Пираты Миссисипи

Все это убранство производило впечатление излишества, неумеренного, не смягченного вкусом великолепия и скорее неприятно поражало взор, нежели очаровывало его.

Посредине роскошного помещения стоял диван, на котором лежала, опираясь на мягкие подушки, молодая женщина в белом платье.

Рядом с нею, на низеньком табурете, сидела другая женщина, закрывшая лицо руками в глубоком отчаянии.

– Он не умер, дитя мое! – говорила женщина в белом, ласково поглаживая ее волосы. – Верьте мне, он жив и уже, может быть, ищет вас. Но как ему знать, где вы находитесь?

– Нет! – отвечала та, поворачивая к ней лицо, орошенное слезами. – Он не воротится более, он на дне реки. Разве я не видела, как его поразила пуля, как он упал… Я слышала плеск воды при его падении… и после этого я лишилась чувств.

– Слушайте, Мария, я все же не знаю ничего обстоятельно. Если вы хотите, чтобы я была вам полезна, вы должны рассказать мне все.

– Вы хотите, чтобы я еще больше растравила свои раны?.. Но не сердитесь. Шесть месяцев назад, он, которого я потом полюбила, ступил к нам в дом первый раз. Он был так добр, благороден, благочестив… Родители мои не отвергли его любви ко мне и благословили наш союз… Я стала женою моего Эдуарда. Но он все восхищался Югом, на котором бывал прежде, и уговорил моего отца переселиться из Арканзаса туда. Отец продал свое здешнее поместье, получил за него хорошие деньги, и мы отправились в Луизиану, нагрузив все наше имущество на плоскодонную барку. Эдуард взялся править ею сам, без лоцмана, он знал отлично наши реки. Действительно, мы прошли благополучно Уабаш, Огайо и вступили в Миссисипи… Но третьего дня, по ошибке Эдуарда, быть может, мы наткнулись на островок… О, я не могу больше, я схожу с ума!

– Что сталось с Эдуардом?.. С вашим отцом, с вашей матерью?..

– Они все погибли…

– А вы?..

– Пожалейте меня! Не спрашивайте более… О Боже!.. Эдуард, мой Эдуард не мог даже защитить своей жены… не мог избавить ее от этих отвратительных воспоминаний!..

Она замолчала, беспомощно опустив свою голову на грудь.

– Вы останетесь со мною, Мария, – произнесла слушавшая ее женщина. – Не вырвут вас от меня… Он не посмеет! – прибавила она, как бы говоря с собою. – Я употреблю все усилия… Но отдохните.

Она встала и отвела несчастную в небольшую комнатку, примыкавшую к той, в которой они находились. Едва успела она затворить дверь, как послышались мужские шаги, и Келли вошел, спрашивая с заметным раздражением:

– Где эта женщина?

– Так-то здоровается теперь Ричард со своею Джорджиной? – проговорила красавица шутливо. – Ему нужно видеть чужую женщину, а не меня!

– Нет, Джорджина, – сказал он ласковее, – ты знаешь, что я вижу только тебя среди всех…

Он нежно обнял ее.

– Мне нужно знать, где она. Ты поступила нехорошо, взяв ее сюда.

– Слушай, Ричард, – сказала Джорджина, обвивая прелестными руками его шею, – я попрошу тебя оставить ее при мне. Ты сам знаешь, до чего грубы, невоспитанны здешние женщины… и они ненавидят меня за то, что я не разделяю их циничных удовольствий… Эта Мария – дочь простого фермера, но такая милая, образованная… Она будет мне подругой, и это утешит ее в ее собственном горе…

– Дорогая моя, ты знаешь наш устав, – возразил Келли, усаживаясь на оттоманку. – Женщины не должны вмешиваться в распоряжения, касающиеся общей безопасности…

– А я тебе скажу, Ричард, что ты никогда не делаешь ничего для меня. Что бы я ни попросила, у тебя найдется всегда причина отказать. Вот ты не взял меня ни разу с собой в Хелену…

– Я уже говорил тебе, что и сам не смею туда показываться.

– Так оставь мне хотя бы эту прелестную женщину, единственную, на которую я могу смотреть здесь без отвращения.

– Это очень лестно для меня…

– Ты несносен сегодня, Ричард!

– Будь благоразумна. Оставаясь здесь, эта женщина неизбежно увидит Сандерса…

– Так это он, негодяй…

– Не брани его, он нам очень полезен. Но мне надо поговорить с тобою о деле. Наше положение здесь становится очень опасным; нам необходимо скрыться отсюда, в глубь Техаса. Будь готова на всякий случай.

– А твои товарищи?

– Они выберут себе нового атамана.

– А если они не захотят тебя отпустить?

– В таком случае они последуют за мною, – ответил Келли. – Но, как бы то ни было, эту женщину нельзя здесь оставить… Надо опасаться всего, что может выдать наши намерения.

– Но что станется с нею, если я соглашусь с ней расстаться? – спросила с тревогой Джорджина.

– Боливар отвезет ее в Натшец. Ты довольна?

– Мне приходится всегда только повиноваться тебе, – проговорила она, хмуря брови. – Прошло то время, когда мое желание было законом для тебя!..

– Но рассуди же, пойми, что мы не можем жертвовать нашей безопасностью, нашей жизнью ради какой-то полупомешанной! – сказал Келли, обнимая жену. – Если бы я еще оставался постоянно здесь, мне было бы легче исполнять твои прихоти… Я сам охранял бы тебя…

– Ты опять уезжаешь?..

– Необходимо.

– Слушай, Ричард, – начала она, смотря ему пристально в глаза, – если я только узнала бы, что ты мне не верен, что ты обманываешь меня… тогда как я пожертвовала тебе не только свою жизнь, но и жизнь родителей моих, если бы уверилась в твоей измене… о, клянусь тебе духом тьмы, я отомстила бы тебе так, как не мстила еще никому ни одна женщина!

– Ты ревнива, Джорджина? – сказал он, снова обнимая ее. – Но для кого же я тружусь? Ради кого стал я вне закона, пролил первую кровь?.. Твоя ревность не сердит меня, она говорит о твоей любви, но ты все же несправедлива. Я знаю, что ты не равняешь меня с другими, что ты уважаешь меня, что ты и не полюбила бы меня, если бы я был недалеким малым. Но имей же доверие ко мне…

– Хорошо! – воскликнула она. – Я буду доверять тебе во всем, но не запирай же и ты меня совершенно, познакомь со своими друзьями…

– Исполнить такую просьбу труднее, чем ты думаешь…

– Ты отказываешь?

– Кто же говорит это? А ты стала недоверчива, Джорджина. Скажи, кстати, зачем был послан на берег твой метис? Подсматривать за мной?

– Если бы и так?.. Что же из этого?

– Я так и подумал. Ты совершенно перестала доверять мне, бедняжка? Ну, хорошо, посылай своего соглядатая, я не буду его прогонять, пусть следит за мной повсюду и доносит тебе обо всем, что увидит. Довольна ты?

– Но как решишь ты насчет этой несчастной?

– Пусть она останется пока при тебе, потому что я увожу с собой Сандерса. Но когда Блэквуд воротится сюда, ты не будешь уже противиться, я надеюсь, исполнению тех правил, которые установлены для безопасности не только нас, но и для личной твоей?.. Ты все еще сердишься на меня?

– Могу ли я сердиться, когда ты такой добрый? – проговорила она, обнимая его.

– У нас столько внешних опасностей, что не надо создавать себе еще внутренние бури… Будем жить в мире!

Пока Келли говорил со своей женой, Блэквуд и негр тоже беседовали кое о чем.

– Что-то он затевает, – говорил Блэквуд. – Хотелось бы знать его настоящие намерения.

– Он решительно никогда не скажет правды, только я умею угадывать! – отвечал негр. – Если он говорит, что пойдет вверх по реке, это значит, что по течению. Если скажет, что едет в Арканзас, то, поверь, Арканзас последнее место, о котором он думает.

Блэквуд, посмотрев на негра, принялся расхаживать взад и вперед и потом спросил неожиданно:

– Ты сопровождал его в Хелену когда-нибудь?

Негр взглянул на него тоже пристально и только через минуту кивнул утвердительно головой.

– И тебе известно… – продолжал Блэквуд.

– Молчи! – шепнул Боливар, поглядывая с испугом на дом пирата. – Я не стану говорить ни слова о его делах; я поклялся молчать, да и помню хорошо, как он обошелся с тем испанцем: отрезал ему нос, уши, руки… и потом кинул издыхать в болоте… О, белые свирепее черных!

С вершины соседнего дерева раздался свист.

– Вот еще какая-нибудь новая работа привалила! – проворчал негр. – Старых мало… Всех лошадей зараз перевезут?