся из–за передела сфер влияния организованных преступных группировок. После неудачной попытки суицида молодой журналист на могиле своей жены и не родившегося ребеночка поклялся, во что бы то ни стало отомстить. Он начал журналистское расследование, спустя год вышел на Нью–Хейвен (так раньше назывался Рецитал), скопил определенную сумму денег. Дело в том, что Верка в то время была элитной, самой высокооплачиваемой девочкой того заведения, мечта любого геронтофила, и, понятное дело, с зарплатой простого журналиста подобраться было не реально. Сняв ее он выяснил, что тогдашнего босса она не просто ненавидела, а мечтала управлять его элитным салоном интимных услуг. Так же он узнал, что это именно его люди убили жену. Они начали с малого и за один день: сначала Верка в упор застрелила их казначея, выгребла все деньги из сейфа, журналист расстрелял в упор босса, но сам при этом получил ранение в голову от его охраны. С того момента он не то, чтобы не смог заниматься сексом, а мог получать оргазм только исключительно от старательного облизывания плющевых мишек и искусственной шерсти других детских мягких игрушек. Потом дела у них пошли в гору, заведение стало называться Рецитал и приносило им несметное богатство наравне с продажей волшебных порошков. 

Парковка, звон ключей, Олег зашел первым, Диметра за ним заперла дверь и посмотрела, как он медленно пошел в ванную.

– Я налью нам Мартини?

– Диметрочка, а руки помыть? Мы же с улицы пришли.

– Сейчас помою.

Налив бокал она нашла Олега в спальне, мирно сидящим на кровати, смотрящим в окно и улыбающимся своим мыслям.

– О чем задумался? – Диметра любила иногда говорить его словами.

– Напугала! – вздрогнул он. – Зашла так тихо, прямо как привидение.

– Держи, – протянула она стакан, села рядом, и не столько обняв, а сколько прижавшись к нему.

– Моя ты прелесть, – инстинктивно ответил объятьем на объятье он. – Я думаю вот о чем. Как бы хорошо сбежать ото всех них, сбежать с тобой инсценировав нашу смерть. Искать нас не будут, разве что твои родители, да жалко мне их, а так жили бы в дали ото всех в доме посреди леса.

– Как романтично. – Диметра сделала несколько глотков из бокала Олега и передала обратно. – А что мои родители? Ну поплачет мама, ну утешит ее отчим.

– Дим, – серьезно прервал Олег. – Они тебя любят. Ты бы видела, какие твоя мама пишет сообщения мне в социальной сети?

– Какие?

– А такие, что забыла как ты выглядишь. Все приглашает и приглашает нас в гости.

– Зай, я хочу жить самостоятельно и с тобой, а не с ними.

– Ну Диметрочка, ну пожалуйста, – Олег просил тоном маленького мальчика, просящего купить мороженое. – И потом… Мы одиннадцать лет вместе, а я даже с твоим отчимом не познакомлюсь ни как; а еще я до мурашек по телу мечтаю поспать на твоей кроватке, годами впитывавшей все твои соки до нашего знакомства. Давай в выходные съездим к ним? Покажешь свою квартиру.

– Ладно. Хорошо. Глядя в твои глаза отказать просто невозможно.

– Ах ты, ах Медуза!

– Воланд!

– Бешеная_матка!

– Кай_Крапивник!

Олег, не долго думая, поставил бокал на стол, привлек ее губы. О, как восхитителен поцелуй с ним – поцелуй вкуса Мартини Бьянко. Их диалог со стороны вряд ли кому был понятен, На самом же деле это была игра в чатовские ники.

– Я очень устал, – сказал Олег в ответ на расстегивание пуговиц рубашки и прикосновение к груди. – Погаси свет. Давай спать.

– Давай, – печально ответила Диметра не в состоянии оторвать взгляда от него, снимающего рубашку и брюки.

О, как же великолепна его грудь, чью практически идеально гладкую плоскость нарушали исключительно никогда не падающие, всегда торчащие соски. Просто смотришь и не можешь оторвать глаз.

Выключив свет, вторя Олегу, Диметра сняла остатки стесняющей одежды, ложась рядом с ним.

– А я новую игру придумал, – не мог уснуть он.

– Какую?

– Завтра узнаешь, а пока спи и пусть тебе снятся яркие эротические сны.

– Ты – мой лучший эротический сон, сон наяву.

– Я не сон, а живой и реальный.

– О, да… Живее всех живых и сексуальнее всех сексуальных.

– Ди–и–и, прекрати, а то я точно не усну. Давай поговорим на снотворные темы?

– У меня тоже сон не идет. А как называется такое состояние – сон с открытыми глазами?

– Сомнолентность. Это по твоей части как раз.

– Как лунатизм?

– Не–а. Это как шубообразка. Стоит вполне себе адекватный человек, занимается обычными для себя делами, а потом оп–па и впадает как в транс, спит с открытыми глазами стоя и даже видит сны. Уснула?

– Не–а, тебя слушаю.

– Расскажи о чем–нибудь.

– О! Сейчас мы стопроцентно уснем. Реши такую задачку. Предприятие может предоставить работу по одной специальности четырем

женщинами, по другой – шести мужчинам, по третьей – трем работникам независимо от пола. Сколькими способами можно заполнить вакантные места, если имеются четырнадцать претендентов: шесть женщин и восемь мужчин?

– Если мне не изменяет память, то одна тысяча шестьсот восемьдесят способов, дорогая. Это старая задача. Давай что–нибудь посложнее.

– Хорошо. Восемь рыцарей каждый год в установленное время собирались за круглым столом и устраивали общий пир. При этом они всегда выполняли одно условие: всякий раз у каждого рыцаря была новая пара соседей. Какое наибольшее число лет могли продолжаться подобные встречи?

– Доброе утро, моя принцесса.

– А сколько времени, мой Рыцарь? – сонно, сквозь зевоту спросила Диметра.

– Половина второго, зай.

– Что–о? Я же на работу опоздала!!! – мгновенно проснулась та.

– Диметрочка, успокойся. Сегодня суббота. У тебя все дни смешались в одну общую массу.

– Как хорошо, – расслабилась она.

Любопытные дневной свет, пытаясь пробиться сквозь песочного цвета шторы, падая на письменный стол тонкой полоской. Заведя руки назад и упершись ладонями в стену Олег потянулся и зевнул, потом еще раз, но уже окидывая в то утро взором кровать: тонкое летнее одеяло бесформенно оказалось упавшим на пол, простынь под Диметрой скрутилась в канат – и в этот момент его проникновенный взгляд нашел приют в мутных, полусонных глазах Диметры.

– Ну что, встаем?

– Милый, у меня нет сил стащить себя с кровати.

– Ничего, – резко поднялся с кровати он. – Сейчас ты у меня будешь бодрющей–бодрющей.

В противовес комнатному полумраку, на кухне дневной свет распластался во всей красе. Насыпав четыре ложки растворимого кофе, три ложки сахара в красную чашку Диметры и две без сахара в свою он, вернувшись в комнату, обнаружил стоящую перед приоткрытой шторой Диметры. Подкравшись тихо, как призрак, он подошел сзади, обхватил за талию нежно прошептав на ухо:

– Пошли, я сделал нам кофе.

Уличный термометр показывал стабильные сорок градусов выше нуля. Именно в такую жаркую погоду не зеленый или женьшенево–имбирный чай с соль могли вернуть силы, а горячий кофе с сахаром. С каждым глотком он возвращал к жизни, накрывая тело силой и сознание новыми идеями.

– Ну вот, Диметрочка, наконец–то у тебя загорелись глаза.

– Ага, зай. Ожила.

– А теперь можно и по гостям? – имел в виду поездку в ее родителям он.

– Можно, – чуть расстроилась она. – Только ты обещал новое развлечение

– Я помню, дорогая, – хитро улыбнулся он.

– Что ж, пойдем одеваться.

– Тебе лучше пойдет унисекс. – Шкаф с одеждой раскрыл все свое многообразие. – Вот, держи.

– А я одену песочные чиносы под темно–синие кеды и белую рубашку на выпуск со светло–синей вертикальной полоской.

– Тебе проще, дорогой. На красивом теле даже мешковина с криво прорезанной промышленными ножницами дыркой для головы смотрится красивее любого дизайнерского решения.